– Да, да. Я точно так же отношусь к мышам. Смейся, если хочешь, но, если какая-нибудь попадается в мышеловку, я бью по ней щеткой, хотя знаю, что она уже мертва. Для гарантии, вот что я хочу сказать.
Кевин чуть улыбнулся, посмотрел на отца.
– Поп сказал, что у него есть колода для колки дров, папа…
– А рядом с ней, в сарае, добрая кувалда, если ее еще никто не унес.
– Ты не возражаешь, папа?
– Камера твоя, Кев. – Мистер Дэлевен подозрительно зыркнул на Попа, но взгляд этот говорил: «Я не доверяю тебе вообще, а не в данной конкретной ситуации». – Но, если тебя интересует мое мнение, я считаю, что ты прав.
– Хорошо. – Кевин почувствовал, как тяжесть свалилась с его плеч, нет, с его сердца. Камера, у которой разбиты линзы, не годилась для съемки… но Кевин знал, что не успокоится, пока не раздробит ее на мелкие кусочки. Он вертел и вертел «Солнце-660» в руках. Очень ему нравилось, что камере уже досталось как следует.
– Думаю, я должен оплатить вам стоимость камеры, Дэлевен, – подал голос Поп, заранее зная, какая последует реакция.
– Нет, – покачал головой Джон Дэлевен. – Давайте разобьем ее и забудем об этой безумной ис… – Он осекся. – Чуть не забыл! Мы же собирались посмотреть несколько фотографий под увеличительным стеклом. Я хочу понять, что же висит у собаки на шее. Вроде бы мне эта вещь знакома.
– Мы можем посмотреть и после того, как разобьем камеру, правда? – спросил Кевин. – Не возражаешь, папа?
– Конечно нет.
– Может, потом нам стоит сжечь и фотографии? Печь у меня есть, – вставил Поп Меррилл.
– Я думаю, это блестящая идея! – воскликнул Кевин. – Что скажешь, папа?
– Похоже, миссис Меррилл дураков не рожала.