Библиотека была публичной. Поэтому не найдется недостатка в людях, которые воскликнут: вот это либерально! – и скажут мне: вот благодеяния единовластия! Потребовался Август, чтобы в Риме появилась библиотека; этот великолепный памятник, открытый для всех любителей греческого и латинского искусства, искупал многие вещи и заставлял ваших римских республиканцев бледнеть от досады. Но вспомните, господа, что я обещал вам доказать, что все, что было сделано при империи, могло быть более величественным, более грандиозным, построенным из более дорогих материалов, чем при республике, но прообраз всего этого всегда существовал в памятниках республики. Так обстоит дело и с Палатинской библиотекой: это не изобретение, принадлежащее исключительно Августу. Не потребовалось абсолютной власти, чтобы получить это благо – публичную библиотеку в Риме; они уже существовали благодаря инициативе частных лиц, которые были богаты, и благодаря преданности частных лиц, которые любили литературу.

Так, Лукулл построил в своем огромном дворце библиотеку. Он скопировал ее с библиотек Греции; я не говорю о библиотеке Александрии, которая была целым миром, но, вероятно, с библиотек Афин, Селевкии, Пергама и всех тех городов, где были воздвигнуты эти святилища труда и мысли. На уроках нам часто рассказывают о пирах Лукулла, о кухне Лукулла; это рассматривать историю с ее мелких сторон; нужно видеть и прекрасные стороны жизни великих людей республики. Вот что сделал Лукулл: он построил библиотеку, точно такую же, как в Греции, с портиками. И эти портики имели свое назначение: в жарком климате, где солнце и тень одинаково необходимы, портики с четырех сторон обеспечивали тень с северной стороны в жаркий сезон и благодатное солнце с южной стороны в холодный сезон, в то время как промежуточные портики с запада и востока служили для переходных сезонов и для тех, кто боялся крайних температур. Библиотеки в древности не похожи на библиотеки в современное время. Это не огромное скопление зданий, где накапливаются тома, и не единственный зал для чтения, где главное правило – уважение к соседу и тишина. Благодаря своей обширной планировке, благодаря множеству подразделений, древние библиотеки частично были открыты воздуху, частично закрыты.

Там были залы, куда удалялись те, кто хотел работать; были портики, где располагались на солнце те, кто хотел читать для удовольствия и не боялся отвлечься; были портики для бесед. Там собирались философы и остроумцы; туда приходили во времена Августа, чтобы шептаться, обмениваться скрытым гневом, слишком правдивыми сплетнями; во времена Тиберия это было бы невозможно, потому что каждая колонна скрывала бы доносчика.

Лукулл построил библиотеку не для себя одного, не для нескольких друзей, но его библиотека была публичной, все могли в нее войти, римские граждане, как и граждане всего мира, и особенно греки, греки, которые тогда так почитались, так привлекали к себе, и вокруг которых собирались под портиками Лукулла. Другой римлянин, первый покровитель Вергилия, Азиний Поллион, в свою очередь построил еще большую библиотеку, и какое прекрасное имя он ей дал! Она называлась Атриум (мы бы сказали святилище) Свободы, как бы говоря, что свобода возможна только там, где мысль собирается и возвышается над слабостями людей.

Наконец, библиотека Августа стала третьей. Она будет самой богатой, она будет содержать самые ценные и многочисленные памятники, она, возможно, будет устроена с большим порядком и методом, потому что, появившись после двух других, она воспользовалась накопленным опытом, потому что Август может все, потому что она украшена добычей со всего мира. Для украшения залов там были бюсты всех великих людей, как Греции, так и Рима, обычай, восходящий к грекам, к библиотекам Селевкии, Пергама и Александрии. В качестве мебели там были шкафы и ящики (scrinia), куда помещались рукописи. Эти шкафы были частью декора, так как они были сделаны из драгоценных материалов, инкрустированы, из дерева далеких стран, подобранного по оттенкам и цветам, чтобы создавать узоры. Вы можете представить себе этот вид декора по библиотеке Ватикана, заключенной в ряд шкафов, слишком плотно закрытых для тех, кто хочет изучать, но украшенных арабесками, возвышающихся немного выше человеческого роста, но не выше, и содержащих каждый небольшое количество книг. Это древняя традиция. В рукописях V, VI и VII веков есть изображения шкафов с рукописями, и так мы можем представить себе библиотеки древних.

В шкафах были маленькие полки, не разделенные широким пространством, как у нас, но, наоборот, очень близко расположенные, потому что свернутые рукописи лежали плоско между каждой полкой; на краю рукописи был прикреплен шелковый или металлический шнурок, и ярлык, свисающий ниже полки, содержал название произведения. Таким образом, в одном шкафу можно было разместить в четыре или пять раз больше рукописей, чем мы можем разместить томов. Эти шкафы были сделаны из дерева нужного качества. Сегодня нам нечего бояться, что книги будут съедены червями. Наши книги сделаны из бумаги, чаще всего обработанной хлором, который разъедает ее, но отпугивает насекомых. У древних рукописи были на пергаменте, животном материале, более подверженном атакам червей. Поэтому шкафы для библиотек строились из неподдающихся гниению пород дерева, кедра, кипариса, чей запах и горечь отпугивали насекомых.

Для хранения рукописей использовались не только шкафы, но и ящики, и вы видели в росписях Помпей и рядом с античными статуями, изображающими оратора или поэта, точное изображение ларца, содержащего рукописи. Это совершенно круглый ящик с крышкой. У этой крышки есть защелка, которая входит в замок, и в этот круглый ящик можно поместить пятнадцать или двадцать рукописей, в зависимости от его размеров.

Я перехожу к храму Аполлона, одному из самых великолепных, построенных при Августе.

Храм был из белого мрамора. Перед храмом находился алтарь. Август нашел остроумным увековечить память о гекатомбах, которые приносились богам в праздничные дни, разместив по четырем углам алтаря четыре статуи коров работы знаменитого скульптора Мирона, восхитительные своей реалистичностью и красотой. Это были как бы животные, всегда готовые к жертвоприношению.

Фронтон был увенчан плоской плитой, подобной тем, что можно видеть на римских памятниках, изображенных на монетах, и на которой находилась квадрига.

Поднявшись по ступеням храма, перед собой можно было увидеть двери. Они были из резной слоновой кости, составленные из отдельных кусков, искусно соединенных древними греками, и украшены барельефами, которые, разделенные на панели и секции, изображали: на одной створке – историю Аполлона и Дианы, мстящих за свою мать Латону детям Ниобы; на другой створке – поражение галлов, изгнанных с горы Парнас. Галлы хотели разграбить храм в Дельфах, но Аполлон пришел на помощь своему храму и поразил их молнией на Парнасе. Они были изображены в беспорядочном бегстве, бросающимися с утеса на утес, падающими на свое оружие и убивающими друг друга в своем смятении.

Эти двери, очевидно, вывезенные из Греции, немного напоминают двери флорентийского Баптистерия, хотя я не осмелюсь сравнивать их ни по стилю, ни по форме.

Войдя в храм, можно было увидеть статую Аполлона в глубине, справа от него – Латону, слева – Диану.

Но, господа, чьих рук были эти статуи? Были ли они творением римских художников, современников Августа, или греческих мастеров, привезенных в Рим по его приказу и способных создавать столь великие произведения? Нет, этих художников использовали для создания множества статуй Августа и его семьи. Статуя Аполлона была работы Скопаса, статуя Дианы – Тимофея, другого афинского скульптора, работавшего с ним над Мавзолеем, а статуя Латоны – Праксителя, соперника Скопаса, который в афинском искусстве представлял изящную, утонченную, чувственную сторону, тогда как Скопас воплощал порыв, страсть, силу движений.

Этот Аполлон внутри храма назывался Аполлоном Мусагетом (ведущим Муз). У нас нет этой статуи; но еще во времена Августа ее копировали для частных святилищ, и, копируя этот прекрасный мрамор Скопаса, оказывали честь Августу. В Ватикане действительно есть мрамор, соответствующий описаниям, оставленным древними, – Аполлон Мусагет. Это Аполлон с пышной шевелюрой, одетый в длинную тунику, спадающую до ног, которая словно развевается от ветра или внутреннего порыва; она настолько просторна, что напоминает женское одеяние. Грудь подпоясана широким поясом, подобным тем, что носят актеры на помпейских фресках.

Справа и слева от трех божеств находился хор Муз, словно вечная свита.

Внутри храма также находился знаменитый памятник, скорее шедевр ремесленника, чем художника: это был большой бронзовый канделябр в форме яблони; вместо плодов на его ветвях висели лампы, и когда их зажигали, они, имея форму яблок, казались светящимися плодами. Этот канделябр был греческого происхождения; Август взял его из храма в Киме, в Малой Азии, где Александр посвятил его Аполлону. Наконец, на фронтонах храма можно было увидеть очень древние статуи, работы греческих художников Бупала и Антифема, относящиеся к эпохе Писистрата. Август вывез эти произведения ранних школ с острова Хиос.

Завершая это описание, добавим, что рядом с рукописями библиотеки находилось хранилище резных камней. Молодой Марцелл, племянник Августа, увлекался камеями и резными камнями, он собрал коллекцию, и, поскольку он умер молодым, эту коллекцию объединили с Палатинской библиотекой, а зал, где она была выставлена, назвали Дактилиотекой, греческим именем, греческой вещью, греческим воспоминанием.

Итак, господа, вот жилище Августа на Палатине. Дом, скромный, но с красивыми пропорциями, который подходил Гортензию и подошел императору, примыкает к храму Аполлона и залам библиотеки.

Между домом и общественным зданием существовал проход, аналогичный тому, что был в Лувре, когда там жили монархи, между их частными покоями и частями здания, предназначенными для общественного пользования. Так, в Лувре находились ценные коллекции и проходили заседания Академии скульптуры и живописи. Император, когда состарился, не любил спускаться с Палатина. Когда ему нужно было созвать сенат, он собирал его в святилище Аполлона. Выйдя из своего дома, он оказывался перед перистилем храма и ему оставалось сделать лишь несколько шагов, чтобы председательствовать на заседаниях сената.

Каково же сегодня состояние этого места? Какие сведения мы можем там найти?

Вы знаете, что древнее место сейчас занято виллой Миллс, превращенной в монастырь Визитации. Когда вы находитесь у арки Тита, если посмотрите под ноги, в сторону узкого переулка, ведущего между двумя стенами к монастырю капуцинов и монастырю Визитации, вы увидите древнюю мостовую, сложенную из полигональных блоков, искусно подогнанных. Видно только три метра длины. Вскоре эта мостовая исчезает под землей, насыпанной в современное время. Если вы бросите взгляд на соседние сады, вы увидите, что господин Роза, который ведет раскопки в садах Фарнезе для императора Наполеона III, обнаружил внутри полигональную мостовую. Это продолжение того же пути, и эта мостовая – не что иное, как дорога, которая в древности вела к Палатинской библиотеке, храму Аполлона и дому Августа. Но внезапно мостовая уходит под стены монастыря, и путь преграждается. Этот монастырь – монастырь Визитации, бывшая вилла Миллс.

В 1857 году монахини Визитации купили эту землю и поселились здесь: можно сказать, что никогда имя не было более подходящим, чем имя этого монастыря. Я рассказывал вам в прошлом году, господа, какое мирное осаждение пришлось вынести этим бедным монахиням; как господин Роза, с одной стороны, очень хотел провести раскопки в направлении дома Августа; как, с другой стороны, в саду, который раньше был садом ирландцев и который купил папа, кавальер Гвиди, бывший агент маркиза Кампаны и агент папы Пия IX, хотел проникнуть в монастырь и начал рыть подземные ходы, надеясь пройти под общей стеной, чтобы тайно вести раскопки на двадцать футов ниже земли монастыря. Таким образом, монахинь атакуют с севера и юга. Это единственный пункт, в котором сходятся Империя и Папство. На склоне, обращенном к долине Цирка, находятся остатки лестницы, по которой поднимались на Палатин в последние времена Римской империи. К сожалению, сейчас там отвесная стена и садовник, который не поддается подкупу. Войти невозможно. Однажды я позвонил в дверь главного фасада, хотя на двери было написано «закрыто». Я бросил взгляд в первый двор. Я увидел обработанное пространство, артишоки, брокколи, но никаких руин – земля была полностью выровнена для нужд сельского хозяйства.

Хотелось бы переселить монахинь, чье присутствие делает исследования невозможными; их убеждают, что место нездоровое, что у них лихорадки; все беспокоятся об их здоровье – папа, Наполеон III, римские антиквары; надеются перевести их в другое место. Наконец, особое внимание уделяется дому Августа: это может сильно заинтересовать некоторых людей; признаюсь, для меня сам дом малоинтересен. Это будет не что иное, как дом в Помпеях. То, что Август там спал, жил, – вопрос фетишизма. Интересным будет храм Аполлона Палатинского, портики библиотеки.

Не так давно вилла была закрыта; её посетили и описали, и когда её посещали и описывали, там было мало руин. Раскопки были проведены в 1777 году; были найдены три комнаты, которые, вероятно, принадлежали первому этажу и не представляли ничего особенного, за исключением тех сердец, которые трепещут при одном воспоминании об Августе; но для искусства здесь нет иллюзий. Я забыл сказать вам, что дом Августа сгорел в 756 году от основания Рима. Августу было шестьдесят три года. Пожар не был значительным, так как в античном доме не так много чего гореть; есть верхние этажи, но портики, дворы представляют собой открытые пространства, которые останавливают пламя. Мне не нужно вам рассказывать, господа, что это было огромное, всеобщее горе, и, так как было известно, что Август держал в своих руках судьбу всех, каждый предлагал ему своё личное состояние. Представители власти, сенаторы, всадники, центурионы, декурионы пришли умолять Августа принять их имущество для восстановления его дома. Август, будучи хорошим актёром, прекрасно понял, что с ним разыгрывают комедию, он взял у каждого лишь по одному серебряному денарию, восстановил свой дом, сделав его немного более элегантным, чем он был прежде, потому что он был верховным понтификом, и, как он говорил, подобало верховному понтифику жить в хорошем доме, но он согласился украсить его только в качестве верховного понтифика. Не на месте дома Августа как такового раскопки представляют интерес, будь то с исторической или художественной точки зрения; это на участке, который находится перед этим местом, потому что именно там находился храм Аполлона Палатинского, с его великолепными колоннами из африканского мрамора и восхитительным декором, который мы описали.

Я не сомневаюсь, что средневековые раскопщики унесли почти всё. Но топографические сведения сохранятся, и у нас есть некоторая надежда узнать устройство храма Аполлона Палатинского, так же как мы так хорошо знаем, благодаря раскопкам господина Роза, постройки дворца Флавиев.

Итак, господа, этот дом Августа, о великолепии которого я хотел вам рассказать, чтобы вы поняли его публичную часть, открытую для граждан, и элегантную, греческую, изысканную простоту части, предназначенной для императора, мы сейчас увидим, что он скрывал. Мы увидим, как жили в этом доме, который был объектом стольких любопытств; каков был внутренний мир этого человека, которого изображают как самого счастливого из правителей, самого неуязвимого из мудрецов и умеренных. Другими словами, я постараюсь показать вам главные фигуры, окружавшие Августа, членов его семьи, как по крови, так и по союзам; мы попытаемся восстановить следы этой интимной жизни, как с помощью истории, так и с помощью памятников, проверяя историю памятниками и, когда она молчит, восполняя это молчание тем, что учат нас памятники. Вы убедитесь, что есть мораль даже в этой великой игре судьбы, которую называют историей. Вы увидите, что искусство обманывать людей имеет свои компенсации, что совесть не прикрывается ложным спокойствием, и что преступления против родины находят своё искупление ещё при жизни виновного. Мы проникнем в тайные наказания этого человека, которого обманутое потомство возносит до уровня богов.