Они шли уже несколько дней. Шеф хорошо знал местность. Здесь он прожил много лет. Работал в артелях, охотился, несколько раз привлекался за браконьерство, работал на лесоповале. Всё было. Сейчас, несмотря на неудобство, чувствуя тяжесть в рюкзаке, он предавался мечтам:

– Золото! Много золота! Столько, что даже представить трудно. Оно всё будет моим. То, что в рюкзаке – мелочь, сейчас больше не унести. Для начала развернуться хватит, а там на ручье – тонны!

Он обернулся на своего попутчика, тот тащился позади, тяжело волоча ноги. «Нет! Скобу в долю не возьмёшь, напьётся и всё разболтает. Эту гниду надо замочить при первом удобном случае. Пускай пока тащит рюкзак, а ближе к Ангаре кончу. Всё чисто, никто ничего не узнает, тайга всё стерпит и скроет».

Скоба, действительно, еле шёл. В тайге он первый раз. Мелкий воришка, промышлявший в городе, с Шефом познакомился в колонии. Вместе освободились, не виделись около года, а тут телеграмма: «Приезжай». Обещал лёгкую работу в артели и хороший заработок. Обманул. Всё вышло по-другому. Месяц таскается Скоба по тайге, в мокрое дело с ним вляпался. Не убивал Скоба геолога, а Шеф говорит, что соучастник, если попадёмся, вместе срок мотать. Тяжело было на душе, да и мысли крутились невесёлые: «Золото и карабин сам тащит, а всё остальное на меня взвалил, сука, что я ему, ишак? Так и есть, ишак. Кончит он меня! Зачем я ему. Обещает половину отдать, падла. Нет, я не ишак. Скоба сам знает, как с золотом поступить. Сдам цыганам, есть у меня знакомые, и заживу, как король. Вон, опять оглянулся. Смотрит-то как, будто я червяк земляной. Кончит, точно кончит!»

Вот и долгожданный овраг, а там ручей. Скоба спустился к ручью, скинул рюкзак на землю, а сам рухнул рядом с ним.

– Шеф, долго ещё идти?

– До кордона четыре дня, а там река уже рядом.

– Шеф, а вдруг заметут, геолога искать будут, догадаются?

– Искать будут – не найдут! Догадаются, а что толку! Мы им паспорта не показывали, место с золотом они всё равно не знают. Ты, Скоба, поменьше каркай, а то сглазишь. Не люблю я этого, – прорычал Шеф и зло сверкнул глазами.

У бедного, измученного Скобы мурашки побежали по спине: «Кончит! Ох, бля буду, кончит!»

Шеф подошёл к ручью, осторожно, будто там стекло, снял рюкзак, положил рядом карабин, встал на четвереньки и принялся пить воду, втягивая её ртом, как зверь на водопое.

Взгляд Скобы упал на карабин: «Вот он, шанс, сейчас или никогда!» Резко схватив карабин, Скоба передёрнул затвор и направил в спину человека, пьющего воду.

– Положи ствол, гнида, – прошипел Шеф, не оглядываясь. – Положи, кому говорю!

Чувствовалось, как напряглось всё его тело, изготовившись к отчаянному, молниеносному броску.

Скобу трясло, как в лихорадке, голова не соображала, но он продолжал держать карабин.

Как пружины сработали натренированные мышцы, ещё доля секунды, и Шеф выбьет из рук Скобы карабин, но палец успел нажать на курок. Выстрел был почти в упор. Пуля прошила грудь человека навылет, и тот рухнул на землю.

Скоба стоял, не шевелясь, как столб. От страха у него свело всё тело. Раненому Шефу оставалось жить секунды, но звериная ярость заставила найти силы и снова броситься на Скобу. Руки схватили обезумевшего от страха Скобу за ногу, зубы впились в неё, разрывая штанину и вырывая плоть. Удар приклада обрушился на голову уже мёртвого Шефа. Так он и остался лежать в тайге у безымянного ручья, с куском человеческого мяса в зубах.

Таща карабин и рюкзак с золотом, тяжело ступая на искалеченную ногу, Скоба бежал прочь от страшного места. Бежал, куда глаза глядят.

Глава четвёртая

Беда

Этим утром первым проснулся Юра. Он вылез из палатки и, потянувшись, с удовольствием размял онемевшее за ночь тело. Было ясное летнее утро. Как всегда, жужжали насекомые, пели птицы, настроение было прекрасное.

– Вставайте, граф, рассвет уже полощется, – произнёс он, большой любитель афоризмов. – Сегодня в программе рыбалка, баня и стирка.

– А что предложишь на завтрак? – подал голос Сергей.

– Тут без изменений. На завтрак доедим вчерашнее, а уж на обед за мной рыба, запечённая в глине.

Юра даже облизнулся от удовольствия. На природе всё кажется особенно вкусным.

Вчерашняя перловая каша, заправленная топлёным салом, ушла на ура, и друзья, взяв удочки, пошли на рыбалку. В лагере остался один Дима. Ему предстояло на берегу пустынной реки соорудить баню.

Сняв сапоги, засучив штанины, Дима зашёл в воду. Скоро на берег полетели крупные гладкие камни. Из них предстояло соорудить каменку. В итоге вышла солидная, продолговатая куча.

Далее пошёл сухой валежник, что накрыл каменку со всех сторон приличным ворохом. Горел он жарко и быстро, оттого Диме без конца приходилось подкидывать его, поддерживая высокое пламя.

Юра и Сергей рыбачили недалеко.

– Не знаю, как тебе, но мне очень любопытно, что он там придумал, пойду посмотрю, – произнёс Сергей и осторожно пошёл в сторону предполагаемой бани.

Вскоре он вернулся.

– Он там костёр жжёт, огромный, наподобие пионерского.

– Не переживай! Димка не подведёт! Вроде на три года старше, а повидал в жизни вдовое больше нашего, – молвил Юра и подсёк килограммового ленка. – Ты рыбачь, а то весь клёв пропустишь!

Рыбалка – увлекательное занятие, особенно на такой, нетронутой таёжной реке, как Чёрная. Заводи, перекаты чередуются между собой. Двигаясь вдоль берега, то и дело закидываешь удочку. Наживку подбираешь тут же: овод, кузнечик, ручейник – всё в твоём распоряжении. Рыба берёт смело, увлекая рыбаков этим чудесным занятием. К обеду возвращались с отличным уловом. Хозяйственный Юра заявил, что хватит на уху, запечь в глине и ещё посолить целая чашка.

– Как раз вовремя, – встретил их Дима.

Он сметал с камней угли, выбрасывая их в реку. Угли шипели, черня воду. Груда камней была раскалена до предела, даже казалось, что от них идёт свечение, а уж жарило необычайно.

– Так он хочет нас на камнях, как хариусов запечь! – съязвил Юра.

– Тащите палатку! Камни стынут, – крикнул Дима, обметая последние угли и обливая вокруг камней землю.

Армейская без дна палатка мигом встала поверх камней, и баня была готова.

Пар оказался отменный. Тяжёлые пихтовые веники хлестали спины и конечности парней, издавая волшебный аромат. Когда становилось невмоготу, прыгали в речку, а затем снова в палатку, и так много-много раз. Хотелось, чтобы это продолжалось бесконечно. Отпарена и смыта вся накопленная грязь. Это оказалось истинным, восхитительным наслаждением. Парились, пока шипели камни.

Истратив силы, сомлев от жара, друзья растянулись на земле. Мошка, которая тучей кружилась над брошенной одеждой, не замечала их, очевидно, сбитая с толку запахом пихты.

Потом пошла стирка и приготовление обеда.

Вершина праздника настала, когда Юра, разбив глину, извлёк печёных ленков. Рыбы было много. Сладкое мясо таяло во рту. Каждый ел, сколько мог. День удался на славу, спать завалились пораньше, чтобы хорошо выспаться перед трудовым днём.

– Да, побольше бы таких деньков! – мечтательно произнёс Сергей.

– Не скажи! Частить в этом деле никак нельзя! Не та острота чувств будет. А вот топором помахать и попотеть, как мы перед тем, надо обязательно, – заметил Дима.

– Перед отъездом надо будет ещё баньку организовать, – пробормотал Сергей.

– Я, за! – тоже буркнул Юра, погружаясь в сон.

Они спали, как спят только хорошие люди, у которых всё в жизни нормально, а совесть чиста и спокойна. Но беда приближалась, беда страшная, неумолимая, которая несла мучения и смерть.

* * *

Скоба брёл по тайге. Он сразу заблудился и теперь даже не имел представления, куда идёт. Сильно болела укушенная нога. Она распухла, и ступать становилось всё невыносимей. Начинал мучить голод. Во время панического бегства, он даже не прихватил продукты и теперь, страдая одновременно от голода и боли, еле передвигался на ногах.

Ночь была прохладная, а огонь развести не удалось. Отсыревшие спички крошились и не хотели гореть. Скоба особо и не пытался. Слабый духом и физически немощный человек надеялся более на проведение, чем на самого себя.

Наступил второй день. Скоба потерял интерес даже к золоту. Рюкзак с драгоценным металлом был просто брошен во время очередного отдыха. Он, то брёл, опираясь на карабин, то полз, то просто катился с горы, как мешок.

Человек всегда борется за жизнь. Пускай он – худший представитель человеческого рода, и не было в жизни ничего хорошего, сама жизнь напоминала больше отхожую яму, но Скоба продолжал за неё цепляться. Даже потеряв сознание, тело продолжало ползти. Он походил на петуха, которому отрубили голову, но продолжающему убегать, чтобы не попасть в суп.

Когда сознание вернулось, он лежал на спине посреди просеки. Рядом стояла опора высоковольтной линии, гудели провода. Был полдень. Но фоне голубого неба висели гирлянды изоляторов, переливающиеся под лучами солнца. Глаза умирающего человека были направлены на этот перелив красок, мысли становились всё более ясными.

– Что это? Линия? Линия электропередачи? Меня спасут! Где-то должны быть люди, – шептал Скоба.

Он попытался шевельнуться, но резкая боль пронзила всё его тело. Распухшая нога посинела, рана гноилась, всё было искусано мошкой.

Его руки нащупали карабин, подняли его, и в тайге снова прозвучали выстрелы. Пули одна за другой уходили в воздух. Волею случая одна из них угодила в изолятор, в ту его точку, от удара по которой он рассыпался на множество мелких осколков. Тяжёлый провод под напряжением рухнул на землю, как удар молнии.

Скоба даже не вскрикнул, жизнь оставила его мгновенно. Поражённый электрическим разрядом, он уже не видел, как зашипела вокруг него земля, вспыхнул валежник, и огненный смерч ринулся на тайгу, в диком восторге пожирая деревья.

* * *

Солнце клонилось к горизонту. Друзья подравнивали просеку, чтобы завтра снова напасть на ровно построенные когорты противника, как нападали в старину небольшие дружины Ермака на бесчисленные орды Кучума.

– Как раз укладываемся к сроку, – заметил Дима, оглядывая оставшийся участок просеки.

Ребята возвращались в лагерь. Вырубленный участок протянулся на многие сотни метров и выглядел весьма внушительно.

– Даже не верится, что это мы втроём всё выпластали. Правду говорят, что глаза боятся, а руки делают, – заметил Сергей.

С юга, уже второй день дул тёплый ветер. Приятно было подставить потные, искусанные мошкой лица, под его ласкающие струи.

– Дымом вроде пахнет, – Юра потянул носом воздух, – не иначе, где-то поблизости пихтовое масло заготавливают. Кстати, тоже отличная работа. Надо будет пробить тему. Может на следующий год пихтовым маслом займёмся.

Вот и лагерь. Здесь всё уже обжито и знакомо. Разожгли костёр, приготовили незатейливый ужин. Лапша с тушёнкой – самое распространённое блюдо у людей, работающих в тайге. Готовится быстро, калорийно и не приедается. Ну а чай в тайге особо уважаемый напиток, и для творчества возможностей хоть отбавляй. В него можно добавит шиповника, листья или ягоду земляники, душицы, лист смородины и много другого разнотравья. Приготовленный на костре, из родниковой воды, с дымком – чай становится особым, неповторимым для города напитком.

В эту ночь Диме не спалось. Вспоминалась семья, конструкторское бюро, рабочий стол. Не выдержав, он вылез из палатки. Кругом чуть заметная в темноте дымка. Ещё казалось, будто туман, а запах дыма от костра. Но с юга алело зарево. Зарево лесного пожара. Огонь шёл в их сторону. Дима это понял сразу. Ветер нарастал, и медлить было нельзя.

– Пожар! Тайга горит! Надо уходить! – закричал он, бросившись собирать вещи.

Парни выскочили из палатки. Паники не было. Покидали в рюкзаки самое необходимое. В них полетели верхняя одежда, консервы, одеяла. Палатки, матрасы, спальники, были брошены. Чтобы выйти из зоны пожара, решили идти на северо-запад. Первым шёл Дима, за ним Сергей, Юра последним. Шли быстро, не оглядываясь. Дима и так слышал сзади дыхание друзей. Шла гонка с преследованием, ставка этой гонки была жизнь. Огонь гнал людей по тайге. Дым ел глаза, застилал небо, ночная мгла скрывала бурелом и корни деревьев. Идти по тайге ночью необычайно трудно. Падали, поднимались, не обращая внимание на ссадины, и шли дальше.

Глава пятая

Схватка с огнём

Сигнал о повреждении линии подстанция северных электрических сетей получила сразу. Сработала автоматика, отключившая её от центрального источника. Северные города и посёлки остались без электричества. В тексте телеграммы о чрезвычайном происшествии, которая ушла в краевой центр, так же значилось, что в зоне пожара находится бригада сезонных рабочих.

Шли дни, пожар охватывал всё большую площадь и, гонимый ветром, шёл на север. Бороться с ним было невозможно. Большая удалённость, нехватка ресурсов и лётной техники делало стихию неуправляемой. Лишь редкие вертолёты облетали район пожара, определяя масштабы, пытаясь обнаружить и спасти людей.

Сибирская тайга горит каждый год. Особенно страшны пожары летом. Прошлогодняя трава, сухой валежник, смолистые стволы хвойных деревьев, сама хвоя дают прекрасную пищу стихии.

Этим бедам причина сам человек. Его ошибки тому виною. Начинает гореть сухая трава или мох. Ветер раздувает огонь и гонит его на валежник. Тот вспыхивает, как порох. Поднимаясь выше, языки пламени перекидываются на нижние сухие ветки деревьев. Огонь прыгает с ветки на ветку, скользит по смолистому стволу, доходит до самой кроны, и, раздуваемый ветром, верховик идёт быстро по тайге. И горе всему живому. Огонь становится адским пламенем, который выжигает в тайге всё, оставляя после себя чёрную пустыню, которую не скоро окрасит зелёный цвет молодых побегов.

Живое не в состоянии спастись в этом огненном смерче. Стихию может остановить только стихия, только затяжной дождь. Сначала он собьёт пламя с крон деревьев, а затем добьёт его на земле. Но стояли солнечные дни, и огонь крушил всё на своём пути.

* * *

Друзья шли не останавливаясь. Наступивший день не принёс облегчения. Дым застилал небо, ориентироваться было невозможно. Рядом проскочила маралиха с телёнком, казалось, она не заметила людей. Они шли туда, куда уходили звери. Вечером остановились на небольшой привал.

– Да, попали в переплёт, – пробурчал Юра, заглатывая содержимое консервной банки. – Работу не закончили. Как теперь деньги получим? В КБ выходить скоро, отпуск к концу идёт!

Все вопросительно смотрели на Диму.

– Сейчас надо думать только об одном, мужики. Как выжить? Как уйти от огня? Об остальном позже думать будем. – Дима спокойно смотрел на друзей. Казалось, ничто не может вывести его из равновесия.

– Ты думаешь, всё так серьёзно? Но нас должны тогда искать, я днём вертолёт слышал! – Сергей был слегка напуган.

– Может быть, и ищут, но обнаружить нас просто невозможно. Посмотрите, какой дым, неба не видно, а останавливаться нам нельзя. Огонь догонит – конец. Сейчас только ноги могут нас спасти. Всё бросаем, оставляем только топор, соль и сухари.

Набив плотно животы, бросив снаряжение, друзья двинулись дальше. Налегке двигались быстро, почти бегом, но огонь не отставал. Сзади уже было слышно, как ревёт стихия, как трещат падающие деревья. Наступала ночь, пожалуй, самая страшная ночь в их жизни. Сзади зарево пожара, впереди зловещая мгла. Люди падали, натыкались на стволы деревьев, но продолжали идти. Огонь окружал их со всех сторон. От дыма и горячего воздуха становилось невозможно дышать.

– Вниз, в овраг, там должен быть ручей! – закричал Дима, увлекая друзей.

Они кубарем скатились в овраг. Там, действительно, оказался небольшой ручеёк. Вода струилась между кочками, заросшими мхом, иногда прячась под корягами и стволами упавших гнилых деревьев. Нельзя было терять ни минуты.

– Делай как я! – закричал Дима, стараясь перекричать шум стихии.

Он сорвал с себя штурмовку, намочил её и замотал голову, потом упал в ручей, заполз под первый попавшийся трухлявый пень и поджал ноги. Юра и Сергей проделали то же самое, расположившись поблизости. Теперь только проведение может замолвить за них слово перед Господом.

Не прошло и десяти минут, как пожар достиг оврага. Кругом бушевало пламя, трещали и падали стволы деревьев, шипела вода, сопротивляясь огню. Пар и дым застил овраг. Казалось, всё живое должно погибнуть в этом шипящем аду.

Засунув голову в мох, погружаясь в воду, люди пытались сохранить себе жизнь. Воздух приходилось всасывать прямо из земли, и каким-то чудом земля давала им кислород, объединившись с ними против стихии.

Огонь, казалось, бушевал вечность. Всё было уничтожено. Живописный овраг с чистым таёжным ручьём превратился в чёрную головешку, а вода стала серой от пепла. Дима пошевелился, от недостатка кислорода кружилась голова, он с трудом приходил в себя. Это можно было назвать вторым рождением, из такого огня выйти живым – большая удача.

Невдалеке сидел Юра. Он мотал головой и ошалело смотрел по сторонам, ещё толком не соображая и не веря в своё спасение.

– Юра, где Сергей? – Дима поднялся на ноги и сделал несколько шагов.

– Дима! Живой! А я думал всё, конец нам! Серёга где-то здесь, рядом, – по щекам Юры текли слёзы.

Сергей оказался неподалёку, но он был мёртв. Когда они спустились в ручей, Серёга сделал всё правильно, но случилось непредвиденное. Горящее дерево рухнуло прямо на него. Острый сухой сук, распоров тело, как копьём пригвоздил его к земле. Из-за шума никто не услышал его предсмертного крика.

– Боже мой! Серёга! Серёга! – Чуть слышно шептали губы друзей.

Дима и Юра стояли над изуродованным телом друга, слёзы текли по щекам, рисуя полосы, и капали на испепелённую пожаром землю.

Похоронили Сергея недалеко от ручья, на возвышенности. Расчистили место вокруг могилы, рядом оставался только голый ствол огромного кедра. Таёжный великан в борьбе с огнём потерял всё своё пышное убранство. Опалённый по самую вершину, он устоял в схватке и продолжал гордо возвышаться рядом с одинокой могилой.

– Прощай, друг, земля тебе пухом, спи спокойно, – произнёс Дима и, неожиданно для себя, перекрестился.

Юра последовал его примеру. Воспитанные в духе атеизма и диалектического материализма, сейчас, перед лицом смерти, они не чувствовали себя хозяевами природы, готовыми повернуть реки вспять. Они были лишь её частью, живой клеткой этого организма, судьба которого находится в руках недосягаемого, высшего Создателя.

Среди мёртвого пространства они явственно ощущали присутствие погибшего друга. Нет, не тела, которое покоилось в могиле, а его мыслей, его души. Это ощущение даже слегка успокоило их, людей, только что потерявших близкого и продолжавших стоять на краю собственной жизни.

– Как думаешь, домой о нас сообщили? Наверно, сказали, что мы все погибли? – тихо спросил Юра.

– Нет, скорее, что пропали без вести.

– Куда теперь? Мы ведь совсем заблудились?

– Пойдём вдоль ручья. Может, что съедобное найдём, а главное плутать не будем и вода рядом. Надо место хорошо запомнить. Мы сюда непременно вернёмся Серёгу проведать.

Друзья в последний раз огляделись вокруг и двинулись навстречу своей судьбе.

Из снаряжения и продуктов ничего не осталось. Драная одежда да чудом сохранившийся у Димы топор, вот и всё их имущество. В какую сторону света бежит их безымянный ручей, определить не удалось. Кругом одни головешки и сильная задымлённость.