Про интернетовский анекдот

Шла подготовка к операции. С Оксаной я заходила из одного кабинета специалиста в другой. С израильскими докторами мы общались через Оксану. В этот раз с русскоговорящим, бывшим питерцем доктором-анестезиологом мы разговаривали спокойно на русском языке.

Он что-то записывал в свою тетрадь. Потом спросил: «Где вы работаете?»

– В Сколково, – ответила я.

– А!!! Так это всем известный интернетовский анекдот! – ответил мне он, широко улыбнувшись.

Моя гордость за страну тоже не заставила себя молчать.

– Ну почему же? Пройдет время. И мы посмотрим, анекдот это или нет.

Странным показалось то, что в кабинетах врачей мне задавались одни и те же вопросы. Оксана пояснила, что в данном случае врачи проверяют мою вменяемость, понимаю ли я, на какие действия иду – в смысле операции. При наличии последних анализов были просчитаны все возможные сценарии пребывания мной в операционной, летальный случай исключался. Имидж доктора – это его лицензия и опыт хирурга. Прежде чем оперировать, он должен выучиться, быть практиком и обязательно преподавать на медицинском врачебном факультете университета, не иметь смертельных случаев среди пациентов в практике и самое главное – иметь подтвержденную лицензию. Порой этот путь занимает у доктора около девятнадцати лет. Если у доктора зафиксированы случаи смерти среди пациентов, в этом случае он лишается имиджа, лицензии, а значит, возможности оперировать и получать достойную заработную плату. Вот почему, собственно, израильская медицина является качественной – высокая ответственность за жизнь пациента, личная заинтересованность доктора в хорошем результате проведенной операции здесь являются основными критериями доверия.

Еще один момент, который мне объяснили доктора, вернее, основное различие в методиках лечения пациентов в России и Израиле заключается в подходах, а именно: в России принято прибегать к радикальной хирургической методике (поэтому изначально мне была предложена ампутация груди даже при первой стадии заболевания), в Израиле – к органосберегающей технологии, также в сочетании с препаратами химиотерапии.

День операции

Перед глазами быстро мелькали огни потолочных светильников. Мы куда-то плыли по коридору прямо, потом направо и снова прямо… Русскоговорящий медбрат вез меня в операционную, нежно и по-доброму что-то мне наговаривая. Слезы тихо скатывались сами собой по моим щекам. Я помню, что в тот момент я очень сильно замерзла. Душу терзал страх, и было огромное желание жить. Мои мысли пульсировали. Я почувствовала, как медбрат заботливо укутывал теплыми простынями мое тело, приводя в чувство и отогревая.

К моему уху поднесли сотовый телефон, на русском языке со мной разговаривал израильский профессор: «Светлана! Не бойтесь. С вами сегодня лучшие специалисты – анестезиологи, хирурги. Это хорошая команда. Не переживайте, все будет хорошо».

Я помню картинку – как рядом, у медицинского оборудования рассредоточились врачи, суетились медсестры, на стене ярко горел большой плазменный экран в операционной. После укола я уходила в темноту, все глубже и глубже в нее погружаясь.

Открыла глаза в палате. Она была светлой от пробивавшего через штору света. За окном гуляло лето, хотя стоял декабрь. Нестерпимо ныло и пекло в груди. Очень хотелось пить. По пересекающей палату шторе было понятно, что здесь я лежу не одна. Была слышна французская и американская речь. Голоса звучали бодро и весело, иногда раздавался дружеский смех.

Первым и единственным ожидаемым гостем после операции для меня в этой стране был Эммануэль. Он привез пакет горячих сочных шашлыков, салаты, хлеб и хумус. Моими глазами все это было съедено, но сил есть не было. На столик он поставил бутылки чистой воды и сказал: «Родные на связи. Я им передал, что ты пришла в себя. Обязательно кушай. У тебя должны быть силы, чтобы бороться. Ты уже победила! Понимаешь?» Его глазам в этот момент я верила. Я знала, что он говорит мне правду.

Скоро на столике рядом со мной зазвонил телефон – это коллеги и моя семья вышли на связь из Москвы. Я чувствовала, как жадно ловят последние новости мои друзья и родные, как они переживают и пытаются поддержать меня в один из сложных моментов моей жизни. Как часто они дружно передавали добрые приветы и улыбки. Они были самыми дорогими людьми, потому что дарили искреннюю надежду на благополучный исход и на полное выздоровление. Их голоса волновали, я радостно слушала их, продолжая верить в перекинутый мост через берега под названиями «Я живой» и «Тебя уже нет». Одна, в чужой стране, без друзей и родственников, я чувствовала, что точка возврата есть. И слезы радости снова и снова увлажняли лицо…

Надежда жива

Я лежала в Департаменте онкологии на восьмом этаже. Русскоговорящие медсестры, ухаживающие за мной, рассказывали, что это место часто посещали наши звезды российского кино и шоу-бизнеса. Вспоминали с особой теплотой многих побывавших здесь пациентов.

После утреннего обхода врачей и осмотра послеоперационного шва мне заявили: «Лежать нельзя! Начинайте ходить!» Ноги предательски не слушались, кружилась голова, мучала слабость. Я смотрела с надеждой в большое до пола окно, разглядывая крыши домов Тель-Авива, радуясь яркому солнечному свету и встречая новый день с рассветом. В палату ко мне зашла женщина средних лет Ольга. Она тоже была прооперирована в один день со мной, перенеся куда более сложную операцию с ампутацией груди четвертой стадии. Держалась она мужественно и спокойно. Улыбнувшись, она мне сказала: «Светлана, потихоньку вставай, мы пойдем гулять!»

Первое время мы ходили с ней по отделению очень медленно и немного. Уставая, присаживались в коридорчике на диван. К нам на прогулки по отделению присоединялась и Татьяна, еще одна пациентка. Общение и поддержка друг друга делали чудеса. Вечером в палату мне передали полный пакет фруктов. Оказывается, это сын Татьяны передал для меня витамины и фрукты. Они узнали, что я из Москвы. Решили поддержать и порадовать меня таким чудесным образом.

Мы спустились на лифте до первого этажа. Медленно пересекли большой холл первого этажа клиники Ихилов. В центре зала я увидела большой черный рояль. Оказывается, когда проходят встречи пациентов с близкими, здесь разворачиваются настоящие творческие концерты с импровизацией. На рояле играют народные таланты произведения для души. Я подумала, как же здорово и правильно, что есть такая возможность – вместе всем слушать прекрасную музыку и выздоравливать. Своего рода это некий релакс для души – не грузиться проблемами бытия, не думать о плохом, а посмотреть на ситуацию, в которую ты попал, совсем с другим настроем, под другим углом зрения.