Глава 1. «Счастливая Хорватия»: Гражданская война в России и маньчжурская база Белого движения (1917–1919)

К началу ХХ века огромный и густозаселенный Китай утратил значительную часть своего суверенитета, превратившись в раздираемую державами полуколонию. Русское присутствие в Китае больше всего ощущалось на северо-востоке страны, в Маньчжурии. Азиатская политика С.Ю. Витте принесла России в 1896 г. очень выгодную концессию на строительство железной дороги по китайской территории, которая должна была стать продолжением Транссиба и связать российское Забайкалье с российским Приморьем. Территория вдоль строившейся Китайской Восточной железной дороги была выделена в особую зону – полосу отчуждения КВЖД, где русские осуществляли административные, судебные, охранительные функции [Подробнее см.: Исторический обзор Китайской Восточной железной дороги].

Для охраны российских объектов и имущества железной дороги, а также для упрочнения российского присутствия на северо-востоке Китая была создана Охранная стража КВЖД, преобразованная после восстания ихэтуней (1901 г.) в части специального Заамурского округа Отдельного Корпуса пограничной стражи со штабом в городе Харбине. В ходе последней реорганизации в 1910 г. войска Заамурского округа составили шесть пехотных и шесть конных полков, железнодорожную бригаду четырех-полкового состава, четыре конно-горные батареи и саперную роту. Воинские части были распределены на три отряда с центрами на ст. Бухэду, в Харбине и на ст. Ханьдаохэцзы. Все подразделения округа располагали хорошо оборудованными казармами, стены которых были способны выдержать огонь стрелкового оружия, зданиями Офицерских собраний, складами с большими материальными запасами. Как отмечал в своих воспоминаниях генерал А.И. Деникин, в 1904 г. в бытность свою капитаном служивший начальником штаба 3-й бригады Заамурского округа, «необычные условия жизни в диком краю, в особенности в первое время прокладки железнодорожного пути, выработали своеобразный тип “стражника” – смелого, бесшабашного, хорошо знакомого с краем, часто загуливавшего, но всегда готового атаковать противника, не считаясь с его численностью». Кадры и традиции остались прежними и после преобразования Охранной стражи КВЖД в Заамурский округ пограничной стражи [Деникин], лишь заметно укрепилась дисциплина.

В 1915 г. в ходе Первой мировой войны воинские части Заамурского округа были направлены на фронт. В полосе отчуждения остались только одна кадровая сотня и железнодорожная бригада. Место ушедших на фронт подразделений округа заняли ополченческие дружины, гораздо хуже обученные и дисциплинированные. В дальнейшем личный состав этих дружин создал немало проблем администрации КВЖД.

Февральская революция 1917 г. была встречена в полосе отчуждения позитивно. Дело в том, что по своим социально-культурным характеристикам полоса отчуждения являла собой т. н. зону фронтира – зону освоения, порубежья с особым режимом социальных отношений [Замятина, 1998; Молодяков, 2006]. За предшествующий период здесь оказалось немало людей предприимчивых, авантюристичных, сочетавших в своем арсенале борьбы за благосостояние как законные, так и не вполне законные методы. Эти люди были настроены весьма демократично и возлагали большие надежды на ослабление прежних порядков. Впрочем, первоначально революция не принесла коренных перемен полосе отчуждения. Практически вся старая администрация во главе с генерал-лейтенантом Л.Д. Хорватом^[37] (председатель Правления КВЖД), получившим теперь полномочия комиссара Временного правительства в полосе отчуждения, сохранила свои позиции. Но уже летом 1917 г. ситуация существенно изменилась. Началось противостояние между администрацией Хорвата и левыми организациями, чьи позиции были наиболее сильны в совете солдатских депутатов, возглавляемом членом РСДРП(б) прапорщиком М.Н. Рютиным. Совет располагал существенной вооруженной опорой в лице расквартированных в Харбине бойцов 559-й и 618-й ополченческих дружин.

В начале декабря 1917 г. большевистский революционный комитет полосы отчуждения потребовал от Хорвата сложить свои полномочия. Однако, будучи человеком большой личной смелости, как это отмечали и друзья и враги генерала, Хорват отказался принять требования [Подробнее см: Мелихов, 1997; Нилус, 2009]. Положение старой администрации спасло лишь вмешательство китайцев.

Китайские власти Маньчжурии умело воспользовались сложившейся ситуацией для постепенного восстановления своего суверенитета в полосе отчуждения. Использовав в качестве повода стремление не допустить захвата власти большевиками, китайцы с согласия администрации КВЖД ввели в полосу отчуждения свои войска. С помощью китайских войск в середине декабря 1917 г. бойцы 559-й и 618-й ополченческих дружин были разоружены и начали выводиться в пределы российского Забайкалья. При этом не обошлось без вооруженного столкновения. Личный состав 618-й дружины, помещавшийся в казармах на Офицерской улице, оказал сопротивление китайским частям. В ходе перестрелки погиб командир дружины подполковник Давыдов, застреленный китайским офицером Цао Чжичаном. Вместе с харбинскими ополченческими дружинами разоружению и выдворению из Маньчжурии подлежали и охранные подразделения, располагавшиеся на линии, а также части Заамурской железнодорожной бригады, требовавшие восстановления совета солдатских и рабочих депутатов и вывода китайских войск [Нилус, 2009, с. 27].

Вместо выводимых за пределы полосы отчуждения ополченческих дружин генерал Хорват, заручившись поддержкой со стороны китайских властей, объявил в январе 1918 г. о формировании специальной Охранной стражи для обеспечения безопасности путей и имущества КВЖД, аналогичной той, которая существовала в полосе отчуждения до 1901 г. Набор в подразделения стражи должно было осуществлять вербовочное бюро при штабе еще существовавшего под руководством генерал-лейтенанта М.К. Самойлова Заамурского округа^[38]. В осуществлении набора в Охранную стражу ставка делалась на бывших военнослужащих, особенно офицеров, количество которых в полосе отчуждения к этому времени было весьма значительным^[39].

Разложение фронта, приход к власти большевиков и развернувшиеся репрессии против офицерства привели к бегству части офицеров на восточную окраину России и в относительно спокойную «Хорватию», как называли полосу отчуждения КВЖД. В Китае в это время сохранялись старые российские дипломатические, административные, хозяйственные учреждения, при российских дипломатических представительствах продолжали работать военные атташе и агенты. Прежде всего на Дальний Восток старались пробраться те офицеры, которые служили здесь еще до войны или имели в полосе отчуждения своих родственников, что в немалой степени относилось к бывшим чинам Заамурского округа пограничной стражи. Тот же генерал Самойлов, служивший в Заамурском округе в 1913–1915 гг., на фронте долгое время командовавший 1-й пограничной Заамурской пехотной дивизией, возвратился в Харбин в конце 1917 г. В это же время в Маньчжурию прибыли генерал-майор П.К. Межак, в прошлом командир 2-го Заамурского пехотного полка (1910–1914), на фронте – командир 1-й бригады 1-й Заамурской пехотной дивизии, и генерал-майор Д.Е. Чевакинский, бывший командир 1-го Заамурского конного полка [Купцов, 2011, с. 342, 599]. Несколько тысяч солдат и офицеров прибыли в Забайкалье и на Дальний Восток в составе возвращавшихся с фронта на старые места дислокации воинских частей. Так, в марте 1918 г. в Приморье через полосу отчуждения проследовала Уссурийская казачья дивизия, возглавляемая генерал-майором Б.Р. Хрещатицким. Практически весь штаб дивизии вместе с Хрещатицким остался в Харбине.

В военной среде полосы отчуждения царили неопределенность и растерянность у одних, разложение дисциплины и бесшабашный разгул у других. Прибывший в феврале 1918 г. в полосу отчуждения генерал-лейтенант А.П. Будберг на протяжении последующего года будет фиксировать в своем дневнике важнейшие события, происходившие здесь и на российском Дальнем Востоке, и свое отношение к ним. Взгляд генерала, приверженца строгой дисциплины и законности, весьма негативно отнесшегося к зарождавшемуся Белому движению, несомненно, субъективен, но тем не менее заслуживает внимания^[40].

Будберг называл Харбин не иначе, как «помойницей, в которой гноятся и безвозвратно погибают последние остатки русской молодежи», и отмечал крайне нездоровое состояние обосновавшегося здесь офицерства: «город набит темными авантюристами и очень разболтанными офицерами. Все жаждут хороших штатов и назначений, достойных тех, кто первыми подняли знамя борьбы с большевиками; психология у большинства та же комиссарская, только под другим соусом» [Будберг, 1924, т.12, с. 278]; «…на улицах шатаются и носятся на извозчиках совсем разболтавшиеся офицеры (очень много в нетрезвом виде); по вечерам это явление усиливается; настроение у этих господ очень воинственное, с готовностью обнажать оружие и стрелять по первому подвернувшемуся под руку поводу…» [Там же, с. 281]. Есть в его дневнике и записи о пьяных драках между офицерами, стрельбе в ресторанах с жертвами и т. п.^[41] В дальнейшем часть этих «разболтанных» офицеров оказалась на службе в Охранной страже КВЖД и в различных антибольшевистских отрядах.

Первым подразделением вновь формирующейся Охранной стражи стала 1-я Особая рота, созданная полковником Н.В. Орловым^[42], который в конце 1917 г. наряду с есаулом Г.М. Семеновым^[43] первым поднял знамя антибольшевистской борьбы на востоке России. В конце января 1918 г. орловская 1-я Особая рота имела в своем составе 4 взвода и пулеметную команду, общей численностью в 138 человек. Личный состав роты был сформирован из офицеров (95 человек), юнкеров, добровольцев и кадет Хабаровского корпуса (14 человек). Временным командиром роты являлся капитан 10-го Сибирского стрелкового полка Янкевич [ГАРФ, ф. Р-6081, оп. 1, д. 127, л. 4 об – 6]. Вслед за 1-й Особой ротой стала формироваться вторая (командир – полковник Франк, бывший командир 78-го Сибирского стрелкового полка) [Там же, л. 8 об], конный дивизион (сотня) под командованием ротмистра В.В. Враштиля (офицер 2-го пограничного Заамурского конного полка) и артиллерийская батарея также заамурца, капитана Н.В. Ломиковского (2-я Заамурская конно-горная артиллерийская батарея). Однако самовольное участие «орловских» частей в неудачном февральском наступлении есаула Семенова вдоль линии Забайкальской железной дороги привело к исключению бойцов 1-й и 2-й Особых рот из состава Охранной стражи, а полковник Орлов, по приказу генерала Самойлова, был также исключен из списков офицеров Заамурского округа [Там же, л. 7, 22, 28].

Между тем, организация Охранной стражи продолжалась. Были учреждены пять территориальных отделов. Численность стражников предполагалось довести до 9–10 тыс. человек, но Правление КВЖД снизило количественный состав стражи до 4800 человек [Там же, д. 153, л. 6]. По состоянию на апрель 1918 г., 1-й отдел Охранной стражи (штаб – ст. Хайлар) возглавил участник антибольшевистского восстания юнкеров в Иркутске, Георгиевский кавалер генерал-майор В.И. Марковский^[44], 2-й отдел (ст. Фуляэрди) – полковник Шварц, 3-й отдел (Харбин) – генерал-майор Д.Е. Чевакинский, 4-й отдел (ст. Имяньпо) – генерал-майор Л.Г. Подгорецкий, 5-й отдел (ст. Лаошаогоу) – бывший начальник Заамурской железнодорожной бригады, генерал-майор Г.К. Дориан [Там же, д. 16а, л.14; д. 127, л. 10 об]. Личный состав отделов формировался по ротам и сотням, имевшим единую нумерацию. Всего предписывалось организовать 25 рот и 6 сотен: 1-й отдел – 4 роты и 1 сотня, 2-й отдел – 4 роты и 1 сотня, 3-й отдел – 6 рот и 2 сотни, 4-й отдел – 8 рот и 1 сотня, 5-й отдел – 3 роты и 1 сотня [Там же, д. 127, л. 62]. Кроме того, развернулось создание артиллерийской части, возглавляемой полковником С.Н. Тверциным [Там же, л. 249 об].

В отличие от штабов, сформированных достаточно быстро, укомплектование рядовым составом подразделений Охранной стражи, особенно на линии, шло медленно. Нехватка русских охранников компенсировалась приемом на службу китайцев, которых насчитывалось в подразделениях до половины личного состава. Материальная база Охранной стражи оказалась сравнительно неплохой, поскольку в распоряжении командования находились склады (частично уже разворованные) Заамурского округа пограничной стражи. Помимо всех прочих подразделений в ведении штаба стражи находилась школа-приют.

В марте 1918 г. в связи с организацией в Харбине Штаба Российских войск на Дальнем Востоке под командованием генерала от кавалерии М.М. Плешкова^[45] Охранная стража вошла в подчинение этому штабу, в каковом и оставалась до его расформирования в декабре 1918 г. После ухода воинских частей, ранее подчиненных Штабу Российский войск, в Приморье в конце 1918 г. Охранная стража осталась единственным русским вооруженным подразделением в полосе отчуждения.

В конце 1918 г. главный начальник Охранной стражи генерал Самойлов выдвинул инициативу увеличить численность стражи до 22 тыс. человек, сформировав в полосе отчуждения три пехотные бригады трех-полкового состава, кавалерию из четырех сотен и артиллерию в составе артиллерийской бригады (три дивизиона), конно-горного дивизиона и двух гаубичных батарей. Предполагалась набирать стражников не из вольнонаемных, а из военнообязанных, тем самым увеличив численность личного состава и сократив оклады для рядовых и унтер-офицеров^[46].

Возможно инициатива Самойлова имела определенную поддержку в Омске. Так, в начале января 1919 г. Будберг в своем дневнике со слов того же генерала Самойлова указал, что отделы Охранной стражи предполагается развернуть в дивизии [Будберг, 1924, т. 12, с. 276]. В апреле 1919 г. приказом генерала Хорвата, Верховного уполномоченного Омского правительства на Дальнем Востоке, чинам Охранной стражи было присвоено окладное содержание чинов Российской Армии. В состав стражи было включено Управление коменданта Харбина, а также городская и линейная милиция [ГАРФ, ф. Р-6081, оп. 1, д. 153, л. 19].

В июле 1919 г. Омское правительство объявило о восстановлении Заамурского округа пограничной стражи в составе двух дивизий. Для этого в Харбин был направлен Генерального штаба генерал-лейтенант С.Н. Люпов^[47], служивший в 1906–1912 гг. в составе Отдельного корпуса пограничной стражи. Командующим Заамурского округа был назначен все тот же генерал Самойлов. Однако реализовать задачу создания в полосе отчуждения дивизий пограничной стражи не удалось. Катастрофически не хватало личного состава, все мобилизационные компании 1919 года оказались провальными. Единственно, осенью 1919 г. в составе Охранной стражи был создан железнодорожный отдел под руководством генерала Дориана. В его подчинение отошел формировавшийся на базе Отдельной Заамурской железнодорожной роты 1-й Заамурский железнодорожный батальон. Кроме того, был организован Отряд Особого назначения КВЖД [Там же, л. 60, 91].