Очередная творческая «летучка» в понедельник закончилась громкими объяснениями между коллегами. Студия «Телеком» входила в состав крупнейшего предприятия федерального значения «Нефтегазмет», и за каждым корреспондентом было закреплено одно из подразделений этого промышленного гиганта. Сотрудники телекомпании с неохотой ездили на «свои» объекты, считая обязанности по информационному освещению производства, унылой и никому не нужной барщиной. Мало того, что от областного центра нужно было проехать почти тридцать километров по трассе, так еще приходилось в приемной часами ждать какого-нибудь начальника, чтобы взять обещанное интервью. А в этот раз в администрацию «Нефтегазмета» пожаловала серьезная делегация из столицы, поэтому было очевидно, что на завтрашнем совещании будут присутствовать руководители всех подразделений, и съемочной группе придется попотеть, чтобы собрать материал для развернутого репортажа о предприятии и возможных кадровых перестановках, о которых последние месяцы настойчиво поговаривали сотрудники.

– Слушайте, товарищи, я не поеду! – категорично заявила Настя Прокопенко. – У меня собака с голоду умрет, если меня целый день не будет дома! Кто мою Келли покормит?

– В твоем возрасте пора уже мужика иметь, – ехидно вставила Ирина Петровна Чаплыгина, не поворачивая головы.

– Тебя не спросили, – в тон ответила ей Анастасия.

– У меня завтра съемка в бизнес-центре, – Наталья Лосова пожала плечами, – я договорилась об этом неделю назад, – она повернулась к Карине, – и известила начальство!

– Мы вчера с мужем на рынке овощей накупили, – Марина Еремеева обиженно надула губы, – столько добра пропадет! Я собиралась сегодня и завтра консервированием заняться после работы.

Юля скромно сидела за своим столом в углу и молчала, думая, что поход к портнихе за новым костюмом сорвется, если главный редактор отправит на предприятие её.

– Симонова, а ты сможешь? – Карина Давидовна, словно подслушав её мысли, обратилась к ней.

– У меня завтра вечерний эфир, – виновато буркнула журналистка, понимая, что её сможет подменить любой коллега.

– Да вы все офигели! – праведно возмутилась Карина и строго посмотрела на подчиненных.

– Точно! – льстиво поддакнула ей Чаплыгина зная, что её никто в администрацию не пошлет.

– Собаки, закатки! Тоже мне, нашли уважительные причины! Хотите, чтобы сорвалась важная съемка? – продолжила главный редактор, довольная поддержкой Ирины Петровны.

– Сама и езжай! – усмехнулась Лосова. – Ты же любишь перед начальством покрутить пятой точкой!

Карина Давидовна с недовольным видом открыла рот, чтобы ответить строптивой сотруднице, но в этот момент из-за компьютера раздался тихий голос Левы Рыбина:

– Давайте я поеду.

Все облегченно вздохнули, а Карина, шутливо погрозив кулаком Наталье, радостно проговорила:

– Ну вот, вопрос решен.

Лева, ты не царь зверей! – довольно хохотнула Наталья. – Ты наша золотая рыбка!

– Я тебя обожаю! – помахала парню рукой Настя.

– С меня банка компота, – пообещала ему Маринка.

– Лучше вина! – шутливо ответил ей Рыбин.

Операторы и режиссеры, не участвовавшие в жарком диспуте, отправились в курилку. К ним присоединились и несколько корреспондентов.

– Ну и язва эта новенькая, – прошептала Юля, наклонившись к столу Насти, когда редакторская опустела.

– Она не новенькая, – махнула та рукой, – Чаплыгина здесь много лет работала, потом ушла на «вольные хлеба».

– А что же опять вернулась? – спросила Симонова.

– Возраст, – усмехнулась Прокопенко, – тетке уже под пятьдесят, не так востребована, как в былые времена.

– А чем она занималась?

– Проще ответить, чем она не занималась, – улыбнулась коллега, – концерты вела, свадьбы, юбилеи, плюс на всех выборах в штабах шустрила. «Фигаро здесь, Фигаро там».

– А теперь?

– А теперь молодежь на пятки наступает, вот и вернулась в коллектив. Что ни говори, а зарплата здесь хорошая. И стабильность, и график не напряженный. Ей уже о пенсии надо думать.

– Вот оно что, – рассеянно проговорила Юля, посмотрев в конец коридора вслед удаляющейся Ирине Петровне.

– А что Петровна – язва, это ты правильно заметила, – Настя неожиданно вернулась к началу разговора о Чаплыгиной.

– Я думала, как хорошо, что Ангелину Владимировну отправили на пенсию, – хмыкнула собеседница, – вот была любительница подпортить настроение! Достали ее ворчливые замечания.

– Рано радовалась, – Прокопенко лениво потянулась за бокалом, – пойду, кофе сделаю. Ты присоединишься?

– Нет, – Юля с сожалением посмотрела на часы, – не успею. У меня через пятнадцать минут выезд!

– Что снимаешь?

– Да, – журналистка махнула рукой, – какой-то актрисе драмтеатра дали звание «Заслуженной». Надо записать с ней интервью.

– А, – Настя кивнула, – тогда попьем, когда вернешься.

В театр съемочная группа приехала, когда уже начался спектакль. На сцене шла сказка «Двенадцать месяцев». Бедная падчерица с дырявой корзиной в руке шла, озираясь, по лесу. Из колонок слышалось завывания волка и метели. И непонятно, что было страшнее. В зрительном зале, поглощенном тьмой, было так тихо, что казалось там никого нет. Пока Славик Дьяков делал подсъемку в вестибюле театра, Юля осторожно прошла за кулисы и чуть не упала, нечаянно наткнувшись на картонные декорации. В полумраке она увидела женщину в театральном костюме мачехи и тихо спросила:

– Вы не подскажите, где актриса Людмила Афанасьева?

– Это я, – услышала она шепот.

– Ой, – смутилась гостья, – а я – Юлия Симонова. Я вам в пятницу звонила по поводу интервью.

– Очень приятно, – журналистка почувствовала теплое пожатие ладони, – пойдемте ко мне в гримерную.

– А спектакль? – растерянно кивнув на сцену, спросила гостья.

– Мой выход через полчаса, – успокоила её актриса.

Заслуженная актриса оказалась милой сорокалетней женщиной с бархатистым голосом. Она без жеманства и ложной скромности рассказала о себе, упомянув своих партнеров по спектаклям, с которыми ей пришлось работать в разные годы. Юля с искренним интересом слушала Людмилу, поражаясь ее правильному русскому языку и грамотной речи. Когда закончилось интервью, и оператор, сложив штатив, сообщил, что пойдет «набивать» кадры со зрителями, актриса предложила выпить чаю.

– Вы знаете, я сама экспериментирую с этим напитком, добавляя разные травы и листья. Хотите попробовать?

Славик деликатно отказался и ушел, а Юля осталась, чтобы еще немного пообщаться с приятным собеседником. Афанасьева, в самом деле, была удивительным рассказчиком.

– А случались у вас курьезы на сцене? – спросила Юля, разворачивая обертку конфеты.

– Сколько угодно! – засмеялась Людмила. – Это же театр, он не может существовать без курьезов.

– Вспомните какой-нибудь случай, – попросила гостья.

– Пожалуй, – актриса задумалась, – расскажу про казус с актером, который уже здесь не служит.

– Он перешел в другой театр?

– Ну что вы! Дмитрию Ивановичу уже под восемьдесят! Он давно на заслуженном отдыхе, хотя играл до лет семидесяти. Последние годы он плохо запоминал свой текст, поэтому ему давали небольшие роли в детских спектаклях.

– Как гуманно со стороны руководства, – заметила Симонова.

– Да, верно. Художественный руководитель нашего театра с большим уважением относится к старой гвардии, – Афанасьева улыбнулась, – так вот, Дмитрий Иванович играл собачку в детской сказке на протяжении нескольких лет. Как-то зимой он приболел, но все равно продолжал участвовать в постановке. Однажды, чтобы не уходить далеко от сцены, он поставил себе стульчик прямо за декорацией и уснул.

– Во время спектакля?

– А что вы хотите, – актриса развела руки в разные стороны и мило улыбнулась, – пожилой человек!

– И он проспал свой выход? – предположила журналистка.

– Нет, его разбудили актеры. Только в этот день шла не сказка, а спектакль по повести Вениамина Каверина «Два капитана», где он должен был сказать какую-то простую фразу, типа «кушать подано!». Заспанный Дмитрий Иванович выскочил из своего убежища на сцену и, посмотрев на главного героя, громко крикнул: «Гав-гав!»

Вечером позвонил Виктор и сказал, что очень соскучился и уже выезжает домой. От его волнующих слов и пронзительных признаний в любви у Юли моментально поднялось настроение. Несмотря на усталость от напряженного дня, жизнь опять казалась ей прекрасной, а все люди добрыми и приятными. Молодая женщина уснула с благодушной улыбкой.

Она открыла глаза, когда солнечные лучи, проникнув через тонкую занавеску, приятно ласкали лицо. В открытую форточку неожиданно потянуло едва заметным запахом костра. «Жгут листья, как в детстве», – подумала Юля и, откинув одеяло, подошла к окну. Осень была её любимым временем года. Особенно её начало, когда радует взгляд яркий наряд природы. Будто невидимый художник взял в руки кисть и краски и начал раскрашивать листву в сочные тона. Он уже коснулся верхушек деревьев, украсив их целым спектром акварели: от нежно-лимонного до пурпурного. И солнечный свет смягчился, пожелтел, он больше не слепит глаза, как летом. А воздух! Он наполнен новыми осенними ароматами: запахом сухой травы, опавших листьев, сырости, спелых яблок и хризантем. Юля сделала глубокий вдох и почувствовала наслаждение. Она лениво потянулась и, накинув на пижаму халат, не спеша направилась на кухню. На столе стоял ее любимый бокал, а в тарелочке – два бутерброда. Мысленно похвалив дочь за заботу, она отодвинула стул и уже хотела на него сесть, когда увидела пушистый комочек. Котенок мирно спал на сиденье, уютно свернувшись калачиком.

– Кис-кис, – позвала она.

Глаза малышки открылись, и она протяжно зевнула, вытянув вперед лапки с крохотными коготками.

– Гуся, – Юля погладила питомца за ухом.

Августина опять сомкнула глазки, никак не отреагировав на заигрывания со стороны хозяйки.

В приподнятом настроении журналистка подошла к дому портнихи, внутренне радуясь, что сегодня вечером приедет Виктор, и она удивит его новым нарядом. Однако её насторожили две машины: скорой помощи и милиции, припаркованные у подъезда Лены. Когда Юля быстрым шагом поднялась на четвертый этаж, то увидела на площадке двух серьезных служителей правопорядка.

– Здравствуйте, а что здесь случилось? – растерянно обратилась она к милиционерам

– Вы в какую квартиру? – проигнорировав её вопрос, спросил один из них и сдвинул брови.

– А в чем дело? – возмутилась Юля и миролюбиво добавила. – В шестьдесят третью, – с усмешкой подумав: «Ой, боюсь-боюсь!»

– К кому?

– К Елене Макеевой, – твердо ответила корреспондентка и уверенно направилась в квартиру портнихи.

– Ну-ка, – милиционер преградил ей путь, – для начала покажите документики, гражданочка!

– Молодой человек, – она суетливо полезла в сумочку, – я с собой паспорт не ношу! У меня только пропуск на работу

– Тогда разворачивайтесь!

Неожиданно распахнулась дверь шестьдесят третьей квартиры, и оттуда раздался бодрый и такой знакомый голос:

– Ах, Юлия Сергеевна, и снова здравствуйте! У вас врожденное чутье на убийства или приобретенное?

В проеме стоял подполковник уголовного розыска Вениамин Сергеевич Колесников.

– Веня, привет! – пропустив мимо ушей его иронию, она поздоровалась и серьезно спросила. – Какое убийство?

– Жестокое, – шепнул он.

Колесников взял ее за локоть и, строго глянув на милиционеров, начальственно проговорил:

– Свободны, бойцы!

Юля стояла, как вкопанная, и напряженно смотрела на друга, который жестом пригласил её в квартиру.

– А кого убили?

– Хозяйку!