– Тогда забросьте её на сторожевую башню, -скомандовал Хьюго. —Пускай стоит на страже, пока мы будем отмечать помолвку. Если её отец и сыновья приедут, она даст нам знать.

Дружки Хьюго исполнили приказ и закатили пир на весь Девоншир (и даже на соседний Корнуэлл).

А девица наверху всё ждала и ждала, и не могла дождаться. И тогда она приняла решение в стиле мусульманских жён.

– Раз мой суженый пошёл на мальчишник, то я пойду на девичник.

Она спустила из окна башни свою косу и спустилась по ней на землю.

Рассказ Мортимера убаюкал Холмса, но не настолько, чтобы он потерял сюжетную нить. Холмс проснулся и открыл глаза.

– Постойте, доктор.

Доктор встал с кресла и немного постоял, чтобы размять ноги. Холмс продолжил, закуривая трубку:

– Вы утверждаете, что девица спустилась вниз по собственной косе. Но для этого она должна была вначале отрезать эту косу каким-нибудь режущим инструментом.

– Абсолютно верно, -согласился доктор и ещё раз пробежал глазами текст. – Извините, я пропустил одно предложение. У девицы были две косы, и она одной косой отрезала вторую.

– Это совсем другое дело, -удовлетворительно сказал Холмс и откинулся в кресло.

Доктор присел и продолжил увлекательное чтиво:

И вот, когда пришло время танцевать стриптиз, выяснилось, что среди всех тех, кто собрался на мальчишник, нет ни одной женщины. Здесь Хьюго вспомнил о девице, которая томилась в комнате, и отправился наверх. Однако комната была пуста, а на окне висела коса. Хьюго задрожал от гнева:

– Так вот почему она отказывалась стричься?

Быстрее ветра спустился он вниз и крикнул сообщникам, которые от скуки освоили игру в шахматы:

– По коням! По коням!

Дружки немедленно оседлали коней и бросились в погоню. Хьюго вырвался вперёд, так как в отличие от дружков оседлал настоящего коня, а не шахматного. Он выехал на поляну посреди болота и при свете луны увидел лежащую без чувств девушку.

«Напилась в стельку и постелила себе прямо среди поля» -подумал Хьюго, слез, вернее, упал с лошади (здесь в старинной рукописи имелось исправление) и нетвёрдой походкой подошёл к беглянке. Однако едва Хьюго приблизился, как увидел рядом с телом огромную собаку.

– Что ты с ней сделал? -закричал Хьюго в адрес собаки.

– Я с пьяными людьми не разговариваю, -ответила собака и отвернула морду в сторону.

– Говорящая собака! —воскликнул Хьюго и без чувств рухнул на землю, рядом с девицей. Так они провели первую брачную ночь и встретили первый рассвет новой, семейной жизни.

После пережитого ужаса личность Хьюго стала быстро и необратимо разрушаться. Он перестал хулиганить, безобразничать, устраивать попойки с друзьями и ругаться матом. Из злого, жестокого, завистливого негодяя он превратился (страшно подумать!) в доброго, отзывчивого, гуманного человека, рачительного хозяина, образцового семьянина и законопослушного гражданина.

Дети мои, если вы не хотите последовать примеру нашего далёкого предка, запомните (а лучше запишите себе на лбу!): Никогда не выходите на болото в ночное время, особенно в нетрезвом виде!

Прочитав это странное повествование, доктор Мортимер оторвал взгляд от манускрипта и посмотрел на Холмса.

– Вам это не интересно? -спросил Мортимер.

Однако ему никто не ответил. Ватсон в подобной ситуации отдавал приоритет Холмсу, а Холмс в подобной ситуации храпел за себя и за Ватсона. Обнаружив такое безразличие к народному фольклору, Мортимер достал свою трость и ткнул ею в Холмса. Холмс мгновенно проснулся:

– Интересно? Интересно было бы моим детям, если бы они у меня были. Или детям Ватсона, если бы у Ватсона были дети. А у нас нет детей. Не так ли, Ватсон?

Холмс посмотрел на Ватсона, ожидая подтверждения. Ватсон, однако, не спешил с утвердительным ответом. Он явно колебался.

– У нас с вами детей нет. А у меня есть.

Мортимер понял, что его принимают за сказочника. Резким движением он вырвал из рук Ватсона свежий номер утренней «Таймс», который после этого стал похож на вчерашний номер.

– Загадочное и страшное событие недавно взволновало весь Девоншир. Известный предприниматель, реформатор и меценат сэр Чарльз Баскервиль был найден в своём родовом имении Баскервиль-холл без признаков жизни. Обстоятельства его кончины до сих пор неясны, но показания свидетелей, слухи, сплетни и домыслы позволяют нарисовать общую картину случившегося.

Сэр Чарльз имел обыкновение прогуливаться по вечерам в тисовой аллее, чтобы подышать свежим воздухом, а заодно и покурить.

Доктор Мортимер поднял глаза и сделал небольшую ремарку:

– Дело в том, что сэр Чарльз никогда не курил дома. Он всегда курил на улице или дома у других людей. Возьмите это на заметку, мистер Холмс.

– Я тоже у себя дома никогда не курю, -парировал Холмс. -У меня нет своего дома. Мне приходится курить у миссис Хадсон.

«А миссис Хадсон приходится молчать» -подумала за стеной хозяйка, услышав слова сыщика.

Справедливости ради надо сказать, что с хозяйкой Холмсу повезло, а хозяйке с Холмсом —не очень. В то время, как Холмс боролся за свои неотъемлемые права, хозяйка боролась за целостность квартиры. Как только Холмс начинал играть на скрипке, миссис Хадсон стучала в дверь и просила прекратить концерт. Холмс бросал скрипку и начинал курить, но распространявшийся по квартире предательский дым выдавал занятие сыщика с потрохами, и хозяйка вновь поднималась наверх с претензиями. Выслушав в свой адрес очередную порцию нелицеприятной критики, Холмс, не доставая изо рта трубку, направлялся к ящику с химикатами, чтобы заняться химическими опытами. Заметив в руках экспериментатора-любителя колбу со взрывоопасным нитроглицерином, хозяйка немедленно менялась в лице и начинала упрашивать:

– Мистер Холмс, сыграйте ещё что-нибудь. Пожалуйста.

Холмс удовлетворительно кивал, брал в руки скрипку и с нитроглицерином в кармане играл «Шторм» Вивальди в ускоренном темпе. Это выступление настолько впечатляло хозяйку, что она закрывала глаза, потом дверь и убегала из дома куда глаза глядят…

Мортимер вновь взялся за газету.

– В тот роковой вечер сэр Чарльз отправился на прогулку согласно заведённому распорядку, несмотря на сильнейший снегопад, грозу, туман и магнитные бури. Когда снегопад закончился, дворецкий Бэримор завёл трактор и поехал в тисовую аллею, чтобы убрать снег. Трактор несколько раз проехал по «лежачему полицейскому», прежде чем дворецкий понял, что это лежачий сэр Генри. Бэримор соскочил с трактора, перенёс сэра Генри на обочину и продолжил уборку снега. Однако утром Бэримор понял, что в Баскервиль-холле не всё в порядке.

– Как? -не сдержал любопытство Холмс. —Как он это понял?

– В доме стояла какая-то непривычная, пугающая тишина. Никто не орал на прислугу «Идиоты! Кто налил мне кофе в постель?» -прокомментировал Мортимер и продолжил чтение статьи:

– Бэримор и его жена стали беспокоиться. Они обыскали весь дом, особенно комнату сэра Чарльза и его сейф.

– Причём здесь сейф? -спросил Холмс.

– В сейфе сэр Чарльз хранил много денег. Бэримор подумал, что хозяина похитили и вскоре потребуют выкуп. А где взять деньги? Правильно, у похищенного.

– Они нашли деньги?

– Как только Бэримор попытался открыть сейф, сработала сигнализация и приехала полиция. Местный констебль, обнаружив на дороге тело сэра Чарльза, отогнал всех зевак в сторону, но заметил, что они успели сильно наследить. Констебль приказал убрать лишние следы. Бэримор вновь сел на трактор и как следует проехался по аллее.

– Наконец-то полиция стала соблюдать инструкции, – победным тоном произнёс Холмс.

– Затем послали за доктором Мортимером. Доктор спросонья никак не мог найти свою рубашку, поэтому ему надели смирительную.

На этом месте Мортимер прекратил чтение и стал рассказывать от первого лица:

– Итак, я осмотрел тело сэра Чарльза. На теле не было никаких повреждений, кроме следов от колёс снегоуборочного трактора. Но вот лицо… Лицо было так искажено ужасом, что я даже усомнился: сэр Чарльз ли это? Потом я вспомнил, что не взял с собой очки. Очки, правда, были на лице сэра Чарльза. Когда я их надел, всё встало на свои места.

– Вы установили клиническую причину летального исхода? -спросил Ватсон.

– Vitium cordis, -размеренно ответил Мортимер, как будто общался с людьми, которые, как Ромул и Рем, впитали латинский язык с молоком матери.

Холмс посмотрел на Ватсона, ожидая перевода. Ватсон посмотрел на Мортимера, также ожидая перевода.

– А на английском? -спросил Ватсон.

– Long-standing heart organic disease, – так же размеренно и непонятно ответил доктор Мортимер.

– А на русском? -не унимался Ватсон.

– Коллега, да вы полиглот! -воскликнул восхищённый Мортимер.

После перевода на русский Ватсону ничего не оставалось, как поставить свой заочный диагноз.

– Какая-то тропическая болезнь, которую сэр Чарльз привёз из Южной Африки вместе с углём.

– Органический застарелый порок сердца, -проговорил практически одновременно второй доктор. Холмс понял, что мнения специалистов разделились.

– От чего могли возникнуть обе болезни? -задал прямой вопрос сыщик.

– Несомненно, сэр Чарльз чего-то сильно испугался, -констатировал Мортимер. -Чего-то или кого-то.

– Чего он мог испугаться ночью в тёмной тисовой аллее? -спросил Холмс.

Мортимер пожал плечами.

– Я лично осмотрел аллею и в десятке метров от места, где был найден сэр Чарльз, обнаружил на снегу собачьи следы. Полиция их не заметила. Они подумали, наверное, что это их следы.

Выражение лица Холмса нисколько не изменилось.

– Что же здесь удивительного? Разве на болоте мало собак, которые пасут овец?

– Да, -согласился Мортимер. -Но в данном случае, судя по траектории следов, собаки пасли не овец, а сэра Чарльза.

Холмс всем телом подался вперёд.

– Вы не определили породу собаки? Ротвейлер, бульдог или коккер —спаниель?

– Трудно сказать, что это была за собака. Зато можно с уверенностью утверждать, что собака была большой, просто огромной.

– Почему огромной? -уставился на доктора сыщик.

– Потому что только огромная собака могла снести пятиметровую секцию каменного забора, усиленного арматурой из закалённой стали.

Холмс, который до этого момента напряжённо слушал, откинулся в кресле и сказал:

– Теперь всё ясно, как погожий лондонский день. Сэр Чарльз выгуливал свою собаку, собака вырвалась, убежала, сэр Чарльз расстроился и…

– Но у сэра Чарльза никогда не было собаки, -возразил доктор Мортимер. -У него была аллергия на собачью шерсть. Он даже Scooby Doo боялся смотреть.

Однако Холмса это возражение не остановило. Его дедуктивная машина начинала разгоняться на полную скорость.

– Тогда тем более всё ясно. Сэр Чарльз прогуливался по аллее, вдруг в десятке метров от себя увидел собаку и…

– Возможно, -почесал затылок Мортимер. -Но следы, которые я обнаружил, были очень, очень большими. Настолько большими, что я в них чуть не провалился.

– Значит, собака была обута в валенки не по размеру, -развивал мысль Холмс. -От них на снегу оставалась шерсть. А сэр Чарльз принял эту шерсть за собачью.

– Вечером было темно. Как он мог увидеть шерсть?

– Как? -удивился Холмс. -Вы ведь только что сказали, что сэр Чарльз курил. Вот, при свете сигары и увидел. Увидел и испугался. А у страха, как вы знаете, okulis magnis, или, если угодно, leporem frondium crepitus terret.

– Что, что? -переспросил Мортимер.

– У страха глаза велики, -перевёл Холмс.

Мортимер покачал головой. Он сомневался.

– И всё же мне кажется, что мы имеем дело со сверхъестественными силами, -понизив голос, сказал доктор Мортимер.

Холмс выпустил трубку изо рта, и она упала на пол.

– В таком случае зачем вы пришли ко мне? -спросил сыщик, поднимая трубку с пола. -Вы бы лучше обратились к колдунам или магам.

– Я обратился к одному колдуну, и он даже произвёл кое-какие магические действия.

– Какие? -спросил Холмс.

– Покрутил пальцем у виска, -ответил доктор. -Поэтому я и решил обратиться к лучшему сыщику в мире.

Холмс гордо вскинул голову.

– Но лучший сыщик в мире оказался сильно занят, поэтому я пришёл к вам.

Холмс нахмурился и спросил:

– Позвольте поинтересоваться: а кто в данный момент является лучшим сыщиком в мире?

– Коломбо. Но, как я уже сказал, он сильно занят. Расследования, съёмки, интервью. Он буквально живёт в студии.

Холмс вскочил с кресла и нервно зашагал по комнате, роняя пепел на новый ковёр:

– Коломбо? Этот вечный лейтенант из Лос-Анджелеса? Да это же вымышленный персонаж! Он без сценария и никотина ни одного преступления не может раскрыть.

И Холмс сделал глубокую затяжку, а затем выпустил из трубки целое облако табачного дыма.

«У всех великих сыщиков есть что-то общее» -подумал доктор Ватсон, наблюдая за действиями своего друга.

Доктор Мортимер с улыбкой сказал:

– Мистер Холмс, мне кажется, вы завидуете славе Коломбо.

– Так его зовут Слава? —воскликнул Холмс. —Он русский?

И Холмс ещё быстрее заходил по комнате, делая на ходу скоропалительные дедуктивные выводы:

– Не зря американцев называют тупыми. Они настолько тупые, что преступления у них раскрывают русские. Сами совершают и сами раскрывают.

– Возможно, так быстрее, -предположил Ватсон.

Мортимер попытался сделать Холмсу комплимент.

– Хотя Коломбо и считается лучшим в мире детективом, но как практику вам нет равных. Взять хотя бы тот случай, когда вы поймали Джека-потрошителя.

– О, это было очень просто, -отмахнулся Холмс.

– Но всё же, -настаивал Мортимер. – Как вам это удалось? Расскажите. Мне очень интересно. Наверное, вы опять применили свой знаменитый дедуктивный метод?

Холмс кивнул и присел в кресло:

– Сначала я действительно применил дедукцию. Так как маньяка звали Джек, то я посоветовал полиции арестовать всех лондонцев с таким именем.

– Гениально! -восхищённо сказал Мортимер.

– Джеков арестовали и стали потрошить. Как говорится, клин клином вышибают.

Мортимер нахмурился:

– Арестованных случайно не пытали?

– Не случайно, а регулярно, -сказал Холмс. —Я надеялся на то, что настоящий убийца, глядя на страдания сокамерников, не выдержит и признается.

– И что? Убийца признался?

– Метод превзошёл всякие ожидания. Признались все.

– Поразительно, -хлопнул в ладоши Мортимер.

– Да, 100-процентная раскрываемость. Такого в истории Скотленд-ярда ещё не было. Мой метод вошёл в анналы криминалистики и теперь постоянно используется в следственной практике.

Холмс жестом прекратил аплодисменты, переходящие в овацию:

– Но самое интересное произошло после. Настоящий Джек-потрошитель, узнав из газет о ходе расследования, был вынужден признать, что в области пыток и истязаний он не может тягаться с полицией. В тот же день Джек-потрошитель явился в полицейский участок и добровольно сдался. Сначала полицейские отказались его арестовывать.

– На кой ты нам сдался, -сказали преступнику в участке. —Нам вас, Джеков, уже девать некуда.

Арестованные Джеки тоже были недовольны.

– Самозванец! -то и дело раздавалось из камеры предварительного заключения.

Однако Джек-потрошитель твёрдо стоял на своём. Провели следственный эксперимент. «Кандидат» должен был на скорость выпотрошить несколько коровьих туш. Джек-потрошитель так разогнался, что оставил без работы целый мясокомбинат. Когда ударника остановили, было официально признано: это и есть тот самый человек, которого ищут… на должность обвальщика в разделочный цех. На следующий день «Таймс» вышла под заголовком «Джек-потрошитель меняет профессию». Лондон вздохнул с облегчением, и в городе вновь воцарились спокойствие, тишина и скука.

– А как же арестованные Джеки? -взволнованно спросил Мортимер. —Их освободили?

– Нет, конечно, -отрезал Холмс. —Они ведь признались в совершении убийств, которых не совершали. Так?

– Так, -кивнул Мортимер.

– Вот им и дали по пять лет за дачу ложных показаний.

Мортимер возмущённо воскликнул:

– Как несправедливо! Ведь эти показания были получены в результате применения насилия.

– Не доказано, -заявил Холмс. —Как мне известно, ещё ни один из арестованных не родил.

И Холмс уверенно заявил:

– Я берусь за ваше дело.

– А вы не боитесь? —осторожно спросил Мортимер, наклонившись к сыщику.

Холмс усмехнулся.

– Мой дорогой доктор. Я боюсь только всеобщего моратория на курение в общественных и антиобщественных местах.

Доктор Мортимер несказанно обрадовался и бросился пожимать сыщику руки:

– Я знал, что вы согласитесь, мистер Холмс. Только такой человек, как вы, может взяться за такую ерунду.

– О, не преувеличивайте мои гениальные сверхспособности и мою скромность, -ответил Холмс, витая на десятом небе от комплимента, сделанного Мортимером. – Итак, к делу. Прежде всего договоримся об оплате.

Мортимер засунул руки в пустые карманы (кроме ветхой рукописи там ничего не было) и вывернул их наизнанку:

– Об оплате не беспокойтесь. Все расходы возьмёт на себя наследник сэра Чарльза. Будем надеяться, что он окажется не менее добрым, чем его дядя.

– У сэра Чарльза остались наследники? -спросил Холмс.

– Один, -ответил доктор Мортимер и уточнил:

– Это сэр Генри, племянник сэра Чарльза. Мы нашли его на Аляске, куда он отправился на поиски золота и угодил в плен к эскимосам.

Доктор Ватсон испуганно спросил:

– Надеюсь, эскимосы хорошо обращались с последним представителем древнего британского рода.

– Жаловаться ему не пришлось. Эскимосы, узнав, что сэр Генри происходит от викингов, некогда угнетавших их предков, очень полюбили своего пленника. Они даже выделили ему отдельный котёл, самый большой в деревне.

«Стокгольмский синдром» -подумал Ватсон.

– Первобытный народ, а понимают толк в гигиене, -сказал Холмс.

Затем он гордо взглянул на Ватсона и, сказав: «Наши люди нигде не пропадут», затянул мотив знакомый каждому британцу с босоного детства:

– Правь Британия, правь морями

А на суше британцы будут рабами.

– Он так и варился бы в собственном соку в полнейшей изоляции от внешнего мира, окружённый дикарями, жаждущими вкусить плодов цивилизации, как вдруг в эскимосскую деревню пожаловал Санта-Клаус, который по совместительству выполняет на Крайнем Севере обязанности почтальона. На этот раз дедуля прибыл не с пустыми руками, а с важной телеграммой.

– Кто из вас сэр Генри Баскервиль? -важно спросил самозваный почтальон, обводя проницательным взглядом всё племя, собравшееся перед большим котлом.

– Я здесь, -донеслось из котла.

– Вам телеграмма, сэр, -сказал Санта-Клаус.

– Я не могу сейчас её принять, -ответил Баскервиль. —Я принимаю горячую ванну. Вы не могли бы передать краткое содержание послания?

– Почему краткое? —поинтересовался Санта-Клаус, поднимая глаза к вершине котла, из которого выглянула голова баронета.

– Потому, что долго я не продержусь, -спокойно объяснил баронет и снова погрузился в котёл.

Санта-Клаус пробежал глазами скупую строчку послания с туманного Альбиона, откашлялся и торжественно объявил:

– Сэр Генри Баскервиль, у меня для вас две новости. Одна хорошая, другая-плохая. С какой начать?

– Плохую я знаю, -ответил баронет. —Начните с хорошей.

– Ваш дядя, сэр Чарльз, умер и оставил вам огромное наследство.

– А-а-а! -закричал баронет во весь голос (то ли от радости, то ли от кипятка). – Я же вам говорил, что я несказанно богат и смогу достать выкуп?

Вождь эскимосов вырвал из рук Санта-Клауса телеграмму, перечитал её несколько раз, пока не выучил британский диалект английского языка со всеми его орфоэпическими тонкостями, затем созвал племенной совет и пошептался с соплеменниками. Совет единодушно постановил освободить сэра Генри и отпустить его на родину за выкупом. В качестве залога и одновременно поручителя волей-неволей выступил Санта-Клаус. Сэра Генри вынули из котла, где он уже успел принять русскую баню, высушили его на арктическом солнце, одели в лучшую шубу, и он уехал на упряжке Санта-Клауса, оставив дедулю в дураках, вернее, у дураков.