Феноменология Гуссерля позволяет сделать более явственным измерение, которое до сих пор оставалось абсолютно неизвестным: живая телесность фантазируемого субъекта. Открытие этого до сих пор неизвестного измерения становится возможным благодаря методу двойной редукции. Фантазируемое Я наделено квази-восприятиями, которые определяются кинестезой. Кинестеза касается не только движений глаз^[24], но и всего поля ощущений: «Разве не присутствую я также тактильно и со всеми чувствами? Ландшафт фантазии включает сильно пахнущие цветы, а между скалами бьют холодные источники, пышный мох зовет отдохнуть и т. д.» (Hua XIII, 293).

Если я живу в фантазии, я направлен «на фантазируемый объект, и этот объект конституируется в фантазируемом явлении, с фантазируемыми кинестетическими протеканиями ощущений, чувственными полями и т. д. […] Значит, к этому относится также и субъект чувственных полей, субъект ориентации, для которого предмет квази перцептивно явлен с теми и этими проявлениями, этот субъект производит (квази) движение глазами, рассматривает предмет и т. д.» (Hua XIII, 302–303). Если задается вопрос о фантазируемом субъекте: «Значит, я совсем не присутствую как животелесно-духовное Я?», Гуссерль отвечает без сомнений: «Пожалуй, да» (Hua XIII, 293). Поэтому становится очевидным, что проблема здесь не в том, должен ли фантазируемый субъект – который с необходимостью принадлежит фантазируемому миру (Hua XIII, 304) – рассматриваться как животелесный, но как следует описать эту живую телесность коррелята Я феноменологически^[25].

Гуссерль не может разрешить эту проблему. По поводу реактуализуемого Я, которое дано в сознании образа, он ограничивается тем, что повторяет, что коррелят Я не тождественен эмпирическому Я, а также утверждает, что живая телесность должна определяться при помощи актов внимания и при помощи расположенностей и т. д. Дальнейшее углубленное рассмотрение «Как» живой телесности реактуализуемого Я оказывается невозможным^[26]. Не исключено, что более глубокое исследование реактуализуемой живой телесности в результате потому невозможно, что этот феномен как таковой отличается недоступностью: всякая фантазия образуется в многообразном, хрупком измерении неясной фантазии, которая, как мы увидим, во временно́м разрезе отмечена мерцанием [Intermittieren]. По сущностным основаниям нельзя ясно определить «нетронутое» измерение фантазии и в особенности живую телесность субъекта Я (см. С. 274).

Открытие живой телесности фантазируемого, а также припоминаемого субъекта показывает, насколько продуктивно введение методики двойной трансцендентально-феноменологической редукции. Отключение «веры в мир» позволяет удостоверить сущностно различные конститутивные функции, которые открывают доступ к своеобразным, уникальным мирам (миру фантазии, миру воспоминания и т. д.).

При этом следует подчеркнуть, что трансцендентально-феноменологическое эпохе́, по Гуссерлю, включает в себя два момента, которые собственно следует различать. Во-первых, эпохе́ означает редукцию к имманенции: всякое сущее конституируется в пределах изначального имманентно-субъективного поля. На протяжении всей работы я неоднократно буду подчеркивать проблематичность такого подхода к различным областям феноменов (как то пассивность, интерсубъективность и временность). Во-вторых, «вера в мир» исключается, и в соответствии с этим естественная установка в результате применения эпохе́ радикальным образом ставится под вопрос^[27]. Вследствие этого открывается возможность преодолеть те самые апории, которые связаны с метафизически инспирированным понятием действительности. Если исходить из действительного объективного внешнего мира, неизбежным становится рассмотрение фантазии как функции представления, которое разыгрывается внутри души или психического поля. Если исходить из действительного мира, то невозможно освободиться от метафизических, онтологически нагруженных понятийных пар внутреннее/ внешнее. При помощи эпохе́ в контексте отключения «веры в мир» намечается путь, когда можно проанализировать многообразие интенциональных разомкнутостей (Erschlossenheiten) в совершенно различных измерениях.

При этом следует упомянуть еще один проблемный аспект феноменологии Гуссерля: соотношения различных форм интенциональностей описываются в свете обосновывающих условий: восприятие функционирует как основа для всех других конститутивных функций. Хотя этот подход без сомнения господствует в тексте Гуссерля, намечаются также тенденции, которые выходят за рамки такой парадигмы. В § 32 из XXIII тома Гуссерлианы выдвигается радикальный тезис, согласно которому реактуализация является последним модусом интуитивного представления, ровно как представление восприятия, и как пребывание в настоящем (Hua XXIII, 85). В этом аспекте заметна равноисходность чистой фантазии и внешнего восприятия (см. С. 274)^[28].

Если живая телесность чистого Я констатируется как со стороны коррелята Я, так и со стороны реактуализующего субъекта, то мы больше не вправе выдвигать тезис о двойственности понятия Я в феноменологии Гуссерля, как это описывали Марбах и Керн.

По моему мнению, без сомнения с полным правом следует подчеркнуть оба разных аспекта Я (с одной стороны, как точки отнесенности всех ориентаций и восприятий, с другой стороны, как тождество актуально реактуализующего и реактуализуемого субъекта). Но я считаю ключевой задачей более точно рассмотреть их взаимные отношения: между двумя пониманиями Я не существует ни тождества вплоть до неразличимости, ни противопоставления.

Поэтому тезис о тождестве – который мы встретили у Захави в начале главы – должен быть исключен, так как aprioiri нет необходимости, чтобы телесный субъект имел бы способность к реактуализациям и определялся бы в этих актах как тождественный. Представим некоторых животных (например, пауков), которым такой реактуализующий акт трудно было бы приписать.

Однако нужно тут же добавить, что это понимание Я не противопоставляет животелесному субъекту никакой другой альтернативы – как утверждают Марбах и Керн, – но напротив оно предполагает его. В воспоминании животелесный субъект представлен как центр исхождения актов, который вновь проживает прошедший опыт; в модификации фантазии подразумевается Я, которое передвигается в мире фантазии посредством кинестез и внимания.

Несмотря на то, что между фантазией и воспоминанием существует сущностное различие, и первое здесь определяется как модификация нейтральности, тогда как второе полагает интенциональный cogitatum как действительно прошедшее, коррелят Я в этих реактуализациях функционирует, соответственно, «присутствует» одним и тем же способом (Hua XIII, 319). Я при этом служит животелесной точкой ориентации и исходной точкой внимания (Hua XIII, 301). Отсюда функция живого тела оказывается необходимой: оно находится в единстве целостного первичного опыта и неотделимо от этого опыта (Hua XIII, 334).

Соотношение между Я как тождеством реактуализующих актов и Я как точкой исхождения актов следует рассматривать как вложенность друг в друга: хотя между ними обнаруживается не-совпадение, они не могут быть отделены друг от друга. Они удерживаются друг за друга и друг друга подразумевают^[29].

В дальнейшем я хотел бы показать, насколько тесно переплетаются между собой различные моменты живой телесности, сознания времени и понятия Я^[30].

В свете выше представленного толкования, которое по-новому артикулирует отношения между двумя пониманиями Я, теперь мы обратимся к уже процитированному фрагменту из текста, которое касается удвоения Я: «в этом Я настолько удивительно то, что оно не только было, но даже в точке Теперь может помещать себя в “было” и в этом удвоении может осознавать свое тождество» (Hua XIII, 318).

Сознание существующего в потоке времени тождества Я, которое синтезирующе объединяет многообразные и разделенные во времени cogitationes, проходит собственно как удвоение Я, разыгрывающееся в воспоминании. В тексте 1934 года становится очевидным, что удвоение Я или наложение Я актуального и припоминаемого происходит в живом теле – в теле, которое признается точкой центрирования всех действий.

«Так в чем состоит пресловутое наложение Я, “Я-полюса”? Попробую теперь сказать: это не что иное, как животелесное центрирование всех “действий” в двойном смысле. В воспоминании я говорю о самоотождествлении или о тождественности Я-полюса, так же и в фантазии» (Hua XV, 642).

Со своей стороны живое тело может конституироваться как тождество только благодаря синтезу ретенции: «Однако не является ли ретенция (на примордиальном уровне) прежде всего непрерывной модификацией, в которой живое тело и телесное центрирование находятся в постоянном модифицировании и при этом накладываются друг на друга? При этом живое тело остается тем же самым, тождественной точкой отнесенности актов, нулем ориентации» (Hua XV, 643). Через ретенцию в жизни сознания остаются «следы» прошедшего опыта, который можно охарактеризовать как животелесный.

Синтезирующая функция сознания времени таит в себе, соответственно, многообразие потоков сознания, которые через воспоминания могут вновь быть приведены к данности. В отношении этого многообразия потоков сознания Гуссерль говорит не только об удвоении Я, но и о бесконечной множественности Я:

«Я не только есть и не только живу, но в моей жизни осознается и одновременно отражается второе Я и вторая цельная жизнь Я, а именно она реактуализуется в моих воспоминаниях в настоящем. И мало этого, не вторая жизнь, а бесконечность такой жизни, поскольку прошлое – континуум, и каждой точке прошлого, согласно воспоминанию, принадлежит другое реактуализуемое настоящее с реактуализуемым Я и жизнью Я»^[31] (Hua XI, 310).

По моему мнению, в этом переплетении живой телесности, сознания времени и жизни Я нет двойственности значений, и именно поэтому гуссерлевский проект и его парадигматическая верность самим вещам так захватывают.

Через анализ пассивного синтеза выше описанное переплетение живой телесности, сознания времени и жизни сознания далее углубляется прежде всего в том, что касается значимой роли аффицирования. Если внимание, которое господствует в различного рода cogitationes, a priori предполагает аффицирование, как можно отделить Я, которое определяется через внимание, от живого тела? Может ли аффицирование проявляться без живой телесности?