Старук вначале не понимал, куда его везут, но не боялся, он вообще мало чего боялся. «Ну, будет драчка», – возможно, подумал он, сидя в машине на заднем сиденье, зажатый с двух сторон бойцами Буни. Кто были эти бойцы, история умалчивает. Если бы с вечера он меньше пил, может, и вспомнил бы, что за чушь он нес.

Испуг пришел позднее, когда Старук понял, что очутился на заброшенной стройке один, вокруг были только люди Буни. Они стояли так, как будто готовятся к суду. Но Старук знал, что по правилам зэковского суда и у него есть право на защиту, на то, чтобы его точка зрения была выслушана. И здесь нет людей, которые по понятиям вообще могут его судить. У Старука похолодело внутри, но надежда умирает последней. Одни утверждают, что смерть Старука была быстрой, другие высказывают предположение о мучительной смерти. Есть слухи, что в разных частях Киева находили куски его расчлененного трупа. А еще, что его рука с перстнем была найдена недалеко от районного отделения милиции. Ее сфотографировали и напечатали в газете с просьбой опознать.

Выяснить подробности этого дела сегодня уже не представляется возможным, потому что два человека, которые, вероятно, принимали участие в этом деле, мертвы.

Друзья Старуха ждали недолго, начали его искать. Адресов, где он мог завалиться, было не так уж много. Никаких следов не нашли. Женщина, которая последнее время была его любовницей, тоже терялась в догадках. Информация об убийстве все-таки просочилась, да ведь для того преступление и совершалось. Через полгода после исчезновения Старука в мире людей, живущих по уголовным понятиям, упорно муссировался слух об организации его убийства приближенными Буни.

Убийство Старука не было принято уголовной средой Киева. Тот факт, что его убили не только за характерные выходки, но и как человека, поддерживающего Пулю, сыграл в этом не последнюю роль. Убийство на заброшенной стройке было квалифицировано как беспредел, и дистанция между Буней и остальным уголовным миром начала резко увеличиваться.

Расплата не заставила себя долго ждать. Говорят, Буня чувствовал приближение смерти и в последние месяцы своей жизни пребывал в состоянии загнанного волка. Можно было убежать, но он предпочел оставаться в Киеве. В понятиях криминального авторитета начала 90-х убегать было унижением.

22 июля 1992 года в 23 часа 30 минут к подъезду дома на улице Сабурова, где жила бывшая сожительница Василия Старука, сейчас находящаяся в близких отношениях с Буней, подъехала машина. Из нее вышел Залевский в сопровождении телохранителя и двух дочерей. Он огляделся по сторонам и, не увидев ничего подозрительного, вошел в подъезд.

Говорят, что Залевский часто возил с собой дочерей в последние месяцы жизни. Возможно, он чувствовал, что больше никогда не сможет их увидеть, а возможно, использовал как щит для своей безопасности. Если придерживаться понятий воровского закона, на детей и жен не должна подниматься рука наносящего отмщение. Старшая девочка, которой было одиннадцать лет, носила в сумочке пистолет отца.

Их приезда ждали два переодетых в одежду сантехников киллера. Мало кто из проходящих обратил внимание на работяг, стоявших между этажами и чего-то ждавших. Как только Буня с дочерьми и телохранителем вошел в подъезд, они начали спускаться им навстречу. Расчет сработал и теперь: одежда сантехников притупила бдительность намеченных жертв и дала киллерам возможность выиграть время.

Под перекрестный огонь убийц на тесной лестничной площадке могли попасть дети, но киллеры были точны. Буня так и не успел вытащить свой пистолет из сумки дочери. Он и его телохранитель (Александр Мотов, 1960 года рождения, ранее судим за изнасилование) были убиты, каждый получил до десятка пуль.

Убийство Залевского полностью было выдержано в стиле воровских традиций – девочки остались живы и невредимы.

Дело до настоящего времени не раскрыто. Однако, не имея абсолютно никаких доказательств, многие считают, что смерть Залевского – это расплата за убийство Старука.

Остатки группировки Буни находились во взвешенном состоянии, все опасались за свои жизни. 21 августа 1992 года стало для них светлым днем, подарившим надежду на будущее.

Пуля в тот день собирался проведать жену, которая с маленьким ребенком отдыхала под Киевом. Родители жены собирались к дочери и внуку вместе с ним. Никуличев не так давно подарил тестю машину и боялся, что тот не сможет доехать в одиночку.

Водитель Никуличева поехал залить в бак горючее и задержался. Это опоздание вывело Пулю из себя, он уволил водителя, отобрав у него ключи от «вольво». Так что в тот роковой день за рулем машины оказался новый водитель, которого вызвали в срочном порядке. Никуличев сидел на переднем сиденье вполоборота и на трассу не смотрел, занятый беседой с тещей, которая расположилась на заднем сиденье. Неожиданно перед носом «вольво» начал разворачиваться грузовик. Сегодня-то мы уже привыкли к постоянно разворачивающимся «КамАЗам», несущим смерть, но тогда это было в новинку.

Водитель не смог справиться с управлением на мокром асфальте и въехал в «КамАЗ». Пуля ударился виском о лобовое стекло. Его успели довезти до больницы, но спасти уже не смогли…

Среди известных личностей киевского криминалитета, которые пребывают в мире ином, он единственный, кто не был убит в подъезде или взорван в машине. Никуличев трагически погиб. В 1992 году разворачивающийся на трассе «КамАЗ» не наводил на мысль о тщательно спланированном убийстве, замаскированном под несчастный случай. Хотя позднее, когда выяснились некоторые странности этого ДТП, такой вариант кое-кто начал допускать.

О гибели Пули говорят до сих пор, пытаясь найти подтекст во внезапном уходе криминального авторитета. «КамАЗ», как оказалось при расследовании, был неправильно зарегистрирован, а водитель, сидевший за рулем, на следующий день после аварии подался в бега. Оба факта, конечно, можно объяснить, первый – непорядками в оформлении автотранспорта, которые в 1992 году случались сплошь и рядом, второй – что водитель мог до смерти перепугаться, когда узнал, кто именно сидел во врезавшемся в него «вольво».

Подозревали и нового водителя Никуличева, оставшегося в живых. Его можно обвинить в двух вещах: в том, что он не проследил за тем, чтобы шеф пристегнулся, и в том, что не справился с управлением автомобилем, когда все-таки можно было вывернуть. Но жизнь, как фотопленку, назад не отмотаешь. Свой последний выбор в жизни Никуличев сделал сам, когда в тот роковой день вызвал нового водителя.

Когда мы говорим о неожиданной смерти человека, на котором замыкается множество судеб, денег, связей, поневоле задаешь себе вопрос: кому стало легче жить после его смерти? Так что спросим себя: кто в мире киевского криминалитета выиграл с гибелью Пули?

Без сомнения, друзья и сторонники Игоря Залевского, оставшиеся в живых, с облегчением вздохнули. Ведь один из них, Александр Яновский (Слепой, Космонавт), был убит в 1991 году, почти сразу после исчезновения Василия Старука, и возможной причиной этой смерти считали упорные слухи о его активном участии в расправе над Старуком. А Валерий Шухман, судимый раз шесть по различным уголовным статьям, разбился в автокатастрофе в 1992 году.

Наиболее известными авторитетами в криминальном мире из бывших подельников Буни стали Вячеслав Пересецкий (Фашист), Искандер Киримов (Татарин), Игорь Князев (Князь). Они возглавили группировки, имеющие под собой разные экономические основы. Судьбы их, как и бизнес, различаются; они – второе поколение криминальных авторитетов, чье становление пришлось на 1992—1995 годы.

Но все-таки больше всех выиграл в расстановке сил и упрочении своего положения в криминальном мире украинской столицы Борис Савлохов (Солоха), который на сегодня остался единственным живым криминальным авторитетом первого поколения. Савлохов не участвовал в борьбе между Пулей и Буней, он не принимал сторону ни того, ни другого, хотя периодически конфликты с ними у него случались.

Борис Сосланович Савлохов (родился в 1952 году в Северной Осетии) – один из самых неоднозначных криминальных лидеров Киева. Говоря языком милицейского протокола, он на протяжении двух десятков лет возглавляет мощную криминальную группировку.

Савлохову удалось то, что не удавалось никому из криминальных авторитетов Киева до него, – он имел не только звание криминального авторитета, которое, как ярлык, раз и навсегда перечеркивает все другие начинания и наводит ужас на честного гражданина, но и официальный статус.

Савлохов – заслуженный тренер Украины по борьбе, и не только. Он президент Федерации борьбы Украины, президент Фонда социальной защищенности спортсменов, президент Ассоциации любителей борьбы Украины, вице-президент СП «Дженерал Моторс». Но и это – лишь часть его званий и должностей. Добавим, что Савлохов был человеком военным, как заслуженный тренер по борьбе он был прикреплен к Министерству обороны.

Борис Савлохов кому-то может нравиться, кому- то может не нравиться и даже вызывать отвращение своим образом жизни, но каждый, кто имеет вкус к «хорошей жизни», может оценить его умение жить.

Несмотря на то что весь Киев был покрыт системой «крышевания» бригадами Солохи и к нему, смеем предположить, стекались немыслимые на тот период времени для обычного человека суммы, он долгое время был недосягаем для милиции. Хотя растяжимая во все стороны 206-я статья УК Украины «Хулиганство» могла, конечно, быть применена и к поведению одного из вдохновителей и организаторов нового криминального движения Бориса Савлохова.

Итак, в начале 90-х в карманы Бориса Савлохова текли громадные деньги и он пользовался приличным авторитетом в теневом бизнесе Киева. Кое-кто с завистью видел, как в различных казино Киева он проигрывал по сто тысяч долларов за ночь. У большинства из нас, пораженных вирусом коммунистической уравниловки, это может вызвать оскомину, а Савлохову было наплевать на то, что долгое время он был возмутителем нравов. Он не торопился надевать на себя смиренную личину добропорядочного плательщика налогов. Савлохов не только вызывающе посещал казино и просаживал огромные деньги, но еще и умудрялся устраивать ссоры, о которых с придыханием говорил весь город.

Имя Бориса Савлохова было на устах у многих из тех, кто занимался бизнесом в 92-м и 93-м. Возможно, даже сам Савлохов не осознает, насколько он тогда был популярен; его именем прикрывались многие, чиня собственный беспредел.

Надо отдать ему должное: несмотря на свой официальный статус, Савлохов никогда не играл в привычные игры с рассказами о «государственных чиновниках», которые на «последние деньги едут отдыхать в пятизвездочный отель на Канарах». Все, что делал он, делалось им с явным вызовом общественным нормам, без какой-либо заботы об общественном мнении.

И мало кто знал, что именно черными, неправедно заработанными деньгами он долгие годы спонсирует детские дома-интернаты и немалую часть спортивных фондов. Этого Савлохов не афишировал.

Я вспоминаю 1994 год, когда моя фирма небольшую часть товара отвозила в один из детских домов, абсолютно не преследуя какую-то пиаровскую цель. Нам вообще-то было безразлично, кому именно отдать этот товар, но, конечно, хотелось все-таки самым нуждающимся. Я с удивлением услышала, что несколько домов-интернатов уже долгое время регулярно содержатся группировками Савлохова и Авдышева. Конкурировать с Савлоховым и Авдышевым мы, конечно, не могли и через какое-то время нашли «своих» нуждающихся.

Не спорю, возможно, большую часть своих неправедных доходов Савлохов проигрывал в казино и тратил на себя, семью, любовниц. Но тот факт, что он регулярно жертвовал средства на благотворительные цели и поддержание спорта – факт признанный и неоспоримый. За что он, кстати, и был удостоен ряда государственных наград.

Несмотря на то что большой поклонницей Савлохова я не являюсь, мне неприятно, когда начинается дискуссия: стоит ли сиротам есть хлеб, купленный на бандитские деньги, или им лучше голодать, гордо отказавшись от куска из рук приспешников Савлохова?

Людей, осуждающих таких, как Савлохов, хочется спросить: как много государственных чиновников, не боясь огласки своей потайной жизни, спонсировали детские дома из собственного кармана?

В какой-то из газет я прочитала, что, оказывается, сам Савлохов ничего не жертвовал, он приводил в детские дома бизнесменов, которые, боясь расправы, были вынуждены меценатствовать под прессом бандитской группировки.