Вероятно, дьявол

Вы могли подумать, что я пишу с ошибками, слушаю мрачную музыку, засыпаю с включённым светом и на всём экономлю – штопаю капрон колготок, как учила мама, собственным волосом. Но вы и не догадывались, как плохи мои дела на самом деле.
Я родилась 1 января, в один день с философом Джузеппе Ди Джакомо и самой известной героиней Набокова.

Какое-то время назад я фанатела по теме неравных (в плане возраста) отношений. Не шуточных "ему 900, ей 19", которыми полнятся ромфант сюжеты, а что-то более реалистичное и в то же время нездоровое. Моей любимой находкой была Моя тёмная Ванесса Кейт Элизабет Расселл, которую я и спустя время люблю. Потом интерес притупился, поэтому эту книгу я нашла рецензии Bookovski. А теперь и у "Вероятно, дьявол" может запомниться на долгие годы, потому что...

Так-с, нет, пойдём по порядку. Вообще эта книга — потрясающий пример того, что плохого в нездоровых отношениях. И того, почему рассуждать об этом просто, а переживать — нет.

Все разговоры о нём обретали пугающую вязкость кошмара. Меня предупреждали быть осторожной – не рисковать лишний раз остаться с ним наедине. Среди моих знакомых было много тех, кто верил слухам, выставляющим Профессора настоящим злодеем. «Он – чудовище, – говорили они, – он – людоед. Берегись!» Но я решила для себя, что всё это ерунда. «Вы думаете, что всё знаете, – хотелось выпалить мне. – Так вот, вам только кажется, ни черта вы не знаете!» Возможно, Профессору случалось быть грубым, но это для нашего же блага, чтобы подготовить нас к жизни и научить быть стойкими. «Вы все просто завидуете», – думала я, но аргументов, чтобы защитить его, у меня не было.

Повествование не линейное, а оборывочно-эпизодическое. И в данном случае это было отличным ходом, потому что (окей, лично меня) это завлекает и задает тон повествованию: понять историю и чужие чувства сложно, но никто не обещал, что что-то будет простым. Хронологию выстроить легко, знакомство и раскрытие героев сделаны классно, да и идее это соответствует — в общем, ход может показаться слишком мудренным, но оно того стоит.

Атмосфера — депрессивно-упадническая. Из похожего по духу Кровавый апельсин Гарриет Тайс и Моего айдола осуждают Усами Рин. Это история не о любви в том смысле, который обычно вкладывают в это слово. Это история о токсичной мании, об отвратительном инфантильном нарциссе и энергетическом вампире, о том, как мечты могут разрушать жизни, а учителя ломать жизни.

Окей, а что по подводным камням? Хмм, кроме не самой приятный темы, которая изначально не всем может зайти, тут есть одна проблема — финал. Он выглядит одновременно и оборванным, и гармоничным, подходящим этой истории. Мне он понравился, потому что по контексту и так понятно, что тут имеется в виду. А вот с другой стороны хотелось бы большей конкретики и рефлексии.

В общем же, книга потрясающая, поэтому определённо советую её всем интересующимся темой нездоровых отношений

Соне двадцать один, и единственное, чего она хочет – рассказать всему миру о том, как живут люди с расстройством пищевого поведения. Для этого девушка поступает в писательскую мастерскую к Нему, Мастеру, и предсказуемо становится его Маргаритой. Вскоре выясняется, что таких, как Соня, у Профессора вагон и маленькая тележка, а его любимое занятие – заставлять девушек чувствовать себя непутёвыми школьницами, заглядывающими в рот властвующему над их разумом мужчине.

Череда встреч в красной комнате коммунальной квартиры, секс без удовольствия, ритм которого отбивают свисающие с шеи и бьющие по зубам подвески, сцены публичных унижений – вот и весь нехитрый сценарий отношений Сони и Профессора. Игра в «любит – не любит», где каждое «любит» заставляет чувствовать себя победительницей по жизни, лишь утолщает пуповину связи и усиливает зависимость. Помимо еды и алкоголя героиня хочет заполнить себя Им, выменивая лебезение на ласковый взгляд и поглаживание по голове. Неудачливая охотница, попавшая в силки. Соблазнительница, павшая жертвой соблазна.

Романного Профессора Асташовой не хочется сравнивать ни с Джейкобом Стрейном, ни уж тем более с набоковским Гумбертом. Безымянному герою «Вероятно, Дьявол» даже не пришлось никого одурачивать и ничего эстетизировать. Мы так и не узнаем, обладает ли он писательским талантом и так ли уж хорош как преподаватель, да это и не важно. Важно лишь то, что Мастер собрал бинго «тёмной триады»: нарциссизм, психопатия и макиавеллизм. Самовлюблённый манипулятор, он упивается унижением других и ждёт от окружающих лишь обожания и поклонения.

Не вдаваясь в детали прошлого героини и постоянно заигрывая с инфернальными образами, в своём дебютном романе Софья Асташова пытается разобраться, что же (или кто же) толкает таких, как Соня, в объятия Профессоров, а таких, как Профессор, в постели Сонь. Ответ весьма ироничен: «Вероятно, Дьявол».

Не верьте мне - мне был двадцать один год, меня звали Соня, я была страшно чувствительной и неуверенной в себе, однако полна решимости никому это не показывать.

Авансцена.
Стройная молодая девушка с бутылкой вина. Плечи опущены, глаза не горят. На лице - нерешительность. Пить или не пить?
Звонит телефон. (Это он, это он звонит.)
Девушка смотрит на экран. Лицо её искажается мучительной радостью.
После едва заметной, но для него заметной паузы она отвечает:
- Да, Родион Родионович...

Приятно открывать для себя современную прозу на интересные темы. Больной персонаж, Профессор слегка за 40, ведёт себя как маленький мальчик. Капризничает, разбрасывает одежду, требует к себе повышенного внимания.
Чем же он привлекает своих студенток, чем держит их? Не иначе, как сам дьявол движет его безжалостной рукой.

А Соня - классическая жертва, которой настолько важно внимание Мастера, что она готова на любые унижения. Хочется верить, что у неё всё сложится хорошо.

Несколько цитат.

Что я могла ему дать, кроме смирения и страха?

Изредка Профессор похлопывал меня рукой по голове, и я, как мячик, отскакивала и прыгала, но всегда недалеко.

Я уже и забыла, что от любви бывает не только больно, но и хорошо.

Если мы не вдвоём, то меня не существует.

Мне пришлось проплакать не одну ночь, выпить дюжину бутылок вина, прежде чем понять, что я отдала гораздо больше, чем получила.