Цитаты из книги «У войны не женское лицо»

Фамилии вот стерлись, ушли из памяти, а лица остались…»

когда человек говорит, происходит нечто большее, чем остается потом на бумаге. Все время жалею, что не могу «записать» глаза, руки. Их жизнь во время разговора, их собственную жизнь. Отдельную. Их «тексты».

Отошла к окну, поближе к зло­счастной таблице, и разревелась. И ревела до тех пор… Долго ревела… Пока не выучила нижние строки. Потом утерла слезы и сказала, что готова еще раз пройти комиссию.

Природа находилась в контрасте с тем, что происходило с людьми.

Старый человек боится смерти, а молодой смеется.

Я за войну даже подросла. Мама дома померила… Я подросла на десять сантиметров…»

жизни: оставленный чубчик вместо кос, горячие котлы каши и супа, которые некому есть — из ста человек вернулось после боя семь; или то, как не могли ходить после войны на базар и смотреть на красные мясные ряды… Даже на красный ситец… «Ах, моя ты хорошая, уже сорок лет прошло, а в моем доме ты не найдешь ничего красного. Я ненавижу после войны красный цвет!»

И они помнят другое, и иначе помнят. Способны увидеть закрытое для мужчин. Еще раз повторю: их война — с запахом, с цветом, с подробным миром существования

В оптике есть понятие «светосила» — способность объектива хуже-лучше зафиксировать уловленное изображение. Так вот, женская память о войне самая «светосильная» по напряжению чувств, по боли. Я бы даже сказала, что «женская» война страшнее «мужской». Мужчины прячутся за историю, за факты, война их пленяет как действие и противостояние идей, различных интересов, а женщины захвачены чувствами.

И я опять слышу «мужской» аргумент: «Ты не была на войне». А может быть, это и хорошо: мне неведома страсть ненависти, у меня нормальное зрение.