Пока Вероника Вячеславовна проводила перекличку и отмечала отсутствующих, Катя смотрела на нее со смесью презрения и неодобрения. Молодые преподаватели ее больше не впечатляли, а те, что не соблюдали субординацию, – вдвойне. Катя почувствовала, что стала единственной, кому не понравилась преподавательница. Хотя, по правде сказать, ей сейчас бы никто не понравился, потому что она ненавидела саму дисциплину.

– А теперь познакомимся поближе. И начнем со старост. Ангелина, к доске.

– Можно просто Геля, – встала из-за стола та.

– Хорошо, просто Геля, вперед к знаниям!

Уже через пару мгновений по скорости, с которой Геля выводила схему какого-то там цикла, Кате стало понятно, что времени подготовке к парам староста смежной группы уделила не меньше, чем походу в парикмахерскую. Следом пошел отвечать Юра. Катя не была в этом уверена, но как будто бы у них с Гелей было негласное соперничество, кто кого передушнит в плане учебы. Еще через полчаса (опросы на этой дисциплине всегда отнимали слишком много времени и желания жить), когда начал отвечать очередной человек, Катя поняла, что в эту учебную гонку были вовлечены не только старосты. Она бы ничуть не удивилась, если бы узнала о существовании тайного рейтинга учащихся, по результатам которого тех, кто оказался под красной чертой, пускали бы на анатомические препараты.

Время подходило к перерыву и завершению опроса – вторая часть пары была посвящена выполнению лабораторных работ. Катя уже успела выдохнуть и расслабиться, что ее не успеют спросить, как услышала свое имя.

– Я не готова, – честно призналась Катя. Вопрос она не расслышала, но ей это было и не нужно, чтобы понимать, что отработка неизбежна. Лучше так, чем позориться, пытаясь вспомнить, что не знаешь. Хотя многие были и другого мнения и предпочитали выйти потянуть время, чтобы прикрыть остальных.

– Серьезно? Не расскажешь нам про виды протеолиза? Я сюда пришла, чтобы вас учить жизни. Биохимия – это все фигня и прикрытие. Первое правило биохимического клуба – бороться за свое счастье до конца. А жизнь без отработок – это счастье. Кать, выходи. Я тебе помогу. Если что, два все равно ставить не буду. Первая пара как-никак.

Вероника Вячеславовна звучала очень убедительно, так что Катя неспешно встала и вышла к доске. Преподавательница задавала наводящие вопросы, приветливо улыбалась, шутила и на ходу выдавала небольшие двустишия, чтобы информация легче запоминалась. Вскоре Катя переняла ее радостный настрой и откопала из глубин своей памяти какую-то информацию с прошлого года, отмечая про себя, что Вероника Вячеславовна оказалась не таким уж и плохим преподом. И что самое главное, за все время, что Катя отвечала и думала о биохимии, ее ни разу не посетили мысли об отношениях с Нечаевым и о том, чем они закончились. Казавшаяся нерушимой ассоциативная связь надорвалась, будто состояла из белков, на которые подействовали протеолитические ферменты.

– Ну, молодец! А говорила, не готова! Все ты знаешь, – улыбнулась Вероника Вячеславовна. – А теперь все бегом на перерыв. Дежурные, возьмите в лаборантской реактивы.

Катя восприняла перерыв как возможность чуточку почитать. Даже пары предложений ей было достаточно, чтобы скрасить не очень удачный день. Правда, она так и не смогла сосредоточиться из-за шума и смеха одногруппников, поэтому пришлось отложить телефон.

– Сходишь со мной за реактивами? – спросил у нее Юра.

– Я так себе помощник, я не помню ни названия, ни что нам надо.

– Да забей, я сам все скажу, мне просто одному не унести все.

– Ладно, пошли.

Сначала Катя согласилась, а только потом поняла, что этого делать не стоило. В коридоре они столкнулись с заведующей, и Катя пожалела, что не может съежиться до размера протеасомы, о которых ранее рассказывала Веронике Вячеславовне. Но пожилая женщина не обратила на Катю никакого внимания и начала расспрашивать Юру о каких-то научных работах. Неужели не узнала? Забыла? Или просто делает вид, что ничего не произошло?

В лаборантской Катя ожидала увидеть еще одно знакомое лицо, но этого не произошло. Вместо старшекурсницы с темной карешкой там оказалась милая бабуля, которая надавала им с Юрой кучу пробирок и склянок с реактивами.

Как это обычно происходило в меде, десятиминутный перерыв растянулся на полчаса. По кабинету пронесся тревожный шепоток. С одной стороны, мисс Борщ (так окрестили преподавательницу девочки, не заметившие кольца на ее пальце) указаний начинать лабораторную без нее не давала, но с другой – они не успеют сделать лабу, если не начнут сейчас.

К счастью для всех, мисс Борщ вскоре вернулась. К несчастью, судя по ее реакции, они должны были начинать без нее. Она выбрала из числа тех, кто не отвечал на паре, по одному представителю от каждой из двух групп и снова уселась на преподавательский стол. Болтая ногами, она заявила, что устала их опрашивать и предложила продолжить знакомство немного в другой форме – спросила, зачем они вообще пошли в мед и кем вообще хотят стать, когда вырастут.

Катя слушала своих одногруппников, но не спешила делиться своими планами на будущее, тем более уж кем-кем, а врачом она не собиралась становиться. Люди вокруг поменялись, но мотивы и выборы специальностей остались теми же. На две группы – десять кардионейрохирургов и восемь акушеров-узистов, жаждущих продолжить династии. И ни одного терапевта. База.

– Кать, а ты что там притихла в своем уголке? – вдруг спросила у нее Вероника Вячеславовна.

– Увы, не могу поддержать вашу воодушевленную беседу, – откинулась на спинку стула Катя. Хотела сказать что-то колкое, что вообще не рада находиться в этих стенах, но вовремя сдержала себя. Вдруг кто-то воспримет это на личный счет?

– Что, родители заставили, что ли? – улыбнулась мисс Борщ.

– Вроде того, – вздохнула Катя.

– Ну, милая моя, просто держись. Я тебя отлично понимаю. Дед онколог, – Вероника Вячеславовна начала загибать пальцы, – бабушка онколог, мать онколог, отец онколог, брат онколог… у меня только я сама не онколог. Вообще не хотела сюда поступать, но как будто выбора не было. Первое время было сильное отторжение ко всему, еще и братец мой, чтоб его, сразу влился, кружки всякие посещал, сессии на отлично закрывал. Бесил жутко!

– Очень знакомо, – хихикнула Катя, – у меня сестра старшая такая же.

– О-о, – протянула Вероника Вячеславовна, – мы тогда вообще с тобой сестры по несчастью. Только мой учился со мной в одной группе. Я хотела выжать из этого и из того, что мы близнецы, хоть какую-то пользу, подстричься под мальчика и посылать его вместо себя на экзамены, но он сначала мне отказывал, а потом, зараза такая, к старшим курсам раскачался, как шкаф, и бороду отрастил. – Она посмеялась вместе со своими студентами. Кажется, общий язык найден и можно прекратить переживать.

Запищал фотоколориметр, сообщая о том, что наконец-то готов к работе.

– Девочки, вы там как? – обратилась Вероника Вячеславовна к выполняющим лабораторную.

– Все нормально, сейчас… – неуверенно откликнулась одна из них.

– Да господи… – Мисс Борщ поняла, что ничего не нормально, и спрыгнула со стола. По пути она закатала рукава халата, и Катя увидела, что этнические узоры у нее были не только на шее, но и на обоих предплечьях. – Вы что, мочи испугались? А практику вы как летом проходили?

– Мы вместо нее рефераты писали, – подала голос Геля.

– Кошмар, просто кошмар! Мы теряем все, что создано предками! – закатила глаза Вероника Вячеславовна, ловко смешивая реактивы и разливая полученный раствор по кюветам. – Ой, не завидую я вам, девочки, этим летом. Такое погружение будет. Так, все, дальше сами, надеюсь, вы помните, как обращаться с этим монстром, – она кивнула в сторону фотоколориметра, – потому что я – нет.

– Я помню, – сказал Юра.

– Нет, сиди пока, не порти мне тут эксперимент по выращиванию сильных, независимых и не боящихся мочи и других биологических жидкостей.

Через несколько минут стало очевидно, что оба эксперимента (и по определению содержания пировиноградной кислоты, и по выращиваю сильных и независимых) провалились и все же пришлось прибегнуть к помощи Юры. Затем он же провел все расчеты, и обе группы отпустили пораньше.

– Только тихо сбегайте, а то всем нам влетит, – попросила мисс Борщ.

До следующей пары, физкультуры, оставалась уйма времени. Судя по разговорам, которые Катя слышала в фойе, пока переодевалась, половина группы не собиралась на нее идти. Соблазн был велик, но все же Катя пересилила себя и вместо того, чтобы вызвать такси до дома, пошла в кафе напротив медгородка. Она взяла ореховый латте, села за столик около окна, открыла приложение с книгами и погрузилась в чтение, думая о том, что, если их будут так отпускать всегда, стоит носить с собой бумажную.

Сюжет настолько ее затянул, что, когда Катя посмотрела на время, оказалось, что уже пора выходить на пару. Однако она не спешила. Переодеваться в маленькой раздевалке, полной народа, абсолютно не хотелось. Лучше уж опоздать.

Когда Катя вышла из раздевалки в полной боевой готовности покорять спортивные снаряды, вся женская половина курса, дожившая до физкультуры, уже бегала. Катя влилась в поток и оказалась за двумя девочками. Она не хотела подслушивать их разговор, но по обрывкам фраз поняла, что это ее одногруппницы. И говорили они сейчас именно о ней. Причем очень даже нелестно. Катя не понимала, чем так не угодила им, но ей досталось и за восстановление, и за не самый сильный ответ у доски, и даже за то, что она села с Юрой. Катя, конечно, понимала, что новеньких чаще всего воспринимают в штыки, но она все же надеялась, что сможет поладить с новой группой. Она ускорилась и, обгоняя парочку сплетниц, как бы случайно задела плечом одну из них. Пусть в следующий раз смотрят по сторонам, прежде чем языками чесать.

Уже во время разминки Катя умерла и пожалела, что не уехала домой. Она и забыла, что учится не на врача-лечебника, а на олимпийскую чемпионку в каждом из видов спорта. А потом их группу забрали в тренажерку, и Катя умерла во второй раз. А потом и в третий, когда их в конце пары вновь отправили в зал бегать заминочные круги. Отмечали только в конце пары, и Катя сильно пожалела, что опоздала всего на пятнадцать минут, а не на час.

– И последний момент, – пожилая преподавательница, совсем не выглядящая как человек, который несколько минут назад загонял молодых девчонок до полусмерти, поправила очки, – со следующей недели можно будет ходить вместо пар в бассейн. Прийти нужно будет только на последнее занятие семестра – нормативы сдать. Никто не хочет?

– Ой, а запишите меня: Ло-щи-ли-на. – Катя решила, что провести часок в бассейне лучше, чем умирать по три раза каждую неделю в тренажерке.

– Конечно. Желающих больше нет?

Еще парочка девочек назвала свои фамилии. Преподавательница проинструктировала их, куда и когда идти, что взять с собой, и отпустила в раздевалку.

Наконец-то Катя вышла из корпуса и вдохнула морозный февральский воздух. Из хороших моментов – первый учебный день позади. Из плохих – будет еще и второй, пятый, десятый и сотый. Подъехало такси, готовое увезти ее домой, куда совершенно не хотелось возвращаться.