Как ни странно, голода я не испытывала, хотя позавтракала весьма условно. Софье Михайловне удалось почти силком впихнуть в меня только немного клубники и стакан сока. После чего я выбрала в библиотеке Льва Григорьевича какой-то исторический роман, отправилась на качели к пруду и… пожалуй, первый раз в жизни поняла, что в безделье есть своя определенная прелесть. Во всяком случае, о какой-то работе не хотелось даже и думать, что для меня было, мягко говоря, нехарактерно.

Володя появился только к ужину, когда и Марина, и Лев Григорьевич уже вернулись из Москвы. Причем появился не сверху, из своего кабинета, а из-за калитки. На мой немой вопросительный взгляд Марина ответила:

– Ходил гулять. Каждый день по часу пешком. После ленча он спит часа два, потом опять работает, а в шесть часов идет на прогулку. Он тебя не звал?

Я покачала головой.

– Все правильно, не обижайся. Гуляет он только в одиночестве, обдумывает планы на завтра и вообще… Как я понимаю, поговорить тебе с ним сегодня не удалось. Ладно, времени впереди много, а когда ты здесь, я спокойна. Вот, кстати, таблетки, прими одну после ужина. Здесь шестьдесят штук – на двухмесячный курс. Специально за ними ездила, Володька договорился, а я выкупила.

Таблетки были в огромной банке с надписями на немецком языке, которым я, увы, не владею. Приходилось верить подруге на слово, но вряд ли она имела намерение меня отравить. Хотя должна сказать, что любое незнакомое лекарство вызывает у меня большое сомнение.

После ужина Володя сказал, что объявляется всеобщий праздник: будем смотреть видеофильм «Иствудские ведьмы» и пить настоящее немецкое пиво, которое он привез из поселка. Судя по реакции окружающих, такими вечерами он их баловал нечасто, но почему-то они отнесли это радостное событие на счет моего появления в их небольшом коллективе. Увы, для меня праздник состоялся лишь частично, хотя надеюсь, что настроение остальным я не очень подпортила.

Думаю, все дело было в таблетке, потому что через полчаса после начала просмотра голливудского шедевра на меня стал медленно и неумолимо наползать сон. Нет, я не заснула окончательно, но мечтала только о том, чтобы поскорее добраться наверх, в свою комнату, и, желательно без всяких предварительных процедур, завалиться спать. Но фильм, судя по всему, был очень даже хороший, потому что Маринка, обычно невероятно наблюдательная, заметила это мое состояние только через час. И тут же попросила Володю нажать паузу, потому что один зритель, похоже, готов.

Я вяло отнекивалась, пока она тащила меня наверх и помогала устроиться. Никаких снотворных таблеток она мне на сей раз не предлагала, только заставила выпить успокоительное и поставила на столик бутылку минеральной воды и стакан. Свет в комнате уж точно гасила не я, потому что к этому времени могла только положить голову на подушку, а руки – поверх одеяла. И – провалилась в глубокую, мягкую ямку, почему-то белую, где повсюду были разбросаны фиолетовые подушки, а издалека доносилось что-то вроде звуков свирели.

«Это козу пасут, – догадалась я. – На завтрашнее молоко».

После чего вообще наступила темнота и тишина.

Два дня я бездельничала вовсю: выпивала сладкий со специфическим запахом козьего молока коктейль, потом читала, плавала в бассейне, гуляла по окрестностям. Головные боли меня не мучили, сон, благодаря чудо-таблеткам, был слишком даже глубок, а погода стояла точно по заказу: умеренно-жаркая с кратковременными прохладными дождями. В общем, от такой жизни я слегка ошалела и, кажется, даже начала прибавлять в весе – на радость Софье Михайловне и Маринке.

Малину эту, как и следовало ожидать, прекратил Володя, который, в очередной раз встретившись за мной за ленчем, вручил мне диск и сказал, что это – остросюжетный новый детектив какого-то американца, который ему прислали из издательства для меня. Срок божеский – три месяца вместо обычных полутора, но оплата – та же, пять долларов за страницу.

– Ты уж извини, финансовыми потоками я там не рулю, – сказал он без тени сожаления в голосе. – Вот пролонгировать срок мне удалось. Так что хватит дурочку по полу валять, труд превратил в человека даже обезьяну, а ты все-таки ближе к гомо-сапиенсу. Сегодня войдешь в курс дела, а с завтрашнего дня – к станку. Сама увидишь, как сразу полегчает.

Володя, как всегда, был прав. Он снизошел даже до того, что уделил мне полчаса своего времени после дневного сна и быстренько обучил работе с портативным компьютером, который стоял в моей комнате. Вообще-то эта штуковина предназначалась для Марины, но та настолько обалдевала от компьютера на работе, что дома, да еще в выходные дни просто видеть его не могла.

Я напрасно боялась: к «компику», как я его окрестила, я привыкла даже быстрее, чем к своему Кузьме, хотя аппарат был почти новый и достаточно навороченный. Володя быстро перебросил мне текст с диска непосредственно в компьютер, посчитал страницы и поделил их на, как он выразился, «дневные задания». Получилось около трех страниц в день, что для меня в общем-то и не работа даже, а так – легкая разминка ценою в полторы тысячи баксов. Именно столько мне должны были заплатить при сдаче работы.

Я, конечно, тут же размечталась о том, что на жизнь этого хватит с избытком, а избыток можно потратить на массу интересных и полезных вещей. Например, покрыть пол в кухне ламинатом, а на окна повесить жалюзи, чтобы южное солнце, буквально пронизывающее мою квартиру на Пречистенке, было все-таки терпимым. Если продать Валерину библиотеку, то и на нормальный ремонт в ванной останется или на покупку вожделенной стиральной машины, вместо моей развалины с ручным отжимом. В общем, мечты были так же сладостны, как пробуждение по утрам под пение птиц.

Чтение я, конечно, забросила, а прогулки сократила. Зато вечерами с удовольствием смотрела вместе со всеми телевизор или просто сидела у камина и уже не засыпала на самом интересном месте прямо там, где сидела. Волосы, правда, по-прежнему лезли немилосердно, Софья Михайловна советовала натирать корни каким-то репейным маслом, но я не могла решиться появиться перед Володей с замасленной башкой. Друзья-то друзья, но…

В один прекрасный день Володя укатил в город – по делам. Он снизошел даже то того, что предупредил, что ночевать будет в своей квартире, так как нужно еще провести несколько деловых встреч. Если не вернется на следующий день к вечеру – позвонит, а если не звонит, значит, вернется. Как только, так сразу. К этому времени я жила в этом благословенном уголке уже почти полторы недели и впервые мы вечером остались с Маринкой наедине, поскольку ее родителей пригласили к соседям на какое-то семейное торжество. Нас тоже звали, но мы увильнули. Да, собственно, никто и не настаивал.

Хотя в доме никого не было, Марина предложила посидеть-посплетничать у пруда, благо вечер был удивительно теплый, а комаров, наоборот, на удивление мало. Мы захватили с собой бутылку итальянского вермута, к которому обе были неравнодушны, апельсиновый сок и лед. Настроение у меня было – безмятежнее некуда.

– Хотела бы я так наслаждаться жизнью, как ты сейчас, – сказала Марина, после нескольких минут беспредметной болтовни. – А меня все время словно какой-то червяк сомнения точит изнутри.

– Думаешь, Володя тебе изменяет? – задала я первый приходящий в голосу женщине в такой ситуации вопрос.

Марина досадливо поморщилась.

– При чем тут измены? Да, Вовка относится к женщинам достаточно потребительски, но даже если у него есть какие-то интрижки, меня это не волнует. От меня он не уйдет, это главное.

– Почему ты так уверена? – несколько удивилась я.

– Прежде всего потому, что у меня никогда не будет детей.

Я ошарашено захлопала глазами: для большинства мужчин это было бы скорее огромным недостатком, чем достоинством.

– Вовка детей не любит, ты знаешь. Особенно маленьких: ты бы видела, как он кривится. Когда кто-то заводит при нем разговор о пеленках-распашонках-колясках.

– Но…

– Про Алешку я все знаю, – снова удивила меня Марина. – Слышала твою теорию и действительно нахожу некоторое сходство. Но Володя не воспринимает Алешку, как ребенка, для него это уже вполне взрослый человек, с которым можно и интересно общаться на серьезные темы. К тому же фактически он его отцом не является, даже отчимом, – значит, никакой ответственности, кроме той, которую он сам пожелает проявить. Именно то, что нужно. Но Алька – это лишь исключение, которое только подтверждает всеобщее правило: когда Володя узнал, что забеременеть я не могу по определению, все сомнения насчет женитьбы на мне отпали.

– Тогда что тебя беспокоит? – вернула я разговор с очень уж скользкой дорожки к его началу. – Любит ли он тебя?

– Володя способен любить только себя, тебе это прекрасно известно. Нет, меня беспокоит то, что у него откуда-то слишком много денег. И ведь он вроде бы не скрывает от меня свои доходы, но когда я начинаю подсчитывать, получаются тысячи, понимаешь, тысячи, если не десятки тысяч откуда-то взявшихся долларов. К тому же у него есть счет в банке, а сколько там лежит…

– Рисковый парень, – заметила я. – После того, что неоднократно проделывало с нами наше родное государство, я бы ему сто рублей побоялась доверить.

– Счет – в Швейцарском банке, – сухо ответила Марина. – Я узнала об этом тогда, когда мы с ним составляли завещания.

– Что-что? – не поверила я своим ушам. – Завещания? В нашем-то возрасте?

– Обычная практика цивилизованных стран, – пожала плечами Марина. – Мы все завещали друг другу, а если с нами обоими сразу что-то случится, то все наследуют мои родители. Изменится ситуация – изменим завещание. Но это я к тому, что о счете в Швейцарии узнала только поэтому. А главное, что меня обеспокоило – это разговор с Ларисой, его первой женой.

– Ты мне ничего об этом не рассказывала, – с некоторой обидой сказала я.

И та красотка, кстати, тоже. Значит, разговор был достаточно серьезным, чтобы его хранили в тайне обе стороны.

– Вот теперь дозрела – рассказываю. Но только Володьке – ни полслова. Он убьет нас всех троих.

– Он-то? – усомнилась я. – Володя курицу не способен зарезать.

Марина почему-то не стала опровергать этот тезис, равно как и подтверждать его. Она тихим и бесцветным голосом начала свой рассказ.

Когда несколько месяцев тому назад Лариса явилась к ней в кабинет Морфлота и сказала, что им нужно поговорить, первой Марининой реакцией было изумление: о чем? Потом ее захлестнула волна гнева пополам с ревностью: да как она смеет вообще с ней заговаривать? И, наконец, появилось любопытство: а вдруг Лариса скажет ей что-то действительно важное и интересное? Любопытство пересилило и она согласилась после работы посидеть в кафе рядом с Морфлотом, подальше от слишком любознательных сослуживцев.

– Ты счастлива? – спросила Лариса, когда официантка, расставив на столе их заказ, удалилась.

Марина вспыхнула:

– А вам-то до этого какое дело?

– Меньше пены, девушка, – недобро улыбнулась Лариса. – Спрашиваю не из праздного любопытства. От твоего ответа будет зависеть, расскажу ли я тебе кое-что интересное о твоем нынешнем и моем бывшем супруге.

– Я счастлива. Вы удовлетворены?

– Вполне, – кивнула Лариса.

Она ловко разлила по высоким фужерам джин из графинчика, добавила тоник, лед, закурила и подняла тост:

– За все хорошее. А теперь послушай, как добиваются счастья обычные девушки, а не папенькины дочки из столицы. Тебя в институт на машине возили, а я училась заочно, потому что нужно было деньги зарабатывать: кормить парализованную мать, отца-алкоголика и себя, если что-то оставалось. Так что днем я в трех местах уборщицей трудилась, а по ночам конспекты писала на кухне, пока готовила, белье кипятила и шприцы стерилизовала, потому что денег на медсестру, чтобы матери уколы дважды в сутки делала, не было.

Мама умерла, когда я заканчивала институт. Так что положила я диплом и паспорт в сумочку, остальные мои вещи в портфеле уместились, глянула в последний раз на папашку своего распрекрасного, который пьяный в комнате валялся – и подалась в столицу. Мне повезло, я устроилась бухгалтером в ЖЭК, да еще служебную комнату получила. Не просто повезло, конечно, пришлось кое с кем переспать и не один раз, так от меня не отвалилось. Все равно нужно было взятку давать, а с каких доходов?

Володю я заметила сразу, когда он за какой-то справкой пришел. Как его не заметишь: рост, манеры, разговор… Все наши тетки от него млели. Конечно, тут же доложили мне: холостой, в двухкомнатной квартире, при деньгах, за границей бывает. И я решила, что мне такой вот любовник и нужен, для начала. О замужестве даже не мечтала, место свое понимала очень даже четко.

Как я его подцепила – неважно. Уложить мужика в постель дело нехитрое, особенно если он понимает, что больше ему ничего не грозит. Володя же у нас умненький, он все замечает, а об остальном догадывается, но я еще и подстраховалась – все карты раскрыла. Мол, ни на что серьезное не рассчитываю, приехала из провинции, слаще морковки ничего не кушала, хочется одним глазком посмотреть на красивую столичную жизнь, чуть-чуть ее попробовать. А я со своей стороны в долгу не останусь.

Первое время он был очень осторожен, глаз с меня не спускал, когда я у него дома бывала, никогда ночевать не оставлял, в полночь-заполночь вызывал для меня такси и отправлял домой. Дарил всякие мелочи, иногда водил в кабак, не из дорогих. А я ждала. Знаю, как вы, москвичи, к лимитчикам относитесь: и жадные мы, и нахрапистые, и беспринципные. Так ведь не от хорошей жизни такими становятся. Нам никто ничего на блюдечке не приносит, сами все у жизни должны выгрызать. И еще – терпеть и ждать, ждать, ждать.

В общем, я дождалась. Пришла как-то к Володе, а его зачем-то вызвали по делу. Почему он не выставил меня из квартиры, а оставил и велел его дожидаться – не знаю. Но он именно так и поступил, причем сказал: «Если будет очень скучно, почитай книжку. Или уборкой займись».

Я занялась… уборкой. Обыскала всю его квартиру, хотя не знала, что именно ищу. Деньги я брать не собиралась, ценные безделушки меня не волновали. И я нашла! Под столешницей письменного стола, когда я вынула ящик, обнаружились несколько листков бумаги, приклеенные скотчем. А дальше мне очень пригодилось мое умение работать с компьютером, быстро печатать и то, что нашелся пустой диск. Потом приехал Володя, порадовался, что в квартире чисто, дальше все было как всегда. А через три дня я сказала ему, что он должен на мне жениться, иначе кое-какие любопытные материалы окажутся на соответствующем столе.

– Но это же шантаж?! – возмутилась Марина. – Как вы могли?…

Лариса пожала плечами и налила себе новую порцию джина. На сей раз только себе.

– Я не могу позволить себе играть в благородство. Не могла. А сейчас хочу отдать тебе этот самый диск с документами. Пусть у тебя голова болит. Я скоро уеду из этой страны, мне все это противно и неинтересно. Прописку я получила, квартиру получила, работу хорошую имею. А с этого трамплина могу еще выше прыгнуть или уж точно – дальше. А вы тут живите… в любви и согласии.

– Зачем же вы мне-то все рассказали? С какой целью?

Лариса расхохоталась:

– А чтобы тебе жизнь медом не казалась! Хоть что-то поймешь, может быть. Ты думаешь, он тебя любит? Да ему плевать на всех и вся и если бы он мог мне место достать, минуя твоего папеньку драгоценного, он бы так и сделал. Мог бы, конечно, и купить, да денег жалко. Он же скряга, платит только за собственные удовольствия, и то норовит на халяву проехать. Да, вот еще что я выяснила, пока его ловила: у него время от времени бывают странные встречи с мужиками.

Марина непроизвольно скривилась. Лариса фыркнула:

– Господи, он нормальный, успокойся, не голубой. Просто я пару раз за ним проследила: парик, макияж поярче, очки темные. Так вот, встречи всегда происходят в кафе на углу Большой и Малой Бронной, не помню, как оно точно называется. Он садился за столик, где уже сидел кто-то, клал на стол пачку сигарет, пил кофе, курил, ни о чем не говорил со своим соседом. Но перед уходом брал не свою пачку сигарет, а другую, которая лежала рядом с его. У меня есть негативы на микропленке, если хочешь, я тебе отдам, только уже не бесплатно.

– А почему диск отдаете бесплатно?

– Потому, что боюсь. Володенька, судя по всему, на какой-то новый виток в своей жизни выходить собирается, звонил мне, условия ставил, угрожал. Деньги, заметь, уже не предлагает. Я сказала, что подумаю. А теперь, когда позвонит, скажу, что диск у тебя. И разбирайтесь по-семейному. С меня хватит. Я опасность верхним чутьем чувствую – лимитчица ведь. У нас только так: расслабился – схарчат в одну секунду. А теперь я тебе скажу самое интересное: я так и не просекла, что это за документы, все зашифровано-засекречено, да и английский у меня слабоват. Но видно что-то серьезное, если мой шантаж фактически на «гоп-стоп» подействовал.

Такая вот у них была замечательная встреча, у Марины с Ларисой. Потом Марина посмотрела материалы на диске и поняла, что ее обожаемый муж, похоже, занимается тем, что принято называть «промышленным шпионажем». Правда, материалы были зашифрованы, но, зная характер работы Володи, кое о чем можно было догадаться.

Негативы она тоже выкупила и спрятала, даже не посмотрев. Так что осталась с диском, микропленкой и занозой в душе. Так и живет.

– Чем я-то могу тебе помочь? – недоуменно спросила я. – Даже не знаю, как с Володей об этом заговорить.

– Не надо с ним говорить, – покачала головой Марина. – Это я сгоряча, не подумав. Просто я хочу, чтобы ты взяла диск и пленку к себе и дома хорошенько ее спрятала. Если со мной что-нибудь случится…

– Спятила? – участливо спросила я.

Марина посмотрела на меня абсолютно сухими и несчастными глазами и почти неслышно произнесла:

– Никогда в жизни не была так нормальна и серьезна.

***

Когда-нибудь двумя особями на этом свете станет меньше. Теми, которые больше остальных ему мешали и досаждали. До поры до времени назойливое присутствие одной из них было терпимо, хотя и напоминало порой занудный писк комара в темной комнате. Но если его терпение кончится – он за себя не отвечает. Поэтому приступать к разработке плана нужно немедленно: с чувством, с толком, с расстановкой. Потому что права на ошибку у него нет и второй попытки дано не будет.