Глава 1. Признания

 
Во всём есть смысл, хотя порою он
От наших чувств и мыслей ускользает.
И в сей момент, души услышав стон,
Наш разум путь себе не расчищает
Для выхода из ступора проблем,
Наваленных иль духами, иль богом.
Живём мы в этот миг, и перемен,
Что ожидают вскоре за порогом,
Не ощущаем, словно будущего нет…

 
 
Отрывок из философских изысканий неизвестного автора
(из найденного в библиотеке хранителей
старинного экземпляра недописанной рукописи)
 

Арон сидел, обхватив руками колени и спрятав лицо, возле колодца, что находился поблизости от поселковой часовни Кизлири. Он медленно прокручивал в голове случившееся с ним за последнее время. Страх за Зойю – мать одного из его друзей, которая своею догадливостью чуть было не навлекла на себя смерть… Огненный шквал, почти спаливший его тело… Чудесное исцеление, которого он не помнил… И… Сердце больно кольнуло. Лина… Он был так близко! Казалось, стоило протянуть руку, и он смог бы прикоснуться к ней, но восход солнца спутал все его планы, обдав тело такой болью, которую Арон не ощутил даже в тот момент, когда дракон сжёг его почти дотла. Арон глубже спрятал лицо в колени. Время словно остановилось. Он снова и снова переживал тот миг – миг, когда на востоке небо окрасилось багровым сиянием, и голые пока ветви деревьев осветил первый солнечный луч. Не было вчера, не было завтра. Был только этот миг, когда душевная мука заглушила боль, свалившуюся на его тело. Он был готов ко всему – к боли, даже к смерти, но не к тому жуткому ощущению бессмысленности бытия, которое накатило на него в момент, когда он понял, что его попытка приблизиться к той, чей зов его сердце ощущало почти два года – с того самого момента, когда Лина появилась на свет, – была изначально обречена на неудачу. При всём своём желании Арон не смог бы успеть. А он мчался так быстро, как мог! Но он не смог добраться вовремя. В голову пришла мысль о том, что Лина в этот момент находилась вместе с Аресом – монахом, на плечи которого было возложено воспитание девочки. Так что в любом случае Арон не смог бы добраться до неё. А если бы и добрался, то Арес обязательно почувствовал бы его присутствие. А это было чревато тем, что он снова спрятал бы от него малышку, и Арон был бы вынужден возобновить свои поиски. И так будет снова и снова! О, боги! Арон оторвал лицо от колен. Вокруг было тихо. Зойя права, народа здесь мало. Арон вздохнул. Ему никак не удавалось прийти в себя после ночного путешествия. Арон вспомнил слова гномов о том, что повелитель будет не очень доволен его состоянием, и это точно не облегчит дальнейшие поиски возможности вновь увидеть ту, к кому так рвалась его душа. Именно эти слова жителей подземелий в тот момент подействовали на мальчика так, что тот смог выйти из состояния, в котором его душа уничтожала самою себя. Но сейчас эти слова более не работали. В сердце была разрастающаяся пустота, которую он не мог заполнить ничем, кроме воспоминаний о перенесённой душевной муке. Арон грустно усмехнулся. Всё возвращается на круги свои! Не так давно он вот также переживал отъезд маленькой годовалой девочки, которую Арес решил изолировать от него, предпочитая верить каким-то словам, которые вычитал на старых пожелтелых бумажках. Пророчество! Это слово довлело над Ароном практически всю его жизнь. На пророчестве были основаны все действия его воспитателей, на пророчестве была основана и его жизнь. Но почему он должен следовать какому-то пророчеству, содержание которого монахи-хранители, в храме которых его – Арона – скрывали от остальных жителей Долины Хранителей, Арону не соизволили рассказать? Кстати, то, что Арон не должен знать о написанном в манускриптах и на почти рассыпавшихся от времени папирусах, тоже было определено тем же самым пророчеством. Надоело! В который раз Арону пришла в голову мысль, что неплохо было бы самому ознакомиться с тайным пророчеством. Тем более что сейчас, когда Ареса нет в храме, это для Арона не составит труда. Ни один из жрецов храма, кроме, конечно, Ареса, не сможет соперничать с Ароном! О! Они слишком хорошо его учат! Арон криво усмехнулся. И даже не видя своего лица, понял, что усмешка получилась безрадостной.

Кто-то приближался к месту его уединения. Секунды Арону хватило на то, чтобы понять кто это. С обратной стороны от того места, где сейчас сидел Арон, к колодцу подходила Зойя. Та самая Зойя, которую неделю назад Арон неимоверными усилиями защитил от смерти в пасти великого дракона.

«Может, не заметит?» – сам не веря в это предположение, подумал Арон.

И чего она пошла именно к этому месту. Около её дома стоял другой колодец, менее ветхий. Вот там бы и набирала себе воду!

Но Зойя проследовала мимо Арона, даже не оглянувшись. Она шла вовсе не к колодцу, и не заметила маленькую фигурку мальчика, спрятавшегося за крытой деревом шахтой. Открыв маленькую дверку поселковой часовни, Зойя зашла внутрь.

«Не время для молитв…» – Арона заинтересовало поведение женщины. Сейчас она должна была заниматься своими делами, а не взывать к создателям или повелителю. Для этого были строго определены часы. Но никому ведь не запрещено молиться тогда, когда они вздумают. И Зойя могла просить повелителя о чём угодно и когда угодно. Хотя… Наверное, он услышал бы её ото всюду. Но она сама может об этом и не знать. Арон вспомнил насмешливые глаза Геона. Никто, кроме самого Арона, насколько было известно мальчику, не знал имени повелителя. И тем более не предполагал, каким образом он может слышать всех и сразу. Но… Арон сам пока не знал, как Геон это делает, хотя и не сомневался в том, что когда-нибудь и это станет ему известно.

Примерно через четверть часа дверь часовни снова открылась, и на пороге показалась заплаканная Зойя. Встретившись взглядом с Ароном, женщина замерла на месте. За одно мгновение на её лице промелькнула целая гамма чувств. Сначала оно выражало недоверие, потом удивление, надежду, и наконец, такую радость, которая живительным бальзамом пролилась на душевные раны Арона, позволив мальчику вздохнуть немного глубже и свободнее. Женщина, глаза которой моментально высохли, кинулась к Арону, упав возле него на колени и обхватив мальчика обеими руками.

– О, боги! – запричитала она. – Я каждый день молила повелителя о твоём возвращении! Это чудо! – глаза её вновь наполнились слезами. – Я была уверена, что ты не выжил! Да и как ты мог выжить, когда…

Внезапно Арона постигло озарение. Он вспомнил то, где он был в течение пяти дней после того, как дракон схватил его обожжённое тело своей огромной когтистой лапой. Он вспомнил, что именно он узнал за это время. О да! Недаром он пытался забыть всё это! Боль, преследующую его, когда шершавый язык чёрной рептилии облизывал его обгорелое тело. Боль, вызванную ядом великого дракона после того, как тот отравил мальчика своей слюной. И то море новых знаний и навыков, которые даровал ему повелитель… Лишь это спасло его от безумия! Арон взглянул на женщину. Теперь он знал всё – то, о чём догадывалась, о чём думала долгими вечерами, пока сердце её разрывалось от мысли, что Арон отдал за её жизнь свою. Он чувствовал море любви, нежности и восхищения, обращённой со стороны этой женщины к нему. Он ощущал её, словно сам был ею. И её душа, в которой сочеталось так много светлого, смогла хотя бы на время притупить боль его души. Только сейчас Арон понял, что последняя неделя была прожита им не зря. Спасение того, кто умеет чувствовать и мыслить так, как делала это женщина, стоящая сейчас перед ним на коленях, судорожно обхватив руками его плечи, делала его жизнь хотя бы ненадолго, но значимой. Арон снова мысленно поблагодарил повелителя за посланные ему знания, и тот ответил ему насмешливым голосом Геона: «Я всё ещё благосклонен к тебе, сын мой!»

– Я здесь! – Арон отпустил свои колени и обнял Зойю в ответ. – Я вернулся!

Женщина села рядом с мальчиком. Теперь Арон чувствовал любопытство, всё более и более охватывающее её. Новые ощущения занимали мальчика. Было интересно и необычно чувствовать так, как это делает другой человек. Теперь он сможет лучше понимать тех, кто находится подле него! Он почти точно знал, какой вопрос задаст его собеседница ещё до того, как та смогла сформулировать его.

– Как ты смог выжить? – спросила Зойя. – Ты ведь почти целиком сгорел!

Арон вздохнул. Чтобы ответить ей, нужно было вызвать её доверие. Доверие, намного большее, чем та сейчас испытывала к нему. Доверие полное и беспрекословное.

– Я расскажу тебе об этом чуть позже! – пообещал женщине мальчик. – Но сначала мы поговорим о том, что известно тебе и мне. Тебе не стоит бояться, поблизости нет никого, кто мог бы подслушать наш разговор. – Итак, начнём с того, о чём известно тебе, – увидев протестующий жест Зойи, Арон ласково улыбнулся и быстро продолжил, не дав женщине озвучить то, что она хотела, а именно, не дав высказать мысль о том, что тем, кому она расскажет о своих предположениях, как и ей самой, грозит смерть, и приговор будет вынесен в момент, когда она откроет рот. – Ты воспитывалась в главном храме, и, будучи там, ты смогла выведать у друзей-послушников секреты, о которых положено знать только жрецам храма, – ты узнала содержание пророчества. В то время ты думала, что всё это сказки, и до поры, до времени благополучно забыла о них, выделив им место так далеко в своей памяти, что почти уже не помнила ни подробностей, ни даже основных моментов, освещённых в документах, оберегаемых хранителями. Ты видела предзнаменования, но не придала этому значения. Ты видела и то, что происходило в храме прямо перед твоим носом, когда привезла больного сына монахам в надежде вылечить его. Но и это не всколыхнуло твою память. И лишь слова Крима способны были разбудить, казалось бы, напрочь забытые тобой воспоминания. Но как только ты вспомнила о пророчестве, то, будучи очень умной женщиной, сопоставила всё, что происходило последние годы вокруг тебя. И ты поняла, что предопределено в будущем. Ты права в своих предположениях обо мне. Ты права, что я не знаю содержания пророчества, так как тебе, по-видимому, известно, почему от меня это скрывают. Или, во всяком случае, тебе известно то, что написано об этом в пророчестве. Мне же, увы, нет. И я не требую от тебя, чтобы ты раскрывала мне его содержание, как и не требую этого от Крима, – Арон глядел в совершенно изумлённые глаза Зойи. Женщина не ожидала, что избранный так просто откроет перед ней все карты. У неё были предположения, но теперь он превратил эти предположения в уверенность. – Но никто, кроме меня, Крима и, конечно, повелителя, не знает о том, какими знаниями обладаешь ты. Поэтому я не рекомендую тебе говорить с кем-либо, кроме нас, о том, что тебе известно. Более того, я не рекомендую говорить об этом с Кримом, если меня не будет рядом или если ты доподлинно не убедишься, что никто вас не подслушивает. – Арон снова взглянул в глаза Зойи, и уже не отводя взгляда, почти шёпотом продолжил. – Мне нужно полное твоё доверие, чтобы и я смог довериться тебе! Потому что, если ты проболтаешься, тебя просто убьют. Твои мучения будут длиться не более нескольких минут, а затем ты возродишься вновь в теле какого-либо пухлощёкого младенца. Мне же так не повезёт! – в глазах Арона загорелся огонь, вызванный воспоминанием душевной боли, испытанной им в тот момент, когда повелитель наказал его за ошибки, приказав дракону убить на его глазах тех, кто был причастен к случившемуся. Арон знал, что не допусти он промашек, эти люди сейчас были бы живы, и он не увидел бы обезображенного тела мальчика и умирающего в муках воина. Эта картина до сих пор преследовала Арона, не давая ему спокойно спать и отравляя каждый момент его жизни. И Арон был совсем не уверен в том, что сможет когда-либо забыть урок, который преподал в тот день ему Геон.

Зойя же расценила выражение карих глаз Арона как страх. Она помнила, как поступил с ним чёрный дракон за единственную просьбу – оставить её в живых. На лице женщины читалось понимание и сочувствие, но Арон был почти уверен в том, что Зойя даже предположить не может, чем именно вызван страх мальчика перед возможностью её невольной неосторожности, и она поклялась себе никогда не разглашать тайну, которую охраняли жрецы храма. Арону было нужно именно то, чтобы женщина твёрдо понимала, что если она проговорится, то отвечать за это придётся не только ей, а это она хорошо поняла.

– Я не поблагодарила тебя за спасение! – в голосе Зойи отражалась любовь, заполнившая в этот момент её душу. – Ты пожертвовал собой…

– Ну уж нет… – возопил Арон во весь голос; ему вовсе не импонировало слушать длительное выражение благодарности со стороны матери Вилона. – Я пока ещё жив!

– Ну да, конечно… Но… – Зойя всё же хотела продолжить, но Арон всерьёз вознамерился помешать ей.

– А раз я жив, – продолжил Арон, не слушая её возражений, – то я никем не жертвовал!

– Но ты собирался! – выпалила женщина, на сей раз не позволив мальчику заставить себя замолчать.

Арон вздохнул. Всё бесполезно. Сейчас она примется пережёвывать его так называемый подвиг. Внезапно в голове мальчика промелькнула мысль. Нужно применить другую тактику!

– А где Вилон? – спросил он.

Волна грусти, охватившей Зойю, захлестнула Арона.

– Вилон… – женщина опустила голову. – Его очень расстроило твоё новое исчезновение. Он сидит дома и дуется на весь мир.

– Тогда, я думаю, нам стоит поспешить к нему! – расплылся в улыбке Арон, но вдруг на него накатила странная нерешительность. Внезапно Арон подумал, что Вилону могли наскучить его слишком частые исчезновения, и друг мог попросту сильно обидеться на него. – Ведь он обрадуется моему появлению? – робко спросил мальчик, повернув голову в сторону сидящей подле него женщины и заглянув ей в глаза. – Он не сильно обижается на то, что я всё время куда-то пропадаю?

– Н-не знаю… – видно было, что Зойя пытается скрыть свою неуверенность.

– Моя догадка верна? – взгляд Арона стал твёрже, теперь он требовал правдивого ответа на свой вопрос. – Он обиделся?

– Да! – Зойя вздохнула, опустив глаза, она больше не могла выдерживать взгляда мальчика. Ведь его исчезновение явилось следствием того, что Вилон не стал сиротой, а она даже объяснить этого сыну не может. Ведь стоит ей только открыть рот, как исчезнет с лица земли не только она, но и Вилон, и, возможно, Арон. Хотя даже если Арон и останется жить, то жертва, которую он принёс ради неё, станет бесполезной…

– Ну тогда… – протянул Арон уже более миролюбиво, – мне нужно постараться изменить эту ситуацию. Не могу же я потерять друга!

Мальчик встал и подал руку Зойе.

– Пошли! – позвал он.

Та, приняв помощь, встала и благодарно улыбнулась мальчику. Но внезапно какая-то тень промелькнула на её лице.

– А в храме знают, что ты жив? – с подозрением спросила она.

– Нет! – покачал головой Арон. – Но я думаю, скоро узнают!

– Ты представляешь, как волнуется Крим? – голос Зойи перешёл в визг.

Арон окинул женщину удивлённым взглядом.

– Конечно, он волнуется, но в отличие от Вилона, ему известно, что я уже ни раз попадал в подобные ситуации. Он более чем уверен, что я выжил и когда-нибудь соизволю возвратиться в главный храм. – Арон пожал плечами. – Так что тебе не стоит об этом сильно печалиться. Тем более что сейчас, – Арон взглянул на небо, оценивая положение солнца, – полдень. И Крим находится у своих учителей. Несколько часов неведения к той неделе, пока меня не было, ему не сильно повредят.

– Несколько часов неведения? – Зойя задыхалась от нахлынувших на неё чувств. – Да ты знаешь, что испытал мальчик, когда ты пропал? Он ни ест, ни пьёт, и я даже не помню, когда он последний раз улыбался. К тому же несколько часов – это довольно большой промежуток времени, за который ты должен будешь добраться до храма! Даже на лошади…

– У тебя есть предложения? – Арону начал надоедать её крик. Хотя он и чувствовал, что она не злится на него, но громкий звук высокого голоса женщины немного раздражал. Тем более что он ещё не до конца отошёл от всего, произошедшего с ним за последние дни.

– Конечно! – Зойя кивнула. – Сейчас Кириям собирается в храм. Он хотел взять с собой Вилона. Если ты поедешь с ними, у тебя будет время помириться с Вилоном, да и такая поездка существенно сократит твой путь домой.

– Угу, – Арон вздохнул. Он-то собирался воспользоваться гномьими ходами, так что навряд ли поездка заняла бы меньше времени. Но если Вилон сейчас собирается уезжать, то, возможно, предложение Зойи является наилучшим вариантом на сей момент. Всё равно поиграть с другом здесь он не сможет, так хотя бы пообщается в дороге. – Хорошо, я поеду с ними. Так мы пойдём или так и будем стоять здесь? – Арон хитро улыбнулся.

– Конечно! – рассмеялась Зойя на улыбку мальчика.

За прошедшую с того момента, как Арон покинул Кизлирь, неделю, снег стаял вовсе. Тёплое весеннее солнышко пригревало ещё холодную землю. То здесь, то там пробивалась по-весеннему ярко-зелёная трава. Земля была влажной. Кое-где оставались неглубокие лужи. Нужно было смотреть под ноги, чтобы не намочить их, но Зойю это, видимо, мало интересовало.

– Кстати, сегодня ты одет намного лучше, чем в прошлый раз! – вновь заговорила женщина.

Арон усмехнулся. Даже страх перед промокшей обувью не мог заставить Зойю закрыть рот. Крим прав, эта женщина чрезвычайно разговорчива!

– Да, – кивнул он на замечание матери друга. – Меня переодели!

– Кто? – быстро спросила она.

Арон вздохнул. Ну что же… Он обещал довериться ей. Пришла пора выполнять обещание.

– Гномы! – ответил мальчик.

– Гномы? – Зойя на секунду остановилась, но увидев, что Арон не замедлил шага, снова пошла в сторону своего дома.

– Да, гномы! – кивнул Арон. – Я как-нибудь представлю тебе их. Если, конечно, ты не будешь забывать того, что к гномам не следует прикасаться.

– Нельзя трогать? – Зойя на секунду замолкла, задумавшись над сказанным Ароном. – И сколько ещё всего вокруг, о чём мирные люди даже не подозревают? – покачала она головой. – Удивительно!

– На самом деле всё вокруг – это то, о чём мирные люди не подозревают, – засмеялся Арон. – Человек знает лишь то, что видит. Если что-то проходит мимо его взгляда, это для него навряд ли способно существовать.

– Ты, кстати, так и не ответил на мой вопрос. Как тебе удалось выжить? И где ты был всё это время? – Зойя едва успевала за мальчиком и то, что она говорила почти без умолку, не помогало ей не сбить дыхание. В конце концов, женщина начала задыхаться, это заставило её ухватить за руку Арона, чтобы хотя бы немного замедлить его шаг.

Мальчик скосил взгляд на идущую подле него женщину и, заметив её состояние, пошёл медленнее.