Большую активность в разложении остатков Дальневосточной армии проявили большевики. Опираясь на обещание советского правительства о прощении участникам Белого движения, они агитировали военнослужащих Белой армии возвращаться на родину. Благодаря большевистской пропаганде в конце 1920 г. в Харбине под руководством полковника М.Г. Смыслина (бывший помощник командира Добровольческого Егерского отряда) при участии харбинских коммунистов была создана «Главная комиссия по реэвакуации бывших белых армий на родину». Руководство комиссии в результате переговоров с представителями правительства ДВР на ст. Маньчжурия достигло соглашения о гарантиях неприкосновенности возвращающимся на родину офицерам и солдатам. Вскоре подкомиссии по реэвакуации были созданы на нескольких станциях КВЖД. Они вели регистрацию военнослужащих и членов их семей. Первая партия бывших белых в количестве 236 человек выехала в ДВР в конце декабря 1920 г. Всего удалось реэвакуировать около полутора тысяч человек. Большая часть из них сразу по возвращению в Россию были репрессированы – расстреляны или направлены на принудительные работы [Ципкин, 2012, с. 35–37]. Подлость большевиков способствовала сплочению остававшихся в рядах Белой армии бойцов и активизации антисоветской борьбы [Последние бои, 2005].

В мае 1922 г. Военный совет Народно-революционной армии ДВР создал «Комиссию по эвакуации военнопленных и добровольно перешедших белоармейцев», которая должна была развернуть широкую агитацию по возвращению русских военнослужащих на родину и выработать план по их эвакуации в ДВР и Советскую Россию. Уполномоченные Комиссии работали как на фронте, так и на линии КВЖД, согласовывая свои действия с политорганами НРА, подпольщиками Харбина и партизанами. За период своей деятельности до сентября 1922 г. Комиссия организовала выезд в ДВР 3400 солдат и офицеров Белой армии [Ципкин, 2012, с. 231].

Сохранение старых и формирование новых воинских подразделений из белых русских в бывшей полосе отчуждения КВЖД было возможным только благодаря давлению на китайские власти японцев, заинтересованных в сохранении своих позиций на российском Дальнем Востоке. Согласно сведениям советской стороны (впрочем, относится к ним нужно с известной долей осторожности), к организации новых белых отрядов в полосе отчуждения имели отношение бывший командующий Дальневосточной армией генерал-лейтенант Н.А. Лохвицкий, являвшийся до 1923 г. представителем белых в Харбине^[111], и ряд офицеров Генштаба, направленных в Маньчжурию из Гродеково, где располагались штаб и части бывшей Семеновской армии (командующий до сентября 1921 г. – генерал-лейтенант Н.И. Савельев, бывший командир 1-го Забайкальского корпуса). Как сообщают документы штаба РККА, в районе пос. Маньчжурия генералом Мациевским и полковником Хребтовым был сформирован из оставшихся 560 татар Уфимской стрелковой дивизии 2-й Маньчжурский стрелковый полк. Этот полк включался в состав формирующейся в Цицикаре 2-й Маньчжурской дивизии наряду с Цицикарским стрелковым полком. Здесь же располагалась 1-я Забайкальская пехотная дивизия [РГВА. ф. 7, оп. 2, д. 544, л. 5]. На участке от ст. Маньчжурия до Хайлара шло формирование охранной стражи [вероятно, имеется ввиду внутренняя охрана железнодорожной полиции – С.С.], на начало 1921 г. была набрана тысяча. По сообщениям информатора, «ожидался наплыв людей армии противника, поступивших в распоряжение «Домов Трудолюбия», где насчитывалось до 4 тысяч офицеров и солдат, вооруженных огнестрельным оружием, которое скупается белогвардейцами не только в Маньчжурии, но и в Приморье. Помимо этого в Хайларе, видимо, существует целая артбаза, которая снабжает также белогвардейцев в Монголии» [РГВА, ф. 7, оп. 2, д. 544, л. 5].

На февраль 1921 г. боевое расписание штаба РККА давало сведения о нескольких белых отрядах, располагавшихся на западной линии КВЖД. Отряд Сербиновича на тракте Сахалян – Цицикар в 700 человек, отряд Шильникова на Далай-Норе в 50 человек, отряд А. Погадаева в пос. Маньчжурия в 400 человек, отряд Комаровского в Ван-Курене, отряд Галинова на реке Ульдза в 200 человек и отряд Топхаева в Кирылуне в 60 человек [Там, л. 8]. Существовали связи между белыми отрядами в Западной Маньчжурии и войсками барона Унгерна в Монголии. В качестве представителей Унгерна в Маньчжурии некоторое время работали есаул А. Погадаев и войсковой старшина А.П. Костромин [Барон Унгерн, 2004, с. 104, 628].

В Харбине к формированию нового Забайкальского корпуса летом 1921 г. был привлечен генерал Кислицин. Находившийся в это время в Гродеково атаман Семенов назначил его корпусным командиром [Кислицин, 2010, с. 13]. Начальником Забайкальской казачьего бригады в составе корпуса был назначен генерал-майор Т.И. Артамонов [Купцов, 2011, с. 30].

В это же время, также как в 1918 г., в Харбине стали появляться организации, призывавшие к объединению эмигрантов-патриотов для дальнейшей борьбы против большевиков. Одна из таких организаций – Военно-Народный Национальный Союз – была учреждена в марте 1921 г. пятью находившимися не у дел генералами: П.А. Бобриком, А.Н. Вагиным, Е.К. Вишневским, С.М. Изергиным и Н.В. Лебедевым. Целью создания Союза объявлялось «оказание посильной помощи делу Национального возрождения России, широкого объединения антикоммунистических сил, создания единой Народной армии на подлинно национальных началах, армии, скованной единым стремлением отдать себя на бескорыстное служение Народу и Родине» [MRC. Varguin Papers, box 1, f. 1.13]. Однако в условиях крайнего падения популярности Белого движения в Харбине и полосе отчуждения КВЖД подобного рода организации не могли рассчитывать на серьезную поддержку со стороны общественности. Вскоре один из учредителей Союза генерал Вишневский уехал в армию в Приморье, генерал Бобрик перебрался в Тяньцзин и организация прекратила свое существование, практически и не начав ее.

Также нужно учитывать, что в белом лагере существовали глубокие противоречия, крайне негативно сказывавшиеся на перспективах продолжения вооруженной борьбы против советской власти. Особенно напряженными были отношения между семеновцами и каппелевцами. Каппелевцы после прихода в Забайкалье хотя и признали главенство атамана Семенова, как преемника адмирала Колчака, но тем не менее считали атамана одной из главных причин крушения Восточного фронта, а его попытки начать переговоры с правительством ДВР восприняли как предательство и после перемещения в Приморье заявили о своем полном разрыве с Семеновым.

Постоянные междоусобицы и крайне неблагоприятное материальное положение стали причинами ухода части офицеров с военной службы в Приморье^[112]. Так, например, один из наиболее выдающихся кавалерийских командиров, генерал-лейтенант К.П. Нечаев^[113] (командир Сводной кавалерийской бригады Южно-Уссурийского района), весной 1921 г. уволился из армии и уехал в Харбин, где вместе с женой занялся извозным промыслом [Купцов, 2011, с. 372].

В результате майского 1921 года военного переворота во Владивостоке, организованного семеновскими частями под руководством генерал-майора Д.А. Лебедева^[114], к власти в Приморье пришло Временное Приамурское правительство братьев Меркуловых. Не желая расставаться с властью в пользу атамана Семенова, Меркуловы оперлись на каппелевцев, запретив, в конце концов, Семенову въезд в Приморье^[115]. Семеновская Гродековская группа войск, подчинявшаяся только Главнокомандующему всеми вооруженными силами Российской Восточной окраины, осенью 1921 г. была вынуждена признать новое правительство^[116].

Падение влияния атамана Семенова в Приморье негативно сказалось на положении его частей, располагавшихся в бывшей полосе отчуждения КВЖД. Генерал Кислицин после отбытия Семенова из Гродеково отказался от попыток сформировать корпус в Харбине и окончательно отошел от дел [Кислицин, 2010, с. 13]. Часть находившихся в его подчинении офицеров выехала в Приморье. Приамурское правительство, стремясь контролировать вооруженные формирования на западной линии КВЖД, объявило их Забайкальским фронтом и поставило во главе фронта своего представителя генерала Шильникова, известного антагониста атамана Семенова. По советским данным, численный состав белоповстанцев в конце лета – начале осени 1921 г. составлял около двух тысяч человек [Фомин, 2000, с. 38].

Приамурское правительство возлагало на Забайкальский фронт большие надежды, стремясь поднять антибольшевистское движение в Забайкалье. В этих целях Шильников разделил Забайкальскую и Прибайкальскую (Бурятия) области на оперативные районы, во главе которых стояли организаторы. Из документов, перехваченных советской разведкой, известно, что организатором Сретенско-Нерчинско-Удинского оперативного района являлся некто Богатырев, Акшинского – Топорков, Верхнеудинского – Вольдемаров, Селенгинско-Чикойского – Марков. В эти районы для развертывания подпольной деятельности со ст. Маньчжурия тайно направлялись офицеры. Особое внимание уделялось работе в среде бывших красных партизан, недовольных приказом главнокомандующего Народно-революционной армии ДВР В.К. Блюхера о роспуске партизанских отрядов. При этом подчеркивалось, что ни о каком воскрешении семеновщины не может идти и речи, фигура атамана Семенова также не приемлема для белоповстанцев, как и для красных партизан и населения. Антибольшевистское выступление в Забайкалье планировалось осуществить летом 1922 г. [Соловьев].

Вместе с тем, положение генерала Шильникова, как командующего Забайкальским фронтом, было весьма непрочным. Те казаки-эмигранты, которые ориентировались на атамана Семенова, не особо поддерживали его. В январе 1922 г. атаман Семенов назначил своего командующего Забайкальским фронтом – генерал-майора Ф.К. Мыльникова [Шильников и Мыльников – нарочно не придумаешь! – С.С.], штаб которого располагался в Хайларе. Здесь же в Хайларе с конца 1920 г. размещался особоуполномоченный атамана генерал-майор С.А. Бирюков. Даже подчинение Шильникову приказом Приамурского правительства в мае 1922 г. войскового атамана Забайкальского казачьего войска Г.М. Семенова и Войскового правления в лице генерал-лейтенанта А.П. Бакшеева^[117], а также наделение правом призывать в войска как беженцев, находившихся на территории Китая, так и население в самом Забайкалье, мало изменили ситуацию.

По-видимому, главной опорой Шильникова в белоповстанческой среде являлся фельдшер Забайкальского казачьего войска З.И. Гордеев. Шильников и Гордеев знали друг друга еще по службе в Читинском казачьем полку до Германской войны. Гордеев был фигурой весьма популярной и имел достаточно широкие связи на территории Забайкалья и Прибайкалья. По приказу Шильникова, Гордеев весной 1922 г. создал в Чите подпольную организацию, руководил которой на месте полковник Т.Г. Васильев. Для организационных целей Гордеев, согласно советским данным, получил от Шильникова девять тысяч иен [Между Первой и Второй мировыми войнами].

В конце июня 1922 г. отряд Гордеева перешел советскую границу и двинулся по Витимскому тракту. Рейд оказался неудачным, поднять, как планировалось, население Забайкалья против советской власти не удалось. Не получил Гордеев и обещанной Шильниковым поддержки из Маньчжурии. Дело в том, что Шильников под давлением МИДа ДВР был арестован китайскими властями в августе 1922 г. и помещен в тюрьму. Чекисты при поддержке китайского дипломатического комиссара на ст. Маньчжурия сумели заполучить секретные документы, принадлежавшие генералу [Чепик, 2015, с. 272]^[118]. Преследуемый милицией и чоновцами отряд Гордеева в августе прорвался в долину реки Онон и ушел в Монголию, откуда перебрался в Китай [Соловьев]. Советские органы, в свою очередь, развернули активную борьбу по уничтожению белого подполья в Забайкалье и Прибайкалье^[119].

В октябре 1922 г., в условиях агонии белого Приморья, руководство Забайкальского фронта (Шильников к этому времени был освобожден из тюрьмы) приняло решение выступить всеми имевшимися военными силами в Забайкалье. Выступление должны были поддержать своими действиями на советской территории партизаны Гордеева и есаула Токмакова, стоявшие у советской границы.

Опасаясь китайского вмешательства, Шильников вывел свои подразделения с линии КВЖД. Штаб Забайкальского фронта, возглавляемый полковником Е.Л. Трухиным^[120], располагался в это время в долине реки Ган. Фронт включал в себя две войсковые группы – Хайларскую и Маньчжурскую. Штаб Хайларской группы размещался в районе Хайлара, возглавлял группу генерал Мациевский. Группа была сформирована из двух бригад, составленных отдельными отрядами. В состав 1-й бригады (Аргуньская группировка, командир – полковник Зимин) [Русская военная эмиграция, т. 7, с. 26] входили отряды полковников А.Д. Размахнина^[121], Шадрина, Гладышева и сотника Ивачева. Общая численность белых партизан доходила до 50 штыков и 755 сабель. В состав 2-й бригады (Хайларская группировка, командир – генерал-майор П.А. Федосеев^[122]) входили отряды сотника Аникаева, полковников Малкова и Сорокина, генерала Богатырева, численностью в 540 штыков и 90 сабель. Кроме того, Хайларской группе были приданы отряды полковника Углова в районе Цицикара (150 штыков), и хорунжего И.С. Вагина в районе пос. Якеши (50 штыков) [Фомин, 2000, с. 41].

Маньчжурская группа с центром на ст. Маньчжурия находилась под командованием генерал-майора А.Г. Сабеева^[123] и была представлена 3-й бригадой (комбриг – генерал-майор М.Е. Золотухин^[124]). В состав бригады входили отряды капитана Брагина, штабс-капитана Бондарева, прапорщика Зябликова, полковников Сабанова, Топоркова и Савицкого. Всего в Маньчжурской группе насчитывалось 430 штыков и 770 сабель [Фомин, 2000, с. 41]. Кроме того, в Харбине полковником Д.Ф. Карловым был сформирован отряд в 200 человек добровольцев для отправки в Приморье. Однако из-за начавшейся эвакуации Приморья он остался не у дел [Русская военная эмиграция, т. 7, с. 24, 25].

Таким образом, численность личного состава подразделений Забайкальского фронта едва превышала три тысячи человек. По другим сведениям, белые боевые группы в Маньчжурии насчитывали 4667 бойцов. В подразделениях остро ощущалась нехватка оружия и денежных средств. Вместо требовавшихся 30 тыс. рублей повстанцы получили из Приморья только 5 тысяч [Ципкин, 2012, с. 230].

Намеченное выступление Забайкальского фронта так и не состоялось. Не последней причиной этого стала деятельность китайских властей, по-видимому, координировавших свои действия с большевиками. Китайцы провели ряд арестов, взяв под стражу генерала Шильникова (находился в тюрьме до начала 1925 г.), полковника Трухина, сотника Пальшина и др. Генерал Золотухин, его жена (являлась сестрой генерала А.Е. Маковкина, также участвовавшего в белоповстанческом движении) и брат были убиты советскими агентами на ст. Маньчжурия [Голдин, 2010, с. 280]. Убийство генерала Золотухина было организовано столь тщательно, что разведка НРА ДВР даже не знала о том, кто осуществил эту операцию, подозревая в убийстве руководителей отдельных белопартизанских отрядов – Токмакова, Фролова, Колтунова [Русская военная эмиграция, т. 7, с. 46]. Заместитель Шильникова генерал А.Н. Вагин^[125], получив приказ начальника «коней в табуны, оружие и патроны в землю», выехал в Харбин, откуда, находясь под угрозой ареста, вместе с семьей перебрался в Японию, а позднее – в США [MRC. Varguin Papers, box 6, f. 11]. Аресты также производились в Хайларе и близлежащих поселках. Известно, например, что в 1923 г. в лагере города Цицикара находилось 140 русских офицеров и солдат, среди которых были генералы Мациевский и Евсеев, полковник Евтин и др. [HIA. Petrov Papers, box 1, f. 7] Отряды, входившие в состав Забайкальского фронта, рассыпались. Даже такие известные партизанские вожаки, как Гордеев и Размахнин, были вынуждены временно отказаться от активных действий.

Еще один крупный белоповстанческий центр располагался в районе китайского Сахаляна. Здесь в начале 1921 г. был создан штаб Амурской военной организации (АВО), поддерживавший связи с антибольшевистскими силами на территории советской Амурской области. Возглавлял организацию заместитель войскового атамана Амурского казачьего войска, генерал-майор Е.Г. Сычев^[126]. Первоначально АВО ориентировалась на атамана Семенова, но в 1922 г. стала сотрудничать с правительством Приморья. Представителем Сычева во Владивостоке являлся генерал-майор Р.А. Вертопрахов.

По предположениям советской стороны, Амурская организация планировала крупное восстание на апрель 1921 г., но силы повстанцев советские агенты чрезмерно завышали. В июне того же года, по некоторым данным, на верхнем Амуре под командованием генерала Сычева сосредоточилось более двух тысяч человек и орудийная батарея [Абелянцев, 2005]. Белоповстанцами была предпринята попытка прорыва на советскую территорию, окончившаяся неудачей. Отступивших бойцов Сычева китайские власти интернировали в Чикаде, а позднее разместили в Цицикаре. В марте 1922 г. бойцы отряда были отправлены во Владивосток [ГААОСО, ф. Р-1, оп. 2, д. 34728, л. 19].

На протяжении 1922 г., согласно документам советской стороны, несколько белоповстанческих отрядов (отряды Телина, Новикова, Рязанцева, Сараева и Сапожникова) вторгались на советскую территорию из района Сахаляна, но были уничтожены [Абелянцев, 2005]. Одной из причин неудач в работе АВО являлось наличие в ее рядах большевистских агентов (в частности, Брагина) [Филимонов, 2005, с. 714]. Это позволило чекистам осуществить ряд дерзких акций на китайской стороне. Так, в декабре 1921 г. сотрудники государственно-политической охраны красных захватили в Сахаляне и тайно переправили в Благовещенск есаула Бетенева, одного из руководителей белоповстанческих групп [Чепик, 2015, с. 271].

Несмотря на ряд неудач, генерал Сычев в конце 1922 г. сумел сохранить АВО от распада. В это время в его распоряжении находилось около 500 штыков и 170 сабель при шести пулеметах и трех орудиях [Русская военная эмиграция, т. 7, с. 39]. Партизаны снабжались продовольствием и обмундированием, иногда даже получали денежное довольствие. Известно, что в ноябре 1922 г. Сычеву через Китайский банк были переведены 16 тыс. рублей, которые он распределил между бойцами. Для того, чтобы не иметь формальных трений с китайскими властями, всем членам отряда было предписано выправить для проживания китайские охранные листы [Там же, с. 45].

Падение белого Приморья в конце 1922 г. для подавляющей части участников Белого движения стало показателем несостоятельности дальнейшей борьбы против большевистского режима вооруженным путем и поставило на повестку дня вопрос репатриации или приспособления к новой среде.