Глава 1
Ранние годы

Детство и родня

5 марта 1930 года в уважаемой и благочестивой семье из деревни Бхуман-Шах (ныне в Пакистане) родился божественный ребенок. Назвали младенца Сурадж Пракаш, а впоследствии он стал известен под именем Шри Чандра Свами Удасин. Матерью этой великой души была Мата Васудэви, а отцом – Лала Рупчан. Малыш был красив – просто очарователен. У Сураджа Пракаша было два брата и одна сестра, все старше него. Его мать – единственная дочь известного в тех местах святого, который при этом был не монахом, а человеком семейным, и звали его Баба Гулаб Дасс. Одна деревня в Пакистане до сих пор носит его имя – Чак-Гулаб-Дасс. У Матаджи было семь братьев. Ее помнят как очень добрую, простую, дружелюбную и набожную женщину. И необычайно общительную. Хотя сама она происходила из достаточно зажиточной семьи, Матаджи хорошо понимала деревенских бедняков, сочувствовала им и охотно с ними общалась. Неподалеку от ее дома жили несколько семей мусульман и представителей сообщества гончаров. Они были очень бедны. Тем не менее Сураджу Пракашу было дозволено без ограничений играть с детьми этих людей. Он свободно ходил к ним в гости и ел все, чем его угощали, не обращая внимания на кастовые ограничения. Другие дети точно так же приходили в дом к его родителям и пользовались гостеприимством.

Поскольку Мата Васудэви была дочерью святого, ее с детства интересовала религия и духовные вопросы. Она глубоко и неколебимо верила в Бабу Бхуман Шаха, Гуру Нанак Дэва и Господа Кришну. Эта женщина очень уважала брахманов и служила им, помогала чем могла. В их деревне жил один бедный брахман, которого она регулярно кормила, не менее двух раз в месяц. Она исправно постилась в дни экадаши, амавасья^[4] и другие священные дни. Наблюдая, что его благочестивая мать воздерживается в эти дни от пищи, юный Сурадж Пракаш тоже порой постился. Много лет спустя он написал: «Теперь я больше не соблюдаю пост. Но в детстве порой постился, подражая матери этого тела».

Если в деревню или в деру^[5] приходил какой-нибудь святой или монах, Матаджи почтительно приглашала его в свой дом, кормила и давала дакшину (денежное приношение). Хотя в то время большинство деревенских женщин были неграмотны, Матаджи умела читать гурумукхи^[6] и имела обыкновение ежедневно декламировать что-нибудь из «Шри Гуру Грантх Сахиба» или из «Гиты» на языке панджаби. Свамиджи рассказывал, что и он тоже научился пользоваться гурумукхи, когда ему было всего лет шесть или семь. В те дни мать нередко усаживала его в семейной алтарной комнате и просила читать вслух стихи из «Гиты» и «Шри Гуру Грантх Сахиба». Сама же внимательно слушала мальчика и при необходимости поправляла произношение.

Мата Васудэви научила читать гурумукхи многих неграмотных женщин, которые впоследствии даже соорудили несколько гурудвар (культовые сооружения, где хранится «Шри Гуру Грантх Сахиб» для совершения священных ритуалов). Она и сама отвела под такое храмовое помещение одну из комнат в своем доме, где могли одновременно рассесться двадцать пять‒тридцать человек. У одной из стен такого церемониального помещения располагался большой деревянный помост, на который почтительно возлагают «Шри Гуру Грантх Сахиб» и благородную «Гиту». Посередине располагают изображения Бабы Бхуман Шаха, младенца Кришны и Гуру Нанака Дэва. Стены храма искусно украшают прекрасными декоративными тканями. В своем домашнем храме Мата осуществляла ежедневные богослужения, джапу и прочее. Там же члены семьи юного Свамиджи ежедневно участвовали в ритуале арати и пели религиозные песни, а сам он аккомпанировал на барабане. Свамиджи рассказывал, что его мать особенно глубоко верила в силу джапы и помногу выполняла джапу, перебирая мала (четки). Она всегда держала четки у своей подушки – эту манеру Свамиджи перенял именно у нее и сохранил до сих пор. Много-много раз Сурадж Пракаш видел, как мать до позднего вечера сидит на кровати и выполняет джапу, перебирая мала. Как-то раз он отметил: «Ныне, с высоты своего опыта, я уже могу сказать, что она была очень продвинутой садхакой. А в то время я этого не понимал».

Мата Васудэви покинула свое тело в 1948 году, после непродолжительной болезни. Свамиджи рассказал нам, что после того он много раз еще виделся с матерью во снах, а несколько раз и во время медитации. Воистину, жизнь Маты Васудэви – образец безупречной индийской семейной женщины, пример того, как женщина может, должным образом выполняя все обязанности по дому, в то же время двигаться путем духовного роста – благодаря силе простоты, сердечной чистоты и преданности Богу.

А теперь скажем несколько слов об отце Свамиджи, почтенном Лала Рупчанде. Это был красивый, высокий, ладно сложенный мужчина с прекрасным характером. Говорят, в молодости он отличался огромной физической силой и его очень уважали все борцы-мусульмане в округе. А еще он слыл свободомыслящим человеком и при этом очень скромным. Образованные люди тогда были редкостью в тех местах. Он же окончил школу DAV^[7] в Лахоре^[8].

Сразу после выпускных экзаменов Лала получил соблазнительное предложение поступить на службу в полицию, сразу на офицерскую должность, – хорошо оплачиваемая и уважаемая работа. Однако тогдашний управляющий дерой в Бхуман-Шахе, Махант Харбхаджан Дасс, отказался отпустить молодого человека. И сам Лала со своей стороны тоже изъявил желание служить своей дере, предпочтя это дело карьере полицейского, которая не обещала ничего, кроме денег, уважения и высокого положения в обществе. Как сказал Свамиджи: «Папа полностью посвятил свою жизнь дере. Он обладал всеми административными полномочиями и фактически управлял дерой, служа ей верой и правдой. Он пристально следил за всеми сторонами жизни общины. Очень выдающийся человек, известный по всей округе. Даже начальник полиции не смел арестовать кого бы то ни было в тех местах, не посоветовавшись вначале с ним. Так он и служил дере до своего последнего вздоха – с непревзойденной преданностью и рвением».

Шри Лала Рупчанд. Отец Свамиджи

Свамиджи рассказывал, что после шестидесяти лет состояние ума его отца кардинально переменилось: его вера в Бога обрела новую силу и насыщенность. Он был глубоко предан Гуру Нанаку Дэву и ежедневно посещал гурудвару. Будучи мягким и щедрым человеком, он охотно занимался благотворительностью, порой даже давал больше, чем в действительности позволял его достаток. Хотя, в отличие от своей жены Васудэви, он уделял садхане не так много времени, тем не менее его вера была очень глубока, пусть и не слишком проявлялась внешне. Ему в своей жизни довелось не раз попадать в очень сложные ситуации, однако он всегда встречал их мужественно и отважно – и продолжал служить святилищу Бабаджи с неизменным рвением и преданностью. После разделения страны он вместе с многими другими людьми перебрался в Индию, где продолжил служение своей дере. Его сердце перестало биться в 1981 году.

Праведные жизни этих благочестивых и преданных людей – родителей Сураджа Пракаша – оставили неизгладимый отпечаток на сознании сына. Несомненно, именно необычайная праведность этой благородной пары послужила причиной того, что Божественная Сила направила столь высокоразвитую душу именно в эту семью для рождения.

Вся деревня Бхуман-Шах фактически принадлежала дере Бабаджи, и семья Лала Рупчанда тоже жила в этой деревне. У них был двухэтажный дом, большой и просторный. На первом этаже располагалась кухня и пять или шесть комнат. Во дворе стоял ручной водяной насос. Свамиджи вспоминает: «Во всей деревне было только две ручные водокачки. Одна – в нашем доме, а другая – в доме моего дяди по материнской линии. Кроме того, мой отец установил такую же водокачку на окраине деревни, чтобы воду могли набирать все жители».

На втором этаже было две комнаты. Хотя дом был выстроен из простого глинобитного кирпича, межэтажные перекрытия были очень прочными. Каждый второй год дом штукатурили снаружи смесью из глины и коровьего навоза, а внутри белили. В комнатах было полным-полно разных красивых вещиц. Напротив дома стояло еще одно здание на пять или шесть комнат. Это был склад, где хранилась пшеница, хлопок и прочее.

Отец Маты Васудэви, Баба Гулаб Дасс, оставил за дочерью участок земли в своей деревне, в нескольких километрах от Бхуман-Шаха, и с этого участка они собирали немало зерна для своей семьи. Кроме того, Лала сдавал фермерам в аренду собственные земельные участки в соседних деревнях – еще один источник дохода. Свамиджи до сих пор помнит, что к ним домой поступало из деры по двенадцать литров молока по утрам и двенадцать по вечерам. Помимо того, семья владела быками и коровами, за которыми присматривали слуги. Когда при разделении Индии им пришлось бежать из страны, на их складе хранилось около 120 квинталов^[9] пшеницы и другие ценности. Семья была довольно зажиточной и пользовалась уважением в обществе.

В то время население Бхуман-Шаха составляло около пяти тысяч человек. Хотя дера во многих отношениях заботилась о жителях, однако в целом деревня жила бедно. Около семидесяти процентов селян были индуистами, и около тридцати – мусульманами. Люди жили бок о бок в согласии и дружбе. Оглядываясь на те времена, Свамиджи часто вспоминает: «Тогда индуисты и мусульмане жили как братья. В детстве многие мои друзья были мусульманами».

Главные ворота деры Бабаджи в Бхуман-Шахе (1982)

Пруд в Бхуман-Шахе, где в детстве купался и плавал на лодке с друзьями Сурадж Пракаш (1982)

Один из друзей детства Свамиджи – ныне покойный Мехди Хасан – впоследствии стал всемирно известным певцом, исполнявшим газал. Свамиджи вспоминает: «Был еще такой знаменитый певец Мохаммед Али. Работал в классическом репертуаре. Он приходился Мехди Хасану дядей и жил в Бхуман-Шахе. Частенько выступал на Всеиндийском радио. Я тогда был очень мал. Он любил меня, как родного сына. Я частенько захаживал к ним в гости – дружил с его внуком. Мы вместе учились в школе Бхуман-Шаха вплоть до четвертого класса. Нередко после школы мы отправлялись прямиком к ним домой, и меня там кормили».

Приведу еще несколько воспоминаний Свамиджи о раннем детстве, которые он записал собственноручно. Эти картинки дают нам очень ясное представление о жизни деревни, где он провел детство.

«Когда я был ребенком, транзисторных радиоприемников еще не существовало. На всю деревню Бхуман-Шах был лишь один радиоприемник, принадлежавший Маханту^[10]. А у нас дома был граммофон. Вся округа собиралась у нас по вечерам, чтобы послушать пластинки. Больше всего у нас было записей бхаджанов — религиозных песен. Одного из исполнителей звали К. Л. Сайгал. Граммофон нужно было заводить при помощи ручки».

«Однажды в детстве я отправился в ближайший город в кино. Актеры тогда еще не говорили. В те дни они общались со зрителем при помощи жестов и мимики. В кино повел меня старший брат. Шел 1939 год».

«В Бхуман-Шахе был большой пруд. Со всех сторон к воде вели ступени – очень похоже на то, что мы видим возле Шри Хармандир-Сахиба в Амритcаре. Пруд был большой и глубокий, но без храма. По берегам росло много фикусов и было сооружено пять или шесть беседок. И еще неподалеку стоял насос-водокачка. В разгар лета там было не так жарко. Вода в пруд поступала из оросительного канала. Очень красивый пруд. Там была лодочка, принадлежавшая дере. Мы частенько ходили туда с друзьями, чтобы искупаться или поплавать на лодке. А еще в пруду обитали огромные рыбы. В детстве я ел мясо… таковы уж обычаи в той местности. Однажды я поймал в пруду большую рыбу, но при виде того, как мучительно она извивается и бьется от боли и ужаса, сердце мое переполнилось состраданием, и я выпустил ее обратно в воду. С того дня я отказался от мяса. Мне было лет тринадцать или четырнадцать. А мама моя мяса не ела никогда. Папа ел, но в определенный момент тоже отказался.

Несколько раз моя мама организовывала на берегу того пруда семидневные декламации „Шримад Бхагавата-пураны“^[11]. В этих мероприятиях принимали участие многие индуисты из нашей деревни».

«Мне рассказывали, что несколько раз отец и мать этого тела ездили в паломническую поездку в Харидвар и останавливались в „Нараян Нивасе“ в Канкхале (Харидвар). Говорят, однажды моя мать ездила в Харидвар на Кумбха Мелу. Я тогда был очень мал. Я потерялся в толпе, и нашли меня только вечером».

Итак, насладившись воспоминаниями Свамиджи о детстве, мы теперь вернемся к его благочестивой семье. В семье существовала освященная временем традиция глубоко чтить святых. Первым членом семьи, поселившимся в деревне Бхуман-Шах, был прадед Сураджа Пракаша по отцу – Лала Лакшман Дасс. До того он жил округе Музаффарпур в Мултане (Западный Пенджаб) и занимался оптовой торговлей финиками. Однажды он по своим торговым делам ехал из Мултана в Лахор. В поезде он услышал о величии и великолепии усыпальницы Бабы Бхуман Шаха, а также о Маханте Бабе Харбхаджан Дассе, девятом учителе духовной династии Бабы Бхуман Шаха. Лала Лакшман Дасс ценил и любил святых. Он вышел на железнодорожной станции близ Хавели-Лаккхи и пошел пешком в деревню Бхуман-Шах, чтобы получить даршану Маханта. Божественность святого произвела на него глубочайшее впечатление, и он решил остаться с ним на несколько дней. За это время он проникся искренней любовью к Маханту, принял его в качестве своего духовного Учителя и решил перебраться в Бхуман-Шах, чтобы быть поближе к возлюбленному Наставнику и служить ему. Он вернулся в Музаффарпур, закрыл магазин, свернул весь свой бизнес, решив, что он уже успел заработать достаточно, чтобы обеспечить семью, и перебрался с женой и детьми в Бхуман-Шах.

Глядя со стороны, мы теперь можем догадаться, почему Свамиджи выбрал именно эту семью для завершающего этапа своего великого духовного путешествия. Ведь если окинуть взглядом всю картину, Лала Лакшман Дасс очень давно посеял первые семена преданности Бабе Бхуман Шаху в этой семье. И вот теперь, благодаря нашему Свамиджи, эти семена превратились в огромное дерево баньян, которое бурно разрослось, раскинув свои ветви над всем миром. Сегодня в мире насчитываются тысячи последователей Свамиджи, принявшие от него дар преданности Бабе Бхуман Шаху. В каждом человеке – из Индии или из-за границы, – который соприкасается со Свамиджи, естественным образом пробуждается и вера в Бабаджи.