– Плевать, Никита! Мне не нужна твоя любовь или твои мысли на мой счёт. Но заруби себе на носу, именно то, что мы были знакомы, продлило вашу с мужем агонию. Иначе бы вы уже были нищими… или мёртвыми.

– Что ж, теперь вижу, ты остался таким же толстым, закомплексованным богатеньким мальчиком, каким был когда-то.

– Рад убедиться, что и ты, по-прежнему, тощая, глупая и истеричная девочка.

Костас выходит из комнаты, захлопывая за собой дверь, словно нарочито громко отрезая себя от меня. Я даже вздрагиваю от того, как неприятно этот звук прогуливается по моим нервам.

Мы ведь были друзьями!

Лучшими! Не разлей вода…

Я была готова за него убивать… по крайней мере, проливать кровь и не жалеть своей, что и делала долгие несколько лет.

Мы больше не К+Н=Л!

Мы… ненавидим друг друга?

Чёрт! Как мы до этого докатились?

Глава 4

Костас Дмитриадис

Уже битых полчаса сижу за столом с нужными людьми, и ничего не понимаю из беседы. И без того разговор намечался поверхностный, – важные дела рано с утра не решаю, – так ещё и на голову сваливается Никита, что б её…

Эта валькирия вновь врывается в мою жизнь! И как всегда с ноги «А вот и я!» Всегда так делала! С первой нашей встречи! Словно единственное важное в жизни, что нельзя игнорировать, и чему необходимо уделять максимум времени.

Силюсь удержать нить разговора, но все мысли крутятся вокруг рыжей бестии: её проблем, её кудрей, зелёных глаз и чертового халатика… уж лучше бы его на ней вообще не было. Просто взрыв мозга какой-то!

Аж во рту сохнет.

Делаю глоток крепкого кофе, чуть терпкого, приятной горечью оседающего на языке, как и встреча с Никитой, и снова чертыхаюсь! Даже кофе с ней ассоциируется. Путаницей рода, обманчивой простотой, чёткостью аромата, горечью послевкусия и той энергетикой, которой заряжаешься даже от запаха!

Стервоза рыжая.

Невинная простота.

Зеленоглазая бестия.

Неугомонная валькирия.

Она меня всегда выбивала из седла своим появлением, улыбкой, взглядом…

Ей нельзя находиться со мной на одной плоскости – мой мозг растекается!

Так всегда было…

А ведь был уверен, что излечился!

Я себя убеждал, что больше её нет в моём сердце!

Вот зачем она опять мне встретилась?

Как оказалась на моём лайнере?

Какого лешего её сюда занесло???

Нет, я думал о нашей встрече…

Болезненно мечтал, но ни на секунду не ускорял момента.

Мне хватало мыслей и фантазий!

Особенно после нашей последней встречи. Она для меня едва не стала смертельной.

Я гнал воспоминания о ней, как страшный сон. И вот на тебе – мой персональный кошмар вернулся! И как всегда с неприятностями! И как всегда громко, с пафосом, гонором и претензиями!

А ведь когда-то я её своим ангелом считал.

Богиней.

Валькирией.

Я её боготворил. И любил без памяти… Так любил, что был готов к её ногам положить всё, что имел, даже мир, если бы она потребовала.

Ещё бы?!

Как не влюбиться в дикую валькирию, без страха бросающуюся на защиту слабых и нуждающихся, и плевать, что сама мелкая и тощая.

А Никита такая…

И меня она много раз выручала, несмотря на то, что потом огребали уже вместе от более старших и мстительных ребят.

Но она была для меня всем…

Моя первая и единственная подруга. Бестия, пожелавшая со мной дружить, когда другие только издевались и насмехались… А мне было всего десять!

Мне была нужна поддержка и понимание. Мне было необходимо дружественное плечо и компания, ведь мой мир и без того рухнул в одночасье, я остался один, в другой стране, в богом забытом городочке.

Родители развелись, и я вынужденно переехал в Россию, на тот момент в мало кому известную станицу на берегу чёрного моря.

Так уж вышло, что отец меня не захотел оставлять у себя, а мать… матери резко стало не до меня. Да, горькая правда жизни: папа и так не находил на меня времени, всё время на работе, да в делах, а теперь и подавно умыл руки. Мама… быстро сбагрила меня бабуле, и вновь озадачилась поиском нового состоятельного мужа, хотя после развода с моим отцом, мы оставались, по-прежнему, очень богатыми.

Полагаю, дело было не в деньгах, ей просто не хотелось оставаться одной, а статус «замужней» казался важнее, чем «матери», вот она и бросила все силы, чтобы найти нового «супруга». Всё время путешествовала, лишь изредка навещая меня с очередным избранником, словно примеряя меня к её новой семье. К слову сказать, мать за это время успела выйти замуж раз пять… по принципу, пока берут – иду, и пока деньги не кончились, почему бы не покутить?

А я жил изгоем. Ненавидел всё, что меня окружало: и город, и людей, и менталитет, и язык, хотя мать с детства заставляла говорить не только на родном греческом, но и на русском.

Только со временем, я признался, что это-то меня и выручало.

Если бы я ещё и языка не знал – точно бы руки на себя наложил.

Да, именно до такой степени мне было плохо на чужбине.

Со мной никто не хотел дружить.

Меня задирали, обижали, оскорбляли.

А я не умел давать сдачу… просто не был привыкшим к крикам и дракам. Так уж вышло, что родители никогда не повышали голоса. Они даже разводились без скандалов и битья посуды.

Да, что уж говорить?! Отец – крупный бизнесмен, – он даже самые щекотливые, скандальные и откровенно циничные поступки делал с убийственным спокойствием и невозмутимостью.

Так и жили: мне хватало сурового, пристального взгляда родителей, чтобы понять – они недовольны! На меня-то руки никогда и никто не поднимал, а тут – бах – и в чуждом краю, мне, десятилетнему мальчишке, пришлось учиться выживать.

К слову, выживать получалось плохо.

И черт его знает, как бы закончился тот вечер, если бы в мою жизнь не ворвалась Никита.

Много лет назад

Костас Дмитриадис

– О-о-о, прям герои. Смотрю, вы как всегда стадом одного гоняете, – девичий ехидный голос заставил всю честную компанию оторваться от тырканья меня.

А я, признаться, уже промок, окоченел и порядком нахлебался солёной морской воды, в которой меня удерживали местные пацаны.

Ещё бы, пятеро против одного – у них обычная практика. Это по одиночке мальчишки безобидны и спокойны, но только стоило им собраться в группу… тотчас обращались в опасную и дерзкую группировку отпетых сволочей.

Компания Егора Мидеева – была именно такой.

И то, что мальчишки старше – их тоже не смущало. Куда важнее было в очередной раз унизить и побить меня – «приезжего, толстого, богатого грека», – такие упрёки чаще всего летели в мою сторону. И не боялись ведь – уже все знали, что за меня заступиться толком некому. Да, богатые родители, но папы и мамы здесь нет, а бабуля если и пожалеет – то фразой: «за себя нужно уметь постоять!».

Это и понятно, только как? Я никогда не дрался, да и не ругался ни с кем…

Не знаю здесь никого. Потерян и убит новой реальностью.

Слабак?

Наверное…

Но я не привык, чтобы вот так подло и бесчестно людей обижали.

А местные считали делом чести задирать одиночку, хотя бы потому, что жил богато, и в самом огромном доме этого небольшого городочка на берегу чёрного моря.

– Гляньте, ведьма приехала, и опять нарывается! – хмыкнул один из пацанов, кивнув в сторону.

А я уже и без того, разинув рот, во все глаза таращился на чудо-воительницу.

Никогда подобных не видел… И её не видел, а в этом городе уже несколько месяцев. Не то чтобы красивая, но… очень красивая.

Тощая, мелкая валькирия…

Именно так и подумал о ней в первый раз.

Богиня!

Она была невероятно красива. С этими рыжими, точно скрученная пружина, кудрями, насмешливо сверкающими зелёными глазами… И опасными медузами в руках: у кого-то мечи, у кого-то луки, а девочка вооружилась ими… Тем более сподручней – их на берегу валялось много, да и в воде… хотя сетями тягай!

– Ага, – едва ли кивнула девочка. – И вижу, что вовремя. Пятеро на одного?

Несмотря на худобу и явный возрастной недобор, – а валькирии едва ли стукнуло, хотя бы, как и мне, десять, – девчонка оказалась не из робких.

– Реально?

Её речь и манеры были странными: заворачивающие дерзкими и пугающими наглыми. Вроде малая ещё, а наезжала на старшиков, будто за её спиной армия головорезов стояла.

– Ну вы и дно! Опуститься до такого? – не скрывала насмешки бестия.

– Ни-ки-та, – по слогам разделил имя самый старший из пацанов.

Егор Мидеев, он, вообще, главным задирой на побережье в этом районе считался. В свои пятнадцать много чего творил, но почему-то не гнушался такой мелочью как я.

– Свали по-хорошему… – с угрозой сквозь зубы протянул пацан.

– Иначе, что? – продолжала насмехаться валькирия, покачивая на руке медузу и с вызовом глядя на парней.

– Иначе, не посмотрю, что ты сестра Вадика.

– И не смотри, – внезапно оскалилась девочка. – Я и сама не промах, так что лучше отпустите мальчишку, – грозно велела, словно привыкла, что её приказы немедля выполнялись.

Я, на самом-то деле, уже и забылся, что нужно спасаться – уж больно девочка меня поразила, но после её слов, нервно сглотнул… Внимание компании опять переметнулось на меня:

– Его? – хмыкнул Егор. – С какого перепуга?

– С того, что я так сказала… – недобро прищурилась девочка.

– Ого, – насмешливо присвистнул Мидеев. – Ну, чё толстяк? – зло ощерился Егор, уже обращаясь к застывшему от страха мне. – Нашёл себе защитницу?

– Не искал, – проблеял я, едва сумев утереть лицо от воды, в которую меня опять бултыхнул один из компании.

– Жирная, трусливая греческая свинота, – заржал Егор и парни, ему подпевая, дружно загоготали.

Мидеева заткнула медуза, попавшая ему в лицо.

Это было эпично и смачно.

Хлюп – и гогот, как отрезало.

Секунда, и вторая медуза шлёпнулась в лоб другого пацана.

– Вот же… Тебе кранты! – подвыл Егор, с шипением утирая с лица следы медузы, но судя по последующему скулёжу и отборному мату, яд всё же попал в глаза.

И пока остальные, растерянно озирались, не зная, что делать, помогать главному или кидаться за девочкой, она в них ещё град медуз запустила, подтверждая мысль, что валькирия ещё та!

– Да, какого чёрта вы стоите?! – завопил Мидеев, продолжая промывать лицо от яда «снаряда». – Достаньте её! – рявкнул, ткнув куда-то наугад.

И тогда вся гурьба бросилась ловить Никиту, которая не только быстрой на язык оказалась, но ещё и бегала как ветер.

Да. Так случилась наша первая встреча. В тот роковой день я был спасён рыжеволосой валькирией.

Она меня не только спасла, но и пленила…

Пронзила в самое сердце.

Это ядовитая игла вошла так глубоко, что не смог её оттуда выдрать и по сей день. Только если раньше это были чистые и светлые чувства, то сейчас… скорее желание вытравить из себя память о ней, даже если операция окажется смертельной.

Не я виновник её бед.

Я не искал встреч.

Не желал мести: я оставил прошлое в прошлом.

Никита сама творец своего будущего!

И как показывает время, она, по обычаю, с лёгкостью находит неприятности, водится с неправильными людьми и встречается ни с теми мужчинами.

Что ж… она сама нарвалась, а прощать долги, даже ей, не собираюсь.

Пусть получит урок, раз жизнь не научила без моего вмешательства.

Глава 5

Костас Дмитриадис

– Костас, ты чего? – из пучины мыслей выдёргивает голос Эрики. Невеста собственническим жестом касается моей ноги, чтобы не громкостью голоса, а прикосновением привлечь внимание.

– А? – смотрю на невесту.

–Ты зубами скрипишь? – таранит меня пристальным взглядом невеста. – Всё нормально? – сквозь натянутую улыбку тихо цедит.

Есть у неё такая привычка – боясь акцентировать на себе ненужное внимание окружающих, говорить сквозь улыбку, словно ничего важного и существенного, но, на деле… лучше не игнорировать.

– Прости, – роняю отстранённо. На короткий миг сосредотачиваясь на болтовне знакомых. Темы как всегда: деньги, шмотки, скандалы…

– Да ну? – голос Эрики заставляет взглянуть туда, куда она смотрит. – У тебя круиз от круиза должники работают. Прям пора новый тур открывать!

– Хорошая практика и безболезненный способ возврата долгов, – сухо парирую я, с неудовольствием заметив, что в зале появляется Никита. И что самое странное, невеста откуда-то о ней уже знает.

Не к добру!

– Но я думала, ночью её муж намутил, а не она.

– Да, мы уже слышали… – подхватывают знакомые разговор на щекотливую для меня тему.

– Так и есть, но не каждый должник – прыгун, – скупо поясняю момент.

– Это как? – оживляются на разные голоса знакомые.

Я опять чуть не скриплю зубами. Вот зачем болтаю лишнего?!

– Костас о том, что её благоверный спрыгнул с лайнера, – за меня знающе отзывается невеста.

Меня не на шутку напрягает её осведомлённость в этом вопросе.

– Да ну?.. Во даёт! Ого… – летят по столу ни то смешки, ни то охи.

Страшно представить, какие сплетни скоро поползут дальше.

– И как? Жив? – скорее не переживательно, а просто любознательно поспевает следующий вопрос знакомых.

– Жив, – киваю ровно, старательно не смотря на дефилирующую по залу, между столиками, Никиту.

И без того глаз дёргается от первого впечатления.

Раньше не замечал, что форма официанток коротковата.

Или нет?

Вроде… нет!

Взглядом цепляюсь за одну из работниц.

Ничего вызывающего или непристойного.

Это только на Никите… на её долговязой фигуре так откровенно и развратно смотрится, словно не форма, специально разработанная под марку фирмы, а наряд для предварительных любовных игр.

Мой взгляд вновь залипает на Никите, будто нарочно, склонившейся к очередному столику, что-то уточняя у пассажира.

Чёрт!!!

И что самое отвратительное, моего мнения явно придерживаются некоторые из них – провожают Нику с нескрываемым вожделением во взглядах. Чуть ли не слюни пуская.

Да что за невезение на мою голову?!

За что эта морока?

Даже мелькает мысль, что, вероятней, стоит Никиту послать лесом.

Да! Пусть валит на все четыре стороны.

Зато у меня голова болеть перестанет. Наступит мир, покой, а я его ценю, как ничто другое!

Но, чёрт возьми, так нельзя!

Это слабость, тщедушие…

Отпущу одного должника, новость быстро разлетится и случаи дебоша участятся.

Прощать нельзя, как, впрочем, и придерживаться глупого учения: «Бьют по одной щеке, подставь другую».

В нашем мире слабых бьют: не будет им ни понимания, ни спасения, ни уважения!

Этому меня красноречиво научила жизнь!

И, между прочим, с лёгкой подачи Никиты!

Так что пусть работает.

Не хрустальная! Не сломается!

– Но я решил, раз у меня его жена, пусть побудет страховкой, – прочищаю горло глотком воды из своего бокала, а то дико сушит.

– И это странно, – не унимается невеста. – Обычно ты не занимаешься такими мелочами. Для этого есть служба безопасности во главе с Амиром, который, как мне казалось, справляется с работой на «отлично».

– Справляется, – не собираюсь отрицать очевидное.

– Тогда в чём дело? – прищуривается Эрика, коля холодом светлых глаз. Зараза нарочно развивает разговор при посторонних – знает, что так выудить информацию куда проще, чем наедине. Если мне неудобно или не хочется отвечать, я просто умолкаю. А так – она надеется с помощью других дожать и вызнать, что её интересует. Вот и сейчас на моё красноречивое молчание добавляет:

– Костас, мне бы хотелось понять, почему именно этот случай тебя выдернул из моей постели рано утром? Эта особа – не столь значимая персона, а должок могла вернуть куда более быстрым способом. Хотя, – тотчас тянет насмешливо невеста, – если ты купился на рыжие кудри и длинные ноги…

– Это не так! – отрезаю сухо, но быстрее, чем стоило бы. И реакция невесты на мою поспешность не заставляет себя ждать. На красивом, надменном лице Эрики вопросительно взлетают брови:

– Разве? Побежал к ней так, что подошвы горели…

– Неправда! Просто Никита просила о встрече… вот я…

– О-о-о, – опять тянет Эрика с ещё большим ядом в голосе. – Никита… Вы знакомы? Стой! Никита? – вторит настороженно невеста и кидает на Нику более пристальный взгляд: – Гендерная интрига? – шокирует предположением. И знакомые точно по команде уставляются на Никиту:

– Оно?

– Трансвестит?

– Нет, – вот теперь точно скриплю зубами. – Просто, вот такое странное чувство юмора у её родителей…

– Да? – теперь округляет глаза Эрика. – Так ты не только с ней, но и с её родителями знаком? – уже откровенно давится ядом невеста.

– Знаком! – моё терпение начинает трещать по швам. – Поэтому, да! Ты права! Дело не так просто, как кажется. И, да! Поэтому я сорвался утром… но не ночью, к слову, когда всё произошло, и когда, как мне казалось, ты уже уснула! – выделаю значимо нюанс, чтобы Эрика перестала ревновать и учла моё оправдание. – И именно поэтому Никита работает…

– Ага, за долги мужа, – ехидно кивает невеста, словно нарочно подливая масла в огонь.

– Не смеши! – даже кривлюсь от глупого заявления Эрики. – Чтобы хоть как-то отработать их общий долг, да к тому же таким образом, – неопределённо киваю в сторону Никиты, – ей придётся на меня «за так» до конца жизни впахивать. Но только по давнему знакомству я готов списать ту часть долга, которую она с мужем проиграла до его «соло», – раскладываю по полочкам замысел.

– О-о-о, так ты благодетель потерянных и загульных душ?

Эрика в ударе, чего не отнять. Но, скорее всего, поэтому мы до сих пор вместе. Она не простушка, не дура… и язык такой острый, что порой мне хочется её отшлёпать, как когда-то одну знакомую, которая не раз огребала за свою несдержанность. Правда, не от меня, но зато и мне перепадало, ведь мы были не разлей вода.

– Чего не хватало?! – мой голос звучит неожиданно грубо. – Но она ещё та валькирия, а так будет проще её контролировать. Пусть учится смирению, покаянию… Ну и с небес, наконец, спустится.

– А что не так? Она неадекватна? – озадачивается Дмитрий Савин, пригубив воды и покосившись на Никиту, идущую между дальними столиками с подносом на руке.

Твою ж налево!

Она даже ходит так, будто не на работе, а на милой прогулке. Бёдра – туда-сюда, улыбка до ушей, аж слепит белизной зубов. И эти чёртовы волосы!!! Как же я хочу их коснуться… опять…

Чую, я всё же сдохну, если немедленно что-то не предприму!

– Костас! – требует друг моего внимания.

– Что? – опять теряю нить разговора.

– Что с ней не так? – вторит Дмитрий. – Она, что витает в облаках?

– Типа того. Всё время связывается с проблемными людьми, а потом мучается…

– Ты сейчас о себе или о ком-то конкретно? – нагленько хмыкает Юлия Долгих, невеста Дмитрия. И как нарочно, задевает болезненную тему, попадая пальцем в небо.

– Полагаю, он намекает на мужа, – вновь подаёт голос Эрика, но во взгляде невесты читаю приговор и будущий разговор с пристрастием.

– Думаешь, её муж… – не договаривает Дима.

– Время покажет, – как можно более сдержанно заключаю я. – Но у нас есть опасения на его счёт.

– И что тогда? – приставуче уточняет Эрика. – Закопаешь? Продашь?..

– Я не занимаюсь продажей людей, Рика, – цежу сквозь зубы. Мне окончательно надоедает столь щекотливый и неприятный разговор.