Глава третья

Раздвинув свисающие ветви дерева, я прошла внутрь. Дерево поражало своим размерами, особенно в его полости – поистине творение природы. Лили порхала, как птичка по клетке, выкладывая вещи из рюкзаков и сумок, по-хозяйски, раскладывая наше имущество по местам. Я наблюдала за сестрой, подмечая, как сей процесс приносит ей истинное наслаждение. Улыбка не сходила с моего лица, пока девочка не заговорила со мной:

– Там есть второй этаж, – указала Лили наверх. – Туда я положила лекарства, косметику и носители. А еще я нашла у тебя в сумке фотокамеру! – засвистела сестренка, улыбаясь во весь рот.

– Эта вещь у нас есть до тех пор, пока заряд не кончится, – осадила я восторг Лили. Мне вовсе не хотелось обижать сестру, я лишь пыталась спустить ребенка с небес на землю.

– Это не беда, – отвернулась Лили, продолжая выкладывать из сумки наши земные запасы. – Ты невероятно изворотливая, – щелкнула она зубами. – Поэтому обязательно что-нибудь придумаешь.

Оптимизма у Лили было не отнять. Девочка все более стала походить на свою старшую сестру – вылитая я и по сей день. Надеюсь, великая уверенность в будущем и в себе не обернется нам обеим боком, а удача вдруг не повернется к нам спиной.

Лили вытащила из кармана сумки еще одну заколку и, распустив заплетенные в косы волосы, начала медленно расчесывать локоны маленькой деревянной расческой. По окончании процедуры, Лили протянула мне заколку.

– Можешь мне собрать волосы, как это сделал Марк во время полета на шаттле, – попросила вежливо девочка. – Мне понравилось, какие он нам сделал прически.

– Боюсь, мне не справиться с этой задачей лучше него, – отшутилась я.

– Да, – задумчиво подтвердила Лили. – Он неплохой парень.

– Кажется, так оно и есть, – подтвердила я, улетая далеко в свои воспоминания.

Мысли мои бродили слишком далеко от Аполитона, прятались среди людей, с которыми нас разлучили. Мне действительно не хватало их общества: шуток Марка, разговоров с Константином, даже Степан Филиппович занял определенное место в моей душе. Казалось, я прямо сейчас была готова сесть в лодку и поплыть к моей команде. Среди ребят росло непонимание относительно выбора, который я сделала. Их недобрые, а порой и враждебные взгляды, угадывались на их лицах. Но мне не хотелось всем своим существом внутри, чтобы они думал, будто я исключила их из своей жизни, променяла их на условия бытия. Эти люди стали слишком дороги мне, чтобы я вычеркнула их из жизни необдуманным действием. И я никогда их не покину, чтобы они обо мне не думали, и как бы не складывалась в будущем общая картина в их видении от последовательности моих действий. Я всегда буду только на их стороне, какую бы жизнь они не выбрали; планирую защищать своих ребят и тихонько присматривать со стороны.

И Кирилл. Больше всего в жизни, мне бы хотелось в эту минуту сидеть с ним на пляже и встречать закат. Это желание сжигало меня изнутри, терзало душу и трепало мое сердце. Одновременно мне было и больно, и радостно. Какая бы сильная жажда влечения не тянула меня в объятия голубоглазого мужчины, я не могла быть с ним. Благодарность Игорю и его семье перевешивала чувства к Кириллу, не отпускала меня. Возможно, однажды я освобожу себя от оков. Однажды.

В мечтах и раздумьях я и не заметила, как привела голову Лили в порядок, расчесала свои волосы и завязала их в конский хвост. Мой отсутствующий взгляд ничуть не удивил ребенка – Лили продолжила возиться с вещами, не произнося ни слова. Стряхнув уныние от того, что не могу быть рядом с дорогим человеком, я начала изучать наш остров. Нашла в коре стволетона незамысловатую коробочку – часы, работавшие на солнечных батареях. Устройство с квадратным циферблатом было небольших размеров. В его основе находились две кнопки – будильник и экстренный сигнал на случай болезни для того, чтобы вызвать врача на остров. Насколько хватило моих инженерных и электромеханических навыков, я поняла, что у часов была единственная программа – таймер времени подъема, оповещавший о необходимости пробуждения и выхода на работу, а также датчик сигнала.

– Нам бы котелок не помешал, – вытаскивая из вещей сковородку, печально произнесла Лили, отвлекая меня от изучения механизма квадратика, вмонтированного в стволетон.

– Ох, Лили, нам столько всего не помешало бы, – ответила я, подняв глаза на маленькую девочку. – Например, мягкий матрац и уютный плед, ванная с пузырьками.

– И мультварка, – с оптимизмом в голосе добавила Лили. – Кстати, ты молодец, что забрала с шаттла влажные салфетки.

Я подняла указательный палец вверх, словно вспомнила, что хотела сделать минутой ранее, но, услышав голодный мучительный стон котенка, ходившего по платформе первого уровня стволетона, взяла еду и Пушистика на руки, чтобы покормить сорванца.

– Может, нам сделать с тобой сеть из салфеток? – пошутила я. – Научимся вязать морские узлы, – расхохоталась я.

– Планируешь с сетью ручной работы ходить вечерами на рыбалку? – издевательски поддержала шутку Лили.

– Сменю профессию, – похлопала я ресницами. – Возьму тебя на разделку рыбы.

– Звучит заманчиво. Я подумаю над твоим щедрым предложением.

Мы с Лили хохотали какое-то время, придумывая, какая у нас будет жизнь. Унывать не приходилось, поэтому мы спасали себя надеждой и смехом.

– Кстати, давай посмотрим, как обстоят дела с рыбой и обитателями водоема, – предложила я и указала рукой на выход выружу.

– Почему не океан? – напрягла брови Лили.

– Потому что нет приливов и отливов.

Я присела на берег и, набрав в ладонь воды, выпила ее одним глотком.

– Пресная, – озвучила я свой вывод вслух. – Именно так и сказал нам искусственный интеллект.

Лили присела рядом, снимая со ступней школьные туфли и носки.

– Система еще добавила, что лучше воду кипятить, – растирая пальцы на ногах, дополнила Лили.

– Почему бы и нет. Ведь у нас есть ковш. – Я посмотрела на Лили так, словно спрашивала ее: «Не ошибаюсь ли я?» Сестра отрицательно покачала головой.

– Костер будем разводить из сухих листьев, а ветви деревьев сможем брать с незаселенных островов. Что-то есть прекрасное в новой жизни. Тебе так не кажется? – Лили неоднозначно покачала головой.

– Воровать и драться, – со смешком и забвенным трепетом произнесла девочка, нарисовав в своем детском воображении какую-то невероятно забавную для нас жизнь.

Я притянула к себе сестру.

– Какая же ты у меня выдумщица!

– Думаю, тебе стоит посмотреть на ситуацию с другой стороны. Надеюсь, все не так уж и плохо. Ведь, правда, Анна? – Голос сестры вдруг понизился на октаву ниже. Лили стала выглядеть расстроенной. – Мне жаль Кирилла, Еву и других ребят. У нас с тобой все-таки есть Игорь и его семья, а наши ребята совсем одни. Их будто специально отправили от нас за тридевять земель, чтобы разлучить с нами навсегда. – Печаль в голосе сестры была так глубока и так неподдельна, что я поневоле вновь погрузилась в тяжкие думы, которые так настойчиво сталась прогнать, чтобы не спугнуть свой хрупкий настрой. Я видела, как дрожит нижняя губа Лили при упоминании их имен, поэтому прижала сестренку к груди. Это тяжелое испытание накладывало отпечаток на наши сердца. Как бы далеко ребята не находились от нас, они останутся частью нашей жизни.

– Смотри, – указала я пальцем, огибая полукруг. – Радуга.

Лили напрягла зрение и устремила взгляд вперед.

– Да, настоящая радуга, – рассеянно проговорила сестра. – Кажется, рукой можно потрогать. Постой, – тут же вскочила Лили на ноги. – Дождя ведь не было? – спросила Лили, сомневаясь.

– Не было, – подтвердила я. – Здесь вообще нет осадков. Нет снега, ветра, пыли и бурь. Видишь, какая вода спокойная?

– Нет волн! – сделала открытие Лили, зачарованно любуясь водой.

Пушистик так сильно начал пищать, отчего Лили быстро поднялась на ноги и скрылась за ветками стволетона. На месте сидеть не осталась и я, заходя по колено в воду. Дно водоема состояло из вещества очень схожего по консистенции с песком. Я зачерпнула горстку со дна ладонью. Итак, песчинки крупной фракции были бархатными на ощупь и отливали ярко голубым цветом, от этого прозрачная вода казалась бездонным морем насыщенного синего цвета. Но более всего мое внимание привлекла к себе огромная чудо-раковина, похожая на гигантскую мидию, почти в треть от моего роста. Моллюск внутри этой штуковины источал принеприятнейший запах чего-то разлагающегося, от которого чуть не стошнило. Я набралась смелости и вытянула раковину на берег: запах стал еще насыщенней, убивал все рецепторы своей тлеющей гнилью. И через какое-то время обитатель своего домика сдался и раскрыл свой панцирь. Маленький моллюск с наличием двух крохотных угольных объемных точек и четырех ножек показался на глаза. Лили, услышав мой возглас и учуяв резкий тухлый аромат, выбежала из-под ветвей.

– Кто это? – поразилась Лили, вытягивая лицо от удивления.

– Не знаю, солнышко, – отвечала я осторожно, продолжая принюхиваться. – Оставим его в воде до прихода Игоря. Возможно, он прояснит, что это за чудовище с черными глазками.

Раковина была тяжелой, но я все равно оттащила ее обратно в воду. Как только моллюск оказался наполовину в воде, он тут же включил защитную реакцию и закрыл створки своего домика, едва не придавив мне пальцы. Мне пришлось вкрутить раковину в песочное дно, чтобы моллюск не сбежал до утра. Волны в водоеме отсутствовали, поэтому никуда это существо от нас не денется.

– Возле берега нет рыбы, – томно сообщила Лили, параллельно осматривая дно водоема возле острова.

– Чуть поодаль от берега много рыбоподобных существ, – поделилась я с сестрой своими наблюдениями. – Можно использовать стрелы вместо гарпуна, – предложила я, вспоминая, что в рюкзаке моем лежит лук и арбалет.

– Значит, с голода не успеем умереть! – ехидничала сестра.

– Тебе ли это говорить! – рассмеялась я. – У тебя питание в школе будет двухразовое. Да еще с полдником!

– Хоть какое-то облегчение для тебя, – как-то мудро произнесла это Лили.

– Ты для меня вовсе не обуза, – воспротивилась я ее словам. – Ради одной тебя я боролась за жизнь. – Я посмотрела в глаза сестры, наполненные любовью и нежностью ко мне. Только ради этого взгляда стоило продолжать жить и верить, что все в этом мире возможно.

– Мы ведь не оставим наших ребят? – дрожа, спросила Лили.

Я кивнула в ответ, зная наверняка, что не способна забыть о них и продолжать радоваться жизни. Я их привела за собой, поэтому вправе себя считать в ответе за каждого из них.

– Кирилл нас ненавидит, – еще больше горечи добавила в голос девочка.

Я глотнула томный комок, застрявший в горле от этих разрушающих меня слов.

– Тебя нет, милая моя. Он. Он.

– Я знаю, что он обиделся, потому что мы с тобой оставили его и ушли к Игорю.

– Он поймет, – шепнула я, чувствуя, как внутри рвется душа на части. – Он поймет, милая.

– И вообще, – встрепенулась Лили, возвышаясь надо мной в полный рост, вставляя руки в бока. – Я не понимаю, зачем взрослые все время себе усложняют жизнь выбором? Можно ведь иметь и то и другое.

Я слегка оголила зубы, выдавая улыбку сквозь разочарование и печаль.

– Подрастешь, тогда поймешь, таковка. Нельзя делить свою душу пополам или на три четверти. Ведь тогда человек, кому достается половинка или четверть, не будет чувствовать себя достаточно счастливым, зная, что есть на его пути кто-то не менее важный, раз есть заменитель. Выбор был всегда и везде, солнышко, – коснулась я указательным пальцем кончика носа сестры.

– Ты хочешь сказать, что я не могу относиться к Кириллу и к Игорю одинаково? – не могла угомониться Лили.

– Ты можешь, а я – нет.

– Почему? – докапывалась Лили.

– Потому что я одна, а их двое. И ни один из них не захочет иметь только часть меня, – попыталась я объяснить спокойно сестре, но почему-то начала повышать голос.

Лили немного задумалась, пока я приводила в равновесие свои разбушевавшиеся нервные клеточки, потом вдруг выдала свои размышления по поводу Игоря и Кирилла:

– Думаю, что мне лучше не говорить с Игорем о Кирилле. Не рассказывать, с каким обожанием Кирилл смотрит на тебя. Промолчать о свидании, – серьезно умозаключала Лили, поглаживая свой детский подбородок.

– Лучше промолчать, – подвела я черту.

Мне вовсе не хотелось сеять в душе Игоря ревность к человеку, которого он совсем не знал, накалять итак непростую ситуацию. Я сама себя осуждала за то, что чувствую к Кириллу. Вопреки чувствам я не имела права обидеть человека, который подарил мне с Лили шанс выжить. Ведь благодаря Игорю, Кирилл тоже продолжает дышать. Мы оба ему обязаны. Эта действительность должна стать данностью не только для меня, но и Кирилл должен ее принять. А те мгновения, что мы провели с Кириллом, останутся со мной навсегда, как напоминание, что волшебство все же случается. Я начинала дышать, вспоминая его взгляд, когда он не мог отвести от меня глаз, когда касался кончиками своих пальцев моей кожи, когда держал меня в объятиях. Один его образ в мыслях служил лекарством для меня. Мне важно, чтобы Кирилл оставался живым, пусть и не рядом со мной.