С реки задувал чуть прохладный ветер, кричали чайки. Люди ходили толпой по набережной, многие купались. Жара пригнала их к воде, и они были вынуждены думать только о ней.
22
Специально было выбрано кафе или нет, я так и не понял. Называлось оно тематически − «Три капитана». И мы сидели там втроем: я, Беря и Юра, который, со слов Бери, обладал сказочным богатством и мог помочь деньгами. В том, что они у него есть, я не сомневался. Судя по тому, как вёл себя Юра, можно было даже предположить, что он не прочь и поделиться. Однако что он потребует взамен? Тут я терялся в догадках.
Смотрелись мы довольно странно. Беря перед встречей что-то употребил и озабоченно глотал пепси. Юра курил одну за одной Danhill из портсигара и цедил дорогой бренди, от него нещадно несло парфюмерией. Я пил зеленый чай и уворачивался от табачного дыма.
Встреча мне казалась бредовой.
− Парни, давайте сразу решим, будем заниматься этим или нет, − взялся за дело Беря, чтобы не прервался контакт.
− Чем? – сразу спросил Юра.
Игра началась − слово было за мной.
− Уазик, − проговорил я и замолчал, поняв, что ухватился не за тот край.
По новой было сложнее. Подняв руку, я погрозил пальцем воздуху и произнес небольшую тираду:
− Что такое море в нашем понимании? Платон говорил, это Атлантический океан. Я говорю − это жизнь. Чтобы покорить море, нужен корабль. Если ты один, парус можно поднять и внутри себя. Если набирается команда, такой вариант отпадает. Сложность в том, что мало кто может позволить себе покорять море. Скорее происходит наоборот, многие покоряются действительности, не зная, как с ней совладать. Надежда появляется, когда жизнь, то есть море, выбирает тебя. Поэтому вернемся к Сократу, а именно к его рассказу о прекрасной земле, которая относится к нашей земной обители, как берег моря к подводным глубинам. Он говорил, что мы живем на дне глубокой впадины, заполненной воздухом, а там, за ее краями располагается истинная Земля. Чтобы попасть туда, нужно очиститься от лишнего и сделать верный шаг.
Беря кивал, а Юра потряхивал головой и шевелил конечностями, словно был в наушниках и слушал запись The Who «I can’t explain». Я видел, что он плохо понимает, о чем ему толкуют. Он хотел чувствовать превосходство, но не знал в чем.
Закончил я так:
− Был такой полководец Нитта Ёсисада. Будучи в окружении неприятеля, он отсёк собственную голову и похоронил ее, прежде чем умереть. Можно сказать, что у нас тоже есть такая возможность.
Юра был потрясен, от его игривости ничего не осталось. Он хлебнул своего душистого пойла и нервно проговорил:
− Я не буду.
− Это в переносном смысле, − объяснил Беря.
Юра не поверил и с ужасом посмотрел на меня. Беседа зашла в тупик.
− Давайте смотреть на вещи реально, − попробовал спасти ситуацию Беря. – Мы тут все бредим морем, и поэтому нужно действовать сообща.
− Не, ну если хотите, можем открыть передвижной ресторанчик «Убрать якоря», − предложил я. – Будем зарабатывать на морепродуктах и коктейлях, а летом ездить с подружками в Крым.
Как будто услышав меня, из стареньких музыкальных колонок на стойке бара энергично запел женский голос в сопровождении эстрадного оркестра:
− Не виновата я, что море синее! Не виновата я, что волны сильные! Не виновата я, что ты обиделся! Что мы с тобой сто лет не виделись!
Лично для меня это был удар ниже пояса. Я вспомнил Дашу, тотчас зачесались глаза, засвербело в носу и горле.
− Наливай, Кирос, − шепнул я Юре. – Мирное время и.. стекло. Досуг превыше обладания девушкой…
Юра посмотрел с еще большим ужасом.
Вскоре я пил из мороженицы, называя ее чашей с цикутой, и говорил, что истинная любовь – желание справедливого блага.
− Какого еще, млять, справедливого блага? – хватался за меня Юра и жутковато вращал зрачками. − Ты чо мелешь?
− Ты еще молод, Алкивиад, тебе не понять, − отпихивался я. – Повзрослеешь, когда поймешь, что пьянство не рождает пороки, оно их обнаруживает.
Кончилось тем, что Юра швырялся деньгами и кричал, что купит нас с потрохами. Подошедшей охране, я объяснил, что шумный мужик нам посторонний и подбивает на должностное преступление. Юру уже невменяемого потащили к выходу.
− Мы должны Асклепию петуха! Так отдай же, не забудь! – прокричал я вслед, чувствуя, что мои мозги снова встали набекрень.
Нас тоже попросили убираться.
− Ты себя странно ведешь, что-то случилось? – спросил Беря, выводя меня из зала.
Я собрался громко ответить словами Сократа: «В каждом человеке есть солнце, только дайте ему светить!», как из оживших динамиков доверительно запел наиприятнейший лирический баритон:
− Когда уходит женщина, бессмысленны слова. Когда уходит женщина, она всегда права.
Соленый океан хлынул из глаз и потащил сердце под киль − кромсать на лоскуты. Рыдания мои долго не знали предела, так и почил в них в бесславном забытье.
23
Один мой друг философ как-то заметил, что деньги должны выглядеть иначе, в виде жидкости или лучше смазки, чтобы повозка жизни была менее скрипучей. Можно поспорить, но ведь не с чем.
− Хоть бы пару сотен, − простонал Беря.
Мы лежали на полу в квартире, где Берю на пару дней приютила случайная подружка. Пустые карманы и никаких воспоминаний, что и как было ночью. Судя по нашему виду и состоянию, мы прошли путь из глубокой сократовской впадины наверх и обратно.
Я спасался тем, что лежал молчком, подложив под голову латинский словарь, и сочинял письмо, рисуя к нему картинки.
Здравствуй, Валя! Не подумай, будто путешествие не заладилось, раз пишу тебе так часто. Хотя для продвижения нашего мероприятия и не хватает немного средств, уверен, они скоро появятся. А еще – хорошо бы добавить чуть безумия или нет, лучше храбрости. В общем, расскажу одну историю, уверен, ты всё поймешь. Потому что ты – умница!
Удача Пьера Леграна
Отвратительное настроение мучило Пьера Леграна уже неделю. С той поры как он покинул Дьепп, это был самый жестокий приступ меланхолии. Сколько прошло лет среди островов Карибского моря, а вот такой гадости от судьбы получать не приходилось. На судне ни капли воды, из продуктов только несколько кусков гнилого мяса, но главное – команда, которая разуверилась в везении своего капитана.
Долгие годы Пьер угробил на то, чтобы, как говорится, обнять судьбу за плечи и разбогатеть. Он был уже не молод, а всё еще гонялся за удачей на четырехпушечном люггере вокруг Эспаньолы в надежде выпотрошить солидный куш.
И почему так не везет, сокрушался Пьер Легран. Один из коллег по цеху уже получил титул баронета, другой стал кавалером ордена Подвязки в награду за разбойничьи подвиги. А он, всё еще тощий и вечно голодный морской волк, рыщет и рыщет, кажется, навсегда позабыв, что такое спокойная жизнь.
– Где же везение, черт его раздери! – громко выругался Пьер.
– Чего? – спросил корабельный хирург Томас Торн.
Он был еще более потерянный, чем капитан, на корабль попал по чистой случайности. Скрываясь от карточных долгов, он столкнулся с Леграном в порту Санта Доминго, и тот спрятал его в трюме до выхода в море.
– Ничего, – сказал Легран, – еще пара дней и нам крышка. Разорви меня гром!
Хирург был единственный человек на корабле, кому Пьер доверял полностью.
Судно, на котором вместе с капитаном Леграном плыли двадцать восемь вооруженных до зубов и обученных всем тонкостям морского грабежа компаньонов, сейчас походило на драный кафтан. Истертое и потрепанное до неузнаваемости оно само проклинало упрямого капитана, не позволявшего пристать к берегу.
Во что так упорно верил Пьер Легран, не знали даже корабельные крысы, прятавшиеся от голодных моряков. С каждым днем капитан урезал паек, выдавая по куску буканьерского мяса и глотку воды. То ли он сошел с ума и ждал смерти, то ли действительно верил в себя.
День, когда кончилась вода в последней бочке, выдался жаркий. Без жалости палило солнце. А кругом соленое море и ни единого паруса.
В полдень, когда от жары казалось, что до захода солнца никто не доживет, Пьер Легран тупо смотрел на карты, намечая завтрашний маршрут. Еще от силы день-два и команда поднимет бунт, прирежет его и сбросит в море. В этом капитан не сомневался и спокойно ждал.
– − − − Вижу! Вижу! – вдруг заорал впередсмотрящий. – Корабль!
Сердце у Леграна ёкнуло, как в первый раз, когда он понял, что быть свободным моряком ему по вкусу.
Пьер Легран не спеша вышел на палубу. Целых три испанских галеона гордо двигались своим курсом от Кубы. Чтобы напасть на них, нужно было еще чуть-чуть безумия. Если бы команда еще несколько часов побыла на пекле, то к вечеру точно решилась бы на такое отважное самоубийство.
С голодной тоской в глазах матросы провожали богатую добычу. Она оказалась им не по зубам. Закурив трубку, Пьер Легран спокойно подумал, что сегодня ночью матросы, как пить дать, его прирежут. После такого потрясения им нужно будет пустить пар.
– Должен быть последний шанс, – неуверенно сказал корабельный хирург, стоявший рядом.
И тут на горизонте появились еще паруса. Тем же курсом следом за тремя галеонами шел флагманский корабль. Почему он отстал, было не понятно. Скорее всего потому, что на борту его было не меньше сотни орудий, и он не боялся никого. Так или иначе, но он шел один.
Пьер сразу понял, что нужно делать. Он приказал нагонять корабль.
Расчет был правильный. На борту огромного галеона вряд ли могли даже предположить, что такое корыто их атакует. На этой щепке могли только нуждаться в помощи.
Когда офицерам и капитану, игравшим в просторной каюте галеона в преферанс, доложили о том, что приближается суденышко похожее на пиратское, они как раз выложили на стол по хорошей ставке.
– Может, зарядить пару орудий, – предложил кто-то из офицеров.
– Сколько орудий у них? – спросил капитан у матроса.
– Не больше четырех. Да и вид у корабля такой, словно он уже побывал в хорошей переделке.
– Тогда втащите его на борт, как куль. Ха! Ха! – засмеялся боцман, глядя в свои карты.
– Узнайте, что им надо, – сказал капитан. – Если это англичане, можете пустить их на дно без доклада.
Пьер даже не подбадривал своих матросов, только объяснил, что нужно делать:
– Пока будем подплывать к ним, они будут гадать, кто мы и что с нами делать. Без оружия в руках мы быстро забираемся на борт. Оружие брать только то, которое можно спрятать и легко достать. Если все офицеры в такую жару сидят на задней палубе в каюте и играют в карты, матросы первые минуты будут в замешательстве. Я с половиной команды захватываю офицеров, боцман с остальными пороховой погреб. На всё про всё у нас столько время, сколько уходит на кружку рома после долгого плавания.
Люггер Пьера Леграна был уже у самого борта.
– Эй, вы! – крикнул часовой оборванным безоружным людям, похожим на стаю голодных собак. – Кто вы? Чего вам нужно?
В ответ бродяги полезли на борт да так ловко, что часовые лишь успели открыть рты от удивления. А закрывали их уже под дулами пистолетов.
Последним из трюма вылез корабельный хирург. Вообще-то, врачам и так запрещалось участвовать в абордаже, но в этот раз Томас избежал драки, исполняя особое поручение Леграна. Капитан приказал сделать в судне пробоины, чтобы не осталось возможности отступать.
Когда Пьер во главе своих людей ворвался в каюту, где играли в преферанс, там уже было неспокойно. Боцман отхватил всю ставку и огрызался на первого помощника капитана. По пуле от пиратов получили оба – один в руку, другой в бок.
– Дьявол на мою душу! Что здесь происходит? – выругался капитан, прежде чем на его голову обрушился сильный удар рукоятью пистолета.
Остальным объяснили, что происходит, когда их связали и спустили в трюм. Не прошло и получаса, а судно уже было в полной власти пиратов.
Выяснив, что галеон, ни больше, ни меньше, флагман «серебряного флота», пираты чуть не сошли с ума от радости. Сокровищ было столько, что на них можно купить половину испанской флотилии. Не говоря уже об огромном количестве запасов воды, продовольствия и оружия.
Это была не просто удача, это был джек-пот, который выпадает пирату один раз за жизнь. Пьер сразу нашел, что сказать своим людям:
– Свободные моряки, вы получили, что хотели! Теперь нет никаких препятствий к той жизни, о которой вы мечтали. Мы можем захватить любой корабль, набрать сколько угодно солдат и захватить какой нам приглянется богатый портовый город. Но можем также купить себе и спокойную размерную жизнь, не зная нужды и забот. В Европе, в Южной Америке, в Индии, где угодно. Что бы мы не выбрали, мы заслужили это. Только отчаянным поступком можно заслужить милость судьбы и уважение товарищей. Ведь было безумием нападать на этот корабль, и если бы мы его не захватили, то так бы и остались храбрыми безумцами. А так мы счастливчики!
Легран стал палить из пистолетов в воздух. В эйфории никто не обратил внимания на Томаса Торна, который, выслушав капитана, взял немного золота, оружие и провизию. Скинул в шлюп, спустил его на воду и, перекрестившись, отчалил.
Вот так вот, Валя, как только мы решим, что нам важнее – результат или само движение к цели – то и дело будет на мази. Cetra amittimus dum incerta petimus.
Досочинив письмо, я поглядел на Берю. Тот смотрел сквозь меня, в его зрачках читалась трудная судьба бродяги. Он вряд ли понимал, что, гоняясь за сомнительным, упускаешь верное.
24
Вечером я сидел в знакомом баре, где ошивался последние два года. Бармен наливал из бочки в долг. Я радовался за себя и за Берю, которого забрала смелая бабенка, соскучившаяся по неутомимому в постели мужику. Мучимый легким чувством стыда, в целом я был доволен жизнью.
− Послезавтра уезжаю на море, − сказал бармен. − В гробу я видел эту жару. Буду купаться, пить вино, есть шашлык и наплевать на всё.
− И правильно. Если сам не решишься свалить отсюда, то тебя унесут на руках прямиком в могилу, − поддакивал я.
Приходу Игорька я обрадовался, как появлению лучшего кормчего, позвал за свой столик и рассказал, как продвигается идея с кораблем.
− Наверное, я заигрался? Просто несет куда-то, а остановиться не могу. Что? Я большой мечтатель? Ну… Дело ведь не в этом.
− Знаешь, Хаксли говорил, каждый должен найти способ жить в этом мире, чтобы не быть его пленником. Жить во времени и не дать ему захватить себя целиком, − сказал Игорёк. – Может быть, ты нашел именно свой способ, и тебе нечего бояться. Просто будь внимателен к мелочам и осторожен.
− Слушай, дружище, у меня уже развивается комплекс неполноценности, когда ты начинаешь говорить, − признался я. − В твои годы я все-таки больше думал о вечеринках и хорошеньких девочках. А Хаксли вроде спасался кислотой?
Игорёк недовольно покачал головой.
− Однажды я подумал, так ли незыблемо стоит Олимп посвященных, − сказал он так, словно однажды подумал о том, что пришла пора пить кефир собственного приготовления. − И сделал вывод. Если хочу попасть туда, начинать нужно прямо сейчас. Поэтому я не отступаю ни на шаг от своей цели приподняться над тяготами жизни через понимание сути простых вещей.
− Если будешь на том Олимпе, свистни, как добраться побыстрее, − засмеялся я, заметив, что на меня смотрит женщина.
Она сидела за последним столиком в глубине зала и ничуть не смущалась того, что проводит здесь время одна. Женщина была хороша и ухожена, на вид не из тех, кто ежедневно ходит на работу. Она могла быть актрисой или танцовщицей, но скорее − просто жила за счет любовника.
− Мое сознание и тело чисты. А без этого тщетно сдвинуться вперед, только по кругу, − говорил Игорёк.
Но я его не слушал.
Внимание женщины было не случайным. На мне была безрукавка в синюю полоску, и глаза мои блестели, как две Собачьи звезды. Случайностей тут быть не могло.
25
Любовь − она бурная и грозная, как убийство, говорил один из героев Гамсуна. С ней трудно сторговаться и договориться об отсрочке, она делает свое дело уверенно.
Последнее время я жил одной надеждой, что Даша вернется. И никакая другая женщина не сможет ее заменить. В этом было столько боли и слабости, что выход казался близким.
− Что-то ты грустный какой-то, а? – спросила женщина.
Мы стояли возле ее загородного дома и целовались, как плюшевые мишутки в детской игре.
− Зайдешь? – спросила женщина.
Она была замужем. На безымянном пальце блестело обручальное кольцо.
− А супруг где? В командировке?
− На работе, − улыбнулась женщина. − Он подводник
− Чем же я лучше подводника? – решив, что она шутит, спросил я.
Женщина нежно провела ладонью по моей небритой щеке.
− Ты похож на Ивэна Макгрегора, − повторила женщина. Первый раз она так сказала, когда мы познакомились в баре. − Он мой любимый актер.
Женское внимание мне льстило, только если женщина хотела взять ровно столько, сколько я мог дать. Как Ивэн я не имел ничего, да и похожим на него мог показаться только после основательной порции абсента.
− Угостишь чем-нибудь? – спросил я, разглядывая массивную входную дверь.
− Муж пьет ром, − сказала женщина.
− Дубовая, − кивнул я на дверь.
− Ага.
− Открывай.
Судя по обстановке, муж и в самом деле служил во флоте. Дом в три уровня походил на полубак и квартердек с кают-компанией и нактоузом. Подводник был мужик хоть куда, помимо жены содержал еще двух любовниц. Хоть это и говорила его жена, можно было не сомневаться.
− Ты не представляешь, − старался я заболтать хозяйку, пока исчезали запасы ее мужа, − как здорово, что ты живешь с моряком. Настоящая жизнь в воде, там свободно и чисто, рыба всегда свежая есть. А земля только несет бремя разрозненных знаний, ушедших под воду. Если бы дельфины могли говорить, а этруски и баски помнили, кто их предки, мы бы не ковырялись здесь в завалах еды и техники, как бродяги на элитной помойке. Всем глубоко наплевать, что творится на земле… Тем более, вряд ли, это надолго. Тонны воды давят на темя, наше прошлое и будущее сокрыто водой. Да, ты прекрасна, но не знаешь, кому обязана своей красотой. Твоему мужу моряку, это он делится с тобой энергией воды. Будьте красивы и здоровы, как вода, говорили древние греки! Хотя, если снится моряк, это не всегда хорошо. Сон о моряках обещает увлекательное путешествие. Но если моряк приснился девушке, то ей грозит разрыв с возлюбленным из-за легкомысленного флирта. Ха-ха! Еще хуже, если девушка увидит себя во сне моряком. Это предвещает, что скоро она не сможет отказать себе в удовольствии совершить что-то неприличное и рискует потерять друга. Ха-ха! Тебе не снилось накануне, что ты в кителе, в клешах или в темно-синем жакете с металлическими пуговицами? А, проказница?
Я долго бы не затыкался, если бы не заметил, что женщина уснула, уткнувшись носом в подушку. Она посапывала, как уставший наигравшийся ребенок.
Почему-то было грустно наблюдать чью-то безмятежность. Я дотянулся до радиоприемника и включил негромко. В темноте запел уставший голос раскусившего жизнь мужика:
− Ты спишь и не знаешь, что над нами километры воды, и что над нами бьют хвостами киты, и кислорода не хватит на двоих, я лежу в темноте…
Ничего удивительного, подумал я, ведь не один я такой догадливый.
26
Кто я такой? Почему моя мечта о море, как инстинкт самосохранения, и не надо выбирать судьбу, она меня уже выбрала? Как я попал в мир, с которым у меня так мало общего? Моя голова раскалывалась от этих вопросов. Я открыл глаза.
− Кто ты такой?! – кричала надо мной женщина.
− Хорошо же ты вчера набралась…
− Кто ты такой?! Как ты сюда попал?! – женщина стучала кулачками по моей голове.
Мне встречались такие заполошные, у которых после беспокойного вечера отшибало память по утру. Сказать было нечего. К тому же с опухшей рожей я совсем не походил на Ивэна Макгрегора.
− Осенью двухтысячного года мы ходили с твоим мужем на Аляску, − пытался я хоть как-то выкрутиться.
− Держись от меня подальше, прохвост! – хлестала меня женщина.
− Это недоразумение, я не…
Наверняка женщина на завтрак глотала какие-то таблетки, другого объяснения ее безумию не было. Я не сказал и десяти слов, как она вытолкала меня с черного хода.
На улице я долго не мог прийти в себя. Мутило, как будто внутри гнила рыбья требуха. Прикидывая, как выбраться в город, я дошел до перекрестка, где стояли мусорные баки. Дальше жилья не было. И тут меня вытошнило от вони. У бачка копошился старик, я сразу узнал того безумца, испившего эликсир молодости. Старик тоже признал меня, он так и сказал, отрываясь от находок:
− Я знаю, кто ты такой. Ты тот парень, которому эликсир молодости отшиб мозги.
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
О проекте
О подписке