Илья Николаевич читал где-то, что при Сталине, после войны, цены постоянно снижались, а зарплата росла, после Сталина до Горбачева были стабильные цены при росте зарплат, а во времена «перестройщиков» наступил безудержный рост цен на всё, кроме оплаты труда всех, не участвующих в спекуляциях.

По его мнению, крушение Советской власти началось с появления на улицах Москвы платных туалетов. Выйдя однажды из метро и зайдя в туалет, которые были возле каждой станции, он обнаружил на входе лицо кавказской национальности, которое потребовало за вход в туалет плату в размере 20 копеек. На вопрос: С какой стати? – им был получен ответ: -Читай объявление! Действительно, у входа висело объявление, что туалет платный и вход в него стоит 20 копеек. Возмутившись, он заплатил, ибо нужда не терпела отлагательств.

Так несколькими законами, Горбачев со сворой предателей – рвачей за три года своего правления разрушил основы социалистического устройства государства СССР, за которое три предшествующих поколения положили свои судьбы в революциях, войнах и лишениях, ради благополучной и мирной жизни последующих поколений.

Через три года безумств горбачевской клики, страна СССР впала в состояние клинической смерти, когда сердце ещё бьется, но поврежденный мозг уже умер и остается только ждать когда наступит агония.

Продовольствие и товары начали выдавать по карточкам и талонам, словно в войну, под вопли демократов – как называли себя эти мерзавцы, что такова природа социализма и чтобы жить лучше надо переходить на рыночную экономику, где всё, якобы, находится в частной собственности и потому все люди в Европе, США и других странах живут хорошо.

Сбитый с толку, народ не сопротивлялся и готов был согласиться с любыми изменениями в стране, лишь бы снова наступили времена мира и благополучия, от которых люди так опрометчиво отказались, позволив проходимцам-перевертышам захватить власть и уничтожить скромную, но вполне благополучную жизнь, поддавшись посулам райской жизни и забыв про народную мудрость, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

Товары и продукты эшелонами увозились за границу, для продажи за бесценок, оставляя в стране лишь крохи, выдаваемые по талонам.

Заводы работали, колхозы производили продовольствие, но всё сделанное, выращенное и произведенное или вывозилось за границу, или просто уничтожалось на складах, чтобы заставить народ смириться с любыми изменениями в общественном устройстве жизни, под обещания, что станет лучше, чем сейчас.

Горстка ренегатов-предателей, пробравшихся к власти, не была ещё уверена в молчании народа, армии и госбезопасности и потому, тщательно скрывая свои замыслы по уничтожению страны, умело спихивала все трудности жизни на недостатки социализма, который, якобы, принципиально не может обеспечить хорошую жизнь населению и поэтому является тупиковой ветвью развития человечества и должен быть заменен на благословенный капитализм.

Госбезопасность в лице КГБ, должная охранять и защищать конституционный строй не призвала предателей к ответу: видимо не зря Андропов руководил КГБ пятнадцать лет и посадил там такие кадры, которые не защищали общественный строй, а напротив участвовали в разрушении основ социализма и союзного государства, в котором республики, почуяв слабость центральной власти, начали широкую пропаганду среди населения за выход из СССР.

Националисты всех мастей, спекулируя на трудностях жизни, обусловленных предательской кликой Горбачева, принялись убеждать народы, что все невзгоды их жизни проистекают из пребывания республик в составе СССР и что каждая республика кормит и содержит остальных за свой счет и стоит лишь выйти из СССР и стать самостоятельными, как жизнь наладится и будет прекрасной и замечательной, особенно, если избавиться от русских.

Народы одобрительно внимали глашатаям независимости и вскоре повсеместно начались волнения в союзных республиках за выход из СССР и избавление от русских, которых начали называть оккупантами.

Первыми взбунтовались азиаты, как наиболее отсталые нации, не изжившие ещё в себе феодальные порядки и клановое деление, что привело к волнениям и погромам на национальной почве, учитывая, что эти республики были основаны в произвольных границах и со смешанным населением.

Затем возникли прибалты, которые со спесивостью народов, никогда не имевших национальных государств и отделившихся от России на короткий период оккупации немцами в Первую мировую войну, а затем вновь присоединившихся к СССР перед Отечественной войной, считали себя истинными европейцами: выше русских и прочих народов СССР.

Потом волнения перекинулись на Кавказ, где многовековое перемешивание национальностей создавало благоприятные условия для националистов, требовавших исключительных прав только титульной нации в ущерб всем остальным народам.

КГБ почти безучастно смотрел на разгорающийся пожар национализма в республиках, поскольку во всех республиках, стараниями Андропова местные гэбисты были сплошь представителями титульных наций, и весьма благосклонно относились к национальным вожакам, призывающих к выходу из СССР, вместо того, чтобы этих вожаков сажать в тюрьмы.

Объявился такой вожак и в России, а имя этому вожаку было Ельцин, и это имя мало напоминало типично русские фамилии.

Ельцин был горьким пьяницей, что, несомненно, было известно КГБ, дающему характеристику на каждого человека, выдвигающегося на ответственный пост, однако Ельцин по чьей-то воле добрался до поста секретаря обкома.

Он построил в Свердловске самое большое здание обкома партии, которое жители назвали «член КПСС», уничтожил Ипатьевский дом, в котором была расстреляна царская семья, что не помешало ему впоследствии выражать притворное сострадание к этой царской семье Николая Второго – когда стало выгодно.

Ельцин первым в России посадил свою область на продовольственные талоны, после чего был переведен на повышение в ЦК партии и вскоре назначен градоначальником Москвы: видимо кому-то нужен был самодур, алкоголик и беспринципный проходимец на высоком посту для последующего развала государства, чем Ельцин и принялся усердно заниматься.

Известен случай, когда Ельцин, прибыв в Америку, вышел из самолета после многочасовой пьянки, помочился на колесо на глазах изумленной публики, пожал руки встречающим и уехал пьянствовать в гостиницу, где попытался ночью, в одних трусах, сбегать, по старой привычке, в магазин, за бутылкой виски. Эти куражи были, видимо, документально зафиксированы, и с тех пор Ельцин безропотно выполнял команды своих кукловодов при разрушении страны, опасаясь огласки.

Это свидетельствует, какие нравственные уроды разрушали страну – СССР и почему они до сих пор почитаемы нынешним руководством страны и за рубежом.

Житейские сложности и нарастающий хаос в стране несколько охладили отношения между Ильей и Анной: их встречи стали более редкими вследствие бытовых неурядиц и траты времени на добывание еды.

Илья не мог материально помогать своей женщине, поскольку его заводской зарплаты хватало лишь на самое необходимое по содержанию семьи. О получении комнаты от завода, чтобы развестись с женой, тоже пришлось забыть, поскольку завод перестал строить собственное жилье, попав под управление новоизбранного директора – говоруна, принявшегося ускоренными темпами повышать собственное благосостояние и своих подручных, помогающих ему в благородном деле расхищения социалистической собственности.

Анна в своем НИИ тоже перебивалась с хлеба на квас и эта взаимная озабоченность глушила страсть при встречах, от случая к случаю, не порывая их отношений окончательно. Они по-прежнему уповали на то, что временные трудности пройдут и им снова будет хорошо и беззаботно вместе, как это было при их первых встречах.

– Если за три года мы не надоели друг другу, значит, есть у нас глубокие чувства и пусть всё остается как есть, пока возможно, – говорила не раз и не два Анна, провожая Илью после их редкой очередной встречи, принесшей, пусть ненадолго, покой и умиротворение в их тела и души.

IX

Воспоминания и размышления Ильи Николаевича о своем прошлом и об изменениях в стране, вызвавших изменения в его жизни, прервал звонок с мобильного телефона. Эти телефоны он не признавал и не хотел пользоваться, но вынужден был приобрести в связи с устройством на работу в автостоянке: иногда требовалось подменить дежурного вратаря, на что поступала команда от хозяина именно по телефону и именно по мобильному, ибо хозяин требовал быть на связи в любое время.

Жена Галина, напротив, пользовалась мобильником по всякому случаю и сейчас, по интуиции Ильи Николаевича, звонила именно она. Говорить с женой после недавней ссоры ему не хотелось, но не ответить на звонок грозило ещё большим скандалом.

Он взял телефон: чутье не подвело – звонила именно Галина и, судя по шумам, звонила из электрички, не успев доехать до дачи, но и не удержавшись от бессмысленного звонка.

– Ну что, прогнал жену и, небось, веселишься сейчас с любовницей на свои именины, – громко выговорила жена, не стесняясь окружающих её пассажиров электрички. Илью Николаевича всегда поражала беспардонность людей, разговаривающих по телефону в толпе или транспорте и громко обсуждающих личные проблемы, мешая другим. Таковой была и есть и его жена Галина, так и не понявшая его за долгие годы совместной жизни.

– Бог с тобой, Галина, – миролюбиво ответил Илья Николаевич, на обвинения жены, – вспомни о моем возрасте!

– Вам, кобелям, любой возраст не помеха, – взорвалась Галина, – жена за дверь, а ты хвост трубой и к любовнице. Думаешь, я забыла, как ты много лет бегал на сторону к своей Анечке, пока я её не отвадила. Может, и сейчас к ней наладился, прогнав меня прочь. Хотя и то верно, что старый ты стал и никому не нужен, кроме проституток с улицы, которые за тыщу готовы обслужить и такого негодного старикашку, как ты. Веселись старый хрыч, прогнав жену, а я с котом Васькой буду на даче одинокой кукушкой куковать, коль мужу не нужна.

– Дома я, один, – по привычке начал оправдываться Илья Николаевич, лишь только жена упомянула Анну, – и соседка Мария может подтвердить, что я один дома в день своих именин. Лучше одному быть в такой день, чем слушать твою брань. Никогда ты меня не понимала и нечего сейчас горевать, когда состарилась. Раньше надо было думать.

– Конечно, старая я тебе стала не нужна, когда молодость мою загубил – распалилась Галина, вспоминая свой неудачный брак, который не принес ей ни достатка, ни женского счастья или хотя бы удовольствия.

– Что ты кричишь на весь вагон? – возмутился Илья Николаевич, – замуж я тебя не тянул и если бы не дочь наша, давно бы сбежал, куда глаза глядят. Да и ты без меня, потаскалась бы проводницей ещё несколько лет, поистрепалась бы от вагонной любви и осела бы где-нибудь на полустанке в железнодорожном общежитии на постоянное проживание. А здесь и дочь и дача есть и всё недовольна. И не кричи на весь вагон о своей несчастной жизни – у людей своих забот хватает, чтобы слушать ещё и истеричную бабку, – закончил Илья Николаевич и выключил разговор.

Телефон снова зазвонил через минуту, но он больше не включал его, зная, что это его бывшая жена никак не может успокоиться, что он один и доволен своим одиночеством.

– Неужели и вправду меня когда-то тянуло к этой женщине, бывшей достаточно привлекательной, чтобы возбудить мужские желания, но никогда не стремившейся к духовной близости с ним, назвавшим её своею женою, несмотря на девичьи грехи и вздорный характер, иногда пробивавшийся сквозь женское притворство и лицемерие.

Вот так: женился он на Галине ради ребенка, которым она удивительно вовремя забеременела, и потом прожил всю свою жизнь рядом с этой чужой ему женщиной, которая так и не стала ему ни женою, ни другом.

– Ладно, хватит сожалеть о несбывшемся семейном счастье, надо бы и пообедать: и время подошло, и очередную свару с женщиной, продолжавшей числиться его женою, сам бог велит заесть и запить, – решил Илья Николаевич и пошел на кухню, чтобы приготовить обычный свой обед, несмотря на день именин.

Готовить он научился за годы жительства в общежитии, иногда вдохновляясь на приготовление какого-нибудь замысловатого блюда. Но сегодня кухарничать ему не хотелось, и он решил приготовить себе обед из своей молодости по-общежитски: сварить вермишелевый суп из пакета и отварить в нем пельмени: суп на первое, а пельмени на второе и чай с пряниками на третье. Сказано – сделано, и через полчаса Илья Николаевич уже прихлебывал горячий суп с хлебом, а на тарелке рядом дымились паром пельмени, сдобренные сливочным маслом.

Блюда эти были из его молодости, но оказались удивительно безвкусны: либо его чувства притупились, либо действительно вкус этих блюд разительно изменился за прошедшие десятилетия, что отмечали все его знакомые.

С внедрением рыночных отношений, о которых постоянно курлыкают с экрана телевизора всяческие ведущие кулинарных передач, вкус продуктов, приобретаемых в сетевых магазинах изменился до неузнаваемости, потеряв специфичность и утратив запахи, словно все эти продукты были изготовлены из пластилина, который Илья в детстве однажды попробовал, но больше не стал, почувствовав несъедобность этого вещества, предназначенного для лепки фигурок, но не для еды.

Вот и сейчас, суп и пельмени были полностью лишены запахов, а пельмени на вкус были не лучше того пластилина из Илюшиного детства.

Задача любого предпринимателя – это получить максимальную прибыль, ради которой всячески завышается цена товара и натуральные продукты заменяются на дешевые, фальшивые добавки, внешне напоминающие настоящие. И никакая конкуренция не в силах изменить такое положение, ибо каждый из участников рынка тоже гонится за прибылью в ущерб качеству.

Сталин, которого Илья Николаевич начал уважать в последние годы, поняв, что организаторы и исполнители переворота в России, с целью возвращения капиталистических порядков, обливают Сталина грязью за несуществующие злодеяния, выполненные, якобы, лично им, а не врагами-извратителями социалистических идей, писал:

– «Цель капиталистического производства – извлечение прибылей. Что касается потребления, оно нужно капитализму лишь постольку, поскольку оно обеспечивает задачу извлечения прибылей. Вне этого, вопрос потребления теряет для капитализма смысл. Человек с его потребностями исчезает из поля зрения.

Цель социалистического производства не прибыль, а человек с его потребностями, то есть удовлетворение его культурных и материальных потребностей. Цель социалистического производства «обеспечение максимального удовлетворения постоянно растущих материальных и культурных потребностей всего общества».

Мы имеем дело здесь не с примером потребления, а с подчинением социалистического производства основной его цели».

Маркс говорил: «Обеспечьте капиталу 10% прибыли и капитал согласен на всякое применение, при 20% он становится оживленным, при 50% положительно готов сломать себе голову, при 100% он попирает все человеческие законы, при 300% нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы. Если шум и брань приносят прибыль, капитал станет способствовать и тому и другому».

Этими знаниями исчерпывалось знание марксизма Ильей Николаевичем, но, посещая магазины для покупки продуктов, он каждый раз убеждался в справедливости мыслей и Сталина и Маркса. Потому что качество продуктов стало отвратительное, а их цена неимоверная для пенсионеров, да и рядовых тружеников тоже. Иногда в телевизоре мелькали новости о фальшивой водке, изготовленной из метилового спирта. Эти «предприниматели» заведомо знали, что такая водка ведет к смерти, но это не останавливало торгашей ради собственной прибыли. В этом и заключается «рынок», который без умолку расхваливают никчемные правители России и их холопская телеобслуга, попутно очерняя социализм и приписывая ему несуществующие плохие качества: насилие, угнетение людей, отсутствие личной свободы и, даже, отсутствие секса.

Эти же извратители твердят, что пожилые люди, к которым, несомненно, относился и Илья Николаевич, ностальгируют по своей безвозвратно ушедшей молодости, а потому многое этим старикам кажется в их прошлом хорошим, хотя на самом деле все в СССР жили в беспросветной нужде, моральном терроре власти советской, в серости и тоске.

Илья Николаевич, пытался вначале, вслух и молча, оспаривать ложь щелкоперов, но, поняв бессмысленность своих доводов, не доходивших до разума перевертышей, перестал раздражаться от лжи телевизора, установив для себя следующее: он с самого начала трудовой деятельности получил хорошую рабочую специальность, потом бесплатно учился в заочном институте, стал инженером на заводе, получил бесплатно квартиру, бесплатно выучил дочь в институте, не знал никогда заботы о хлебе насущном, а то, что женился опрометчиво на вздорной женщине, так это его личная ошибка, а не происки советской власти.

Обед он закончил кружкой темного безвкусного чая, который заварил из пакетика: даже чай стал не похож на чай при этой проклятой власти рынка, где всё идет на продажу, маскируясь под натуральность, чтобы получить прибыль.

Именинный обед закончился без всякого удовольствия и Илья Николаевич снова прилег на диван, чтобы отдохнуть и вернуться к своим размышлениям, прерванным звонком жены Галины.

Хаос в стране, управляемой предателем Горбачевым, который продолжал выдавать себя за коммуниста, нарастал, словно снежный ком, катящийся по весне с пригорка, покрытого мокрым снегом.

Мотор социализма, построенный народом под руководством Сталина, ещё тянул страну вперед, но в энергию народа, врагами уже была добавлена грязь, которая, минуя фильтры, ломала механизмы, засоряла шланги, приводя хозяйство страны к инфаркту экономики.

– А ведь это я, и такие же работяги, которым было под сорок лет, не восстали тогда против предателей и проходимцев всех мастей и не защитили народную власть, равнодушно взирая на шабаш подонков, полагая, что всё как-то само-собой уладится, – думал Илья Николаевич, пребывая на диване в сладкой послеобеденной дрёме.

– Шахтеры, помнится, забастовали, но они требовали не смены руководителей-разрушителей, а дополнительных привилегий лично для себя, хотя и были на то время самой высокооплачиваемой группой, с шестичасовым рабочим днем и двумя месячными отпусками в год.

Власть тогда охотно пошла на удовлетворение шахтерских требований, поскольку это ещё больше вносило разлад в рабочую среду и разрушало народное хозяйство страны. Если в единый механизм внести какую-то поломку и вовремя не устранить её, то весь механизм вскоре разрушится до основания, вызвав катастрофу с гибелью людей – чего и добивались враги социализма внутри страны Советов и за её пределами.

– Я тогда продолжал работать на заводе, заботился о сохранении отношении с Аней и бегал после работы по магазинам, отоваривая талоны на продукты и забивая антресоль в своей квартире крупой, мукой, консервами. Эти продукты через несколько месяцев портились и их приходилось выбрасывать, чтобы заменить на такие же, вновь добытые по талонам, поддавшись панике, умело разжигаемой среди населения всякими интеллигентами и проходимцами, мечтающими опять, как в царские времена, стать правящим классом и присвоить себе достояние государства в частную собственность – размышлял Илья Николаевич.

– Поднялись бы тогда рабочие против Горбачева и Ельцина, выкинули их на помойку истории, и мы жили бы сейчас припеваючи – лучше американцев, и страна была бы самой мощной в мире, что убедительно показал какой-то ученый-экономист, не утративший совести, и я бы сейчас не ел суп из пакетика в свой день именин.