Глава 7

Четверг для меня оказался разнообразным на эмоции. Я за минуту испытывала так много чувств, что конец дня вознаградил по полной. Итак, начнём…

– Я с ума сойду столько раз за лето видеть своих родственников! – завыла Чарли.

– Предсвадебная кутерьма сделала из тебя истеричку! – засмеялась Эмили.

– Посмотрю на тебя, когда Джек сделает предложение! – Двинула бровями невеста, играя интонацией.

– Кстати да… – Я включилась в разговор. Мы сидели в кафе, изначально обсуждая план развлечений на помолвке и свадьбе. – У вас ведь всё серьёзно.

– Брайан включил его в работу. Теперь Джек, абсолютно не желающий заниматься семейными делами, сидит за ноутбуком, постоянно на телефоне, уделяя мне всё меньше внимания. Да, у нас серьёзные отношения, но о свадьбе мы пока не разговариваем. – Эмили отпила сок, потеребила горло, будто оно пересохло. – Я не достаю его такими темами. Ему и так тяжело. Вспомни, Сэм, что у вас были подобные отношения с Джоном.

Я передёрнулась. От имени отца Рида мои мурашки носились по телу, навевая воспоминания о последней с ним встрече. Жуткое, очень жуткое последствие его слов били по ушам.

– Ты права, – выдавила из себя. – Это тяжело.

– Надеюсь, когда всё устаканится, мы сможем перейти на новый уровень. – Подруга состроила печальное лицо. – Ты ведь сможешь приезжать из Лос-Анджелеса к нам хотя бы на праздники?

– Я даже не знаю, но буду стараться изо всех сил выбираться в родной город, – успокоила её сомнительными словами.

– Верится с трудом, – усмехнулась Чарли.

– Давайте не будем загадывать наперёд. Нам надо сосредоточиться на вашей свадьбе. Итак, развлечения…

Помолвка пройдёт в Мейсоне. Времени кататься туда-сюда не будет. На следующей неделе нам надо выступить на вечере встреч в школе, потом готовить ресторан для дружеского мероприятия, далее перебираться в Джерси на свадебный банкет. Когда же молодожёны умчатся в свадебное путешествие, я со спокойной душой улечу на край света.

Я сказала, что у меня припасена парочка песен, которые надо исполнить со своей старой группой или хотя бы частью её, присутствующей в Мейсоне. Поговорю с Робертом, наверняка и он не откажет в помощи, исполняя номера с друзьями.

В общем, развлекательная программа легла на меня. Завтра же начну всё расписывать и продумывать. Наверно, в ближайшем будущем я буду подрабатывать организатором свадеб или других подобных мероприятий. Столько лет занималась этим, что резюме вполне готово.

После посиделок в кафе, я решила прогуляться по городу. Погода прекрасная, жаркая, солнечная. Надо ловить моменты.

У моих родителей годовщина свадьбы. Обсудив подарок с Диланом, мы решили преподнести картину, точнее их портрет. Брат не силён в художестве, поэтому работа перешла мне. Он же взял на себя расходы.

Черновой холст стоял в моей комнате, только вот времени не было закончить картину. Гуляя по улицам, вспомнила, что некоторые краски у меня закончились, а значило это, что необходим поход в специализированный магазин.

Там я провела целый час, так как руки чесались скупить все товары. Ну нельзя мне появляться в подобных местах! Сразу возникает желание углубиться в художество, описывая всё вокруг.

Вечером меня ждал «Полиглот». Я решила, что это моё последнее выступление. Готовясь к свадьбе подруги, у меня не останется сил дарить зрителям индийские песни. Меня прекрасно поняли, и после моей песни, дадут все заработанные деньги, включая презент от хозяина заведения.

Послушав песни своих коллег, радостно вышла на сцену.

Почему-то я пела песню «Khwahishein» без сильных эмоций. Меня будто что-то держало в узде, не давало почувствовать вкус, посмаковать. Смешанность вновь одолела голову, мысли никак не могли прийти в норму. Мои желания казались нереальными. Я хотела жить счастливо, бок о бок с любимым мужчиной, занимаясь любимой работой. Разве многого я просила? Почему же мои желания запредельны? Неужто не заслужила? Тогда что нужно сделать, чтобы мечта пришла ко мне?

Когда закончилась песня, я немного растерялась. Привычная публика аплодировала так же обыденно, как и раньше. И покинув сцену, меня ничего не волновало. Я будто в трансе двигалась к барной стойке, где ждала плата за выступления.

– Эта песня для тебя, маленькая моя!

Знакомый бархатный голос пробудил, вывел из гипноза раздумий. Я обернулась и очень удивилась. На сцене стоял Джон Рид собственной персоной. Он неуверенно держал микрофон, ожидая начала песни.

Я окаменела. Мои глаза постепенно засыхали, ведь страшно было моргнуть. Вдруг то, что я видела и слышала, исчезнет, если шевельнусь.

Моё сердце билось так громко, будто стремилось подыграть музыке.

Не понятно, что больше меня удивляло: то, что Джон на сцене пел нежным голосом, причём так хорошо, что мурашки не останавливались или же то, что такие проникновенные слова посвящались мне.

«Я брал свою гитару

И для тебя пытался написать песню,

Но каждое слово, которое я подбирал, – не подходило.

Любовь… Ещё одно слово из шести букв.

Я сказал, что люблю тебя,

Ты ответила, что любишь меня.

Но разве достаточно этого?

Так ли должно быть?

Любовь…

Я хочу быть уверенным, что ты меня любила.

Настоящая любовь, никакой лжи…

Просто посмотри мне в глаза.

Я, должно быть, с ума сошёл,

Раз отказался от всего, что у нас было,

Ты ведь знаешь, я никогда не хотел причинить тебе боль,

Любовь… Она была прямо передо мной.

Я могу написать для тебя песню о том,

Что мы всегда будем вместе,

В горе или в радости, богатстве или бедности или как-то ещё…

Настоящая любовь… Я гарантирую тебе это…

Настоящая любовь… Иногда страдает.

Просто посмотри мне в глаза,

Даже если думаешь, что это прощание.

Скажи, что мне сделать, и я постараюсь,

Ведь нет ничего важнее нас с тобой,

Наша любовь никогда не умрёт.

Даже если ты скажешь, что это прощание,

Просто посмотри мне в глаза.

И если это конец,

Любовь никогда не умрёт…»

Эти слова будто написаны для этого вечера. Всё, что было между нами – всё произнесено.

Я не смогла больше слушать его. Моё сердце разрывалось на части, глаза почувствовали жжение от подступающих слёз. Невыносимо.

– Фиона, дай мне деньги, – потребовала я от девушки за стойкой.

– Ой, подожди! Он так красиво поёт! – мечтательно произнесла девушка.

– Быстро! – рявкнула ей. Не было сил держать в себе горечь и слёзы. – Шевелись!

– Фу, какая! – скривилась она, протягивая мне купюры.

Со шлепком по стойке я забрала наличку и помчалась быстрее ветра из этого заведения. Как только в лицо ударила свежесть, как только я добежала до соседнего дома, прижимаясь к холодной стене, мои щёки намокли. Слёзы градом полились, громко отстукивая ритм на асфальте. Я зарыдала так, как никогда раньше. Сердце бешено стучало, желая вырваться наружу. Вновь оно давало сбои, когда рядом появлялся этот мужчина. Вся жизнь шла наперекосяк, когда он снегом падал на мою голову. И не было больше меня, когда Джон Рид завладевал и разумом, и телом.

– Сэм! – Голос эхом разносился по округе. Хоть и был шум проезжих машин, какие-то звуки от домов, разговоры людей, я слышала только знакомый тон. – Сэм!

– Как ты смеешь? – завопила я, когда Рид подбежал ко мне. Смахивая слёзы, глотая обиду, я уставилась на него. – Как ты смеешь вновь появляться в моей жизни?

– Пожалуйста, давай… – Он выставил руки вперёд, то ли защищаясь, то ли успокаивая меня.

– Поговорим? Этого ты хочешь? Хорошо. Мало тебе было три года назад подло бросить меня, прежде вешая лапшу на уши, так и сейчас решил под себя всё подстроить? Боже, какая же я идиотка! – Снова смахнула слёзы. Из-за влажной пелены на глазах плохо видела его. – Я верила тебе, Джон. Я доверилась, полюбила, подарила себя, а ты?.. Что сделал ты? Подло бросил меня, уехал за океан якобы по делам, а потом и вовсе пропал. Почему ты не позвонил? Если ты разлюбил меня, так почему не сказал прямо?

– Я тебя всегда любил, Сэм, – виновато произнёс он.

– Тогда где же ты был, когда твой отец сообщал мне о твоём отсутствии? Где ты был, чёртов идиот, когда я глотала слёзы, думая о своей ничтожной жизни? Ты бросил меня, бросил! – злобно выплюнула эту фразу. – Я мечтала жить с тобой после окончания школы. Ты обещал мне это! Я желала быть рядом, невзирая на частые разъезды по твоей работе. Мне было абсолютно плевать на твоё финансовое состояние. Мы бы справились с тобой, если бы ты только захотел объясниться. Что я сделала не так?

– Это было не моим решением. Отец заставил покинуть город и не возвращаться. Мне так жаль, родная! – Он подходил ближе, пытаясь заключить в объятия, но я отстранилась.

– Жаль? – усмехнулась я. – Ты рассказал ему о нас. Зачем? Зачем надо было разрушать всё то, что мы строили? Ты чёртов трус! Зная прекрасно о его отношении ко мне, ты подставил под удар в первую очередь меня. Как так можно? И сейчас, напевая песню, о чём ты думаешь? Что я кинусь в твои объятия, и мы будем жить долго и счастливо?

– О, так, значит? Знаешь, ты времени зря не теряла. Едва я покинул город, ты бросилась на шею этого придурка Роберта. Велика была твоя любовь ко мне, раз спала с ним!

Моя рука резко взмахнула вверх и звонко ударила его щёку. Ладонь загорелась, но это не сравнилось с внутренним огнём.

– Ты не смеешь так говорить о нём, понял? Его чувства были искренними, без подвохов. Он поддерживал меня, помогал справиться с тем, что моё сердце разбито. Роберт знал о моей к тебе любви, но позволял забыться в нём. Хотя знаешь… это тебя абсолютно не касается! – Я выливала на него всю злобу, что скопилась. – Не хочу больше терпеть твоё присутствие. Сделаем так, будто этого разговора не было. Пройдёт свадьба друзей, и мы навсегда разойдёмся.

Я кинула на него злобный взгляд, развернулась на пятках и спешно удалилась. Мои глаза всё ещё застилали слёзы, но они были с толикой ненависти и отчаяния. Дыхание постепенно восстанавливалось, хоть я и торопливо шагала мимо домов. Когда меня отпустило, руки перестали дрожать, щёки намокать и бешено биться сердце, я поймала такси.

Дорога заняла несколько минут, однако для меня они были вечностью. Казалось, я ехала из Мейсона в Джерси, много часов отсиживая пятую точку.

Дилана не было. Начались трудовые ночи. Я, раздеваясь на ходу, нашла заначку виски и как можно больше отхлебнула, перетерпев крепость алкоголя. Мне необходима разгрузка, а с таким напитком она придёт очень скоро. И чтобы время зря не терять, начать надо с физического расслабления – с душа. Горячие струи обжигали, заставляя мурашки бегать по телу. От холодных капель сжималось сердце, и всё также крошки под кожей носились от макушки до пят.

Надела спортивные шорты и топ, высушила полотенцем волосы и без настроения уселась в гостиной. Состояние не улучшалось даже под градусом виски. Что же надо выпить, чтобы на душе не скреблись кошки? Как заглушить ту боль, что вырвалась наружу? Каким способом залечить только открывшуюся рану?

Я беспрерывно смотрела в одну точку, пила виски и думала, думала над словами Рида.

В дверь прерывисто постучали. Кто это в столь поздний час решил прийти к нам? Роберт? Он бы позвонил.

Я подошла и тихо спросила:

– Кто?

– Джон. – Его голос будто над ухом.

– Уходи! – рявкнула я, но от двери не отходила.

– Пожалуйста, давай поговорим. Я всё объясню.

– Нет! Не хочу видеть тебя!

В горле запершило. Сердце бешено билось, глаза намокали. Тело не двигалось, упираясь в преграду между нами.

– Маленькая моя, прошу!

Рука предательски осела на ручке. Любые сигналы мозга о том, что открывать нельзя, она игнорировала. Одно движение, и я увидела его.

Джон взвалился на дверной косяк, сверкая на половину опустошённой бутылкой алкоголя. Я опешила от его внешнего вида: красивое лицо украшали ссадины, разбитая бровь с засохшей кровью, красные отметины на шее. Одежда имела разнообразные по форме капли, местами порвана, испачкана грязью. Костяшки рук отливали насыщенным оттенком.

– О господи, что случилось? – ужаснулась я, впуская его внутрь. Пришлось поддерживать гостя, так как он еле передвигал ногами.

– Упал, представляешь? – усмехнулся он. Я закрыла дверь, провела в гостиную и усадила его на диван. – Нарвался на каких-то парней, подрался. Кажется, телефон потерял. И деньги.

Не сложно догадаться, что он пьян. Впервые слышала его неразборчивую, лишённую порядка речь.

– Ты где успел напиться за два часа? – спрашивала я, забирая алкоголь из рук.

– Два часа? – шокировано спросил он, чуть протягивая окончания. – А будто и часа не прошло.

Я разглядывала его лицо, живот, расстёгивая рубашку.

Как дошёл до меня в таком состоянии?

– Не помню, – говорил он, мотая головой. Я не сразу поняла, что спросила вслух. – Как только ты ушла, я побежал в магазин за виски. – Он потянулся к бутылке. Успела среагировать и отодвинуть дальше. Рид нахмурился, цокнул и громко выдохнул. – Выпил и… набил морды славным парням. Извиняться потом пришлось за разбитые лица, даже поговорили… вроде. О, точно! Они меня на такси к тебе отправили!

Я закатила глаза, глядя на пьяное чудо, свалившееся на мою голову. Невероятно! Мне удалось увидеть его в таком состоянии. Я бы посмеялась, не будь он весь в крови.

– Давай я промою тебе ссадины, а потом попробую вызвать Ника, хорошо?

Он промолчал, наваливаясь на спинку. Я нашла великую таблетку и запихнула в него. Быстрее придёт в норму. Потом налила в небольшую чашку воду и бросила в неё чистую тряпочку, достала пакет с замороженными ягодами и села рядом с ним.

Джон улыбался и тянулся к бутылке. Я вновь успела перехватить, отхлебнула немного, скривилась от необычного виски и убрала алкоголь. Ему уже точно нельзя употреблять.

Аккуратно протирала ссадины на костяшках и запястьях, прикладывая холодный пакет.

Всё это время мы сидели в тишине, лишь иногда проблескивали усмешки с его стороны.

– Что? – не выдержала я, закончив с одной рукой.

– Ты такая красивая! – восторженно протянул он, глядя на меня. – Я глупец, что потерял тебя.

– Прошу, не начинай.

– Невыносимо знать, что виной твоей боли стал я. Мне правда жаль! – Он схватил мою ладонь и поднёс к своей щеке, целуя запястье. Я машинально погладила его, от чего он снова улыбнулся. – Ты представляешь, как сильно я скучал по тебе? Знаешь, как терзалось моё сердце вдали от тебя?

– Прекрати, – прошипела я, пытаясь убрать руку. Он прижал её к щеке двумя ладонями и одарил множеством поцелуев.

– У меня сейчас такое состояние, что я могу выдать все секреты, – ехидно протягивал он. – И скажу один своей любимой. – Голос был игривый, будто мы в какие-то игры играли. – Мой отец – мне не отец.

– А? – удивилась я, замерев на секунду. – В каком смысле?

Медленно убрала свою ладонь от его лица, так как он её отпустил, переключилась на обработку второй пострадавшей руки. Я сидела словно на иголках, не могла дёрнуться лишний раз.

– Мама тогда только начинала свою карьеру актрисы. Родители всячески протестовали, мол, надо заниматься чем-то полезным. Ей это не мешало, а придавало сил двигаться дальше. – Его глаза закрывались, и он пытался их расширить. Брови интересно изгибались. – Она встретила парня, полюбила его, и неожиданно получился я. Тогда маму насильно выдали замуж за Брайана. Меня она родила уже в Мейсоне, но о том, что случилось в Англии, никто не знал. Для всех я – сын своего отца, поэтому он и натаскивал меня по своему бизнесу, был жесток к некоторым моим левым движениям. – На секунду он задумался, покривив губы. – А когда я рассказал про нас, то надеялся, что он не сможет разлучить тебя и меня, ведь мы не родные. Глупо, но я действительно ждал его одобрения на наши отношения. Чем я думал? Может, если бы я не поведал ему, то наша любовь не испытала бы всё это. Мы бы до сих пор были рядом друг с другом.

От слов распирало. Меня заполняли отчаяние, ненависть, та же самая любовь к нему, сожаление и много чего неопределённого. Я восстанавливала дыхание так, чтобы Джон не понял моего состояния. Лишь поджатые губы и пристальный взгляд в пустоту выдавали задумчивость.

– Он отправил тебя в Лондон не просто так, верно? – спросила я.

– В точку! – воскликнул он, очухиваясь. – Было условие, что он тебя не тронет, не станет вмешиваться в твою жизнь, точнее портить её.

А не струсил ли ты? Неужто так всё было просто? Не поверю. Может, Брайан пригрозил лишить его наследства и семейного дела, если тот останется? Я бы это пережила, будь Джон рядом со мной. Мне всегда было плевать на его кошелёк. И всё же Рид променял меня на семью, не поставил себя перед родными, сдался. А за всё расплачивалась я, проклиная всех.