– В смысле евреев? – на всякий случай уточнил Иван, так как предпочтениями царя до этой поры не интересовался.

– В смысле купцов, – укоризненно помахал Швондер пальцем. – Налоги заплати, пошлину заплати, таможне отстегни и каждый год все круче. Кому это выгодно, Ваня?

– Кому? – эхом повторил вопрос Волгин, не поспевавший за мыслью купца.

– Варгам! – выдохнул старый еврей и испуганно огляделся по сторонам. – Надеюсь, они нас не слышат! – он прижал палец к губам и подмигнул Волгину со значением.

– Варгам? А им то с какой стати? – изумился Иван.

– Не станет выгоды торговать с Россией, повезем товар куда? – Швондер вопрошающе ткнул пальцем Ивана в грудь.

– К варгам?! – Иван обрадовался, что с ходу разгадал загадку, но тут же сурово нахмурился. – Михаил… помогать нашим врагам… ты меня понимаешь?

– Что за вопросы, Ваня? Я тебя понимаю с полуслова. Но нельзя же беспредельничать. О чем думает ваш царь, куда смотрят бояре? Вот скажи мне, Иван, как на духу, если бы ты был царем, что бы ты сделал для нашего брата купца?

– Царе-е-м? Эка ты хватил, Миша, куда ж мне в цари? Тут башку нужно иметь не моего калибра и мозги в том калибре не моего посола, – отмахнулся Иван от слов купца, как от неуместной шутки.

– Ваня, я вашего царя видел, ему до тебя далеко. Я за свои слова отвечаю, ты же меня знаешь? – Швондер на мгновение замолк, явно вспоминая, откуда Иван может его знать и знает ли вообще.

Судя по решительному вздоху, решение было принято в пользу «Знает!».

– Так вот, Иван, что я скажу. Слушай сюда, отсюда будет проистекать умная мысль! Был бы ты царем, Ваня, купцам жилось бы лучше. А знаешь почему? Потому что душа у тебя широкая! – сам ответил на свой вопрос Швондер, не дав Ивану и рта открыть.

Иван приосанился, словно его уже короновали на престол, прищурился и призадумался. Мысли в голове текли по-прежнему пилотские, и ничего в тех мыслях возвышенного царского не замечалось. Волгин снова пригорюнился. Никак он не мог сообразить, чем бы таким царь Иван мог купцам потрафить.

– Ты бы не стал нам купцам препятствий в торговле чинить, пошлину бы отменил, да и таможне дал укорот, навел бы порядок железной рукой, – высказал затаенное Швондер.

– Ага, я такой, я бы навел, – вдохновился Иван, представив себя в роли царя реформатора, но спохватился. – А откуда в казне деньги появятся, коли налоги уменьшить?

– В корень зришь, Иван, вот не даром я в тебе государственный ум разглядел. С оборота, Ваня, с оборота деньги будут. Налог уменьшишь, повезем больше товара. Товар тот оптовики купят, налог заплатят, это раз. Оптовик раскидает по мелкооптовикам, налог заплатит, это два. Мелкий опт в розницу и снова налог в казну упал. Три раза с одного товара налог возьмешь. А сейчас я сам себе и оптовик, и розница, потому много товара возить не резон – не справлюсь.

– Миша, да тебе министром быть нужно, – восхитился Иван. – Ни за что бы такой расклад мне в голову не пришел. Да и царю не придет, если советчика при нем умного не будет. Стану царем, Михаил, обязательно тебя в главные министры приглашу!

– Жаль, Ваня, что ты не царь, – грустно резюмировал Швондер и наполнил стаканы вином. – Давай выпьем, друг, за доброго царя, хоть это и сказка!

С этими словами он крепко приложил свой стакан об Иванов и залпом выпил крепкое вино, не поморщившись и не закусив. Они еще немного обсудили жизнь в Российской империи, торговлю и плавно перескочили на баб, найдя много общего во взглядах на сей предмет.

– Все бабы дуры! – утверждал Швондер.

– Но есть же и хорошенькие! – не совсем соглашался Иван, вспоминая рыжую Люську и ее недоступные прелести.

– Есть! – легко согласился Швондер. – Но это хорошенькие дуры, что сути предмета не меняет.

– Миша, ну если она хорошенькая, то какая тебе разница умная она или дура? Тебе что с ней в шашки играть?

– А вдруг придется? А она дура, – сокрушался Швондер.

Они помолчали, выпили еще и запели песню. Иван тянул «Черный ворон», Швондер пел что-то на еврейском, но получалось это у них столь душевно, что Сеня прям прослезился от умиления. Жизнь с каждым мгновением становилась все более приятной, пока не грянул гром, точнее не прозвенел коммуникатор на плече Ивана.

– Иван, – Семенов толкнул Волгина в бок, привлекая его внимание к жужжащему коммуникатору, – тебя на связь вроде требуют.

– Кто? – удивился Иван, подозрительно глядя на Семенова.

– Откуда мне знать, ты коммуникатор-то сними и ответь, только в трубку не дыши! – пошутил Семенов и весело заржал собственной шутке.

Иван встряхнул головой, глубоко вдохнул и резко выдохнул, прочищая мысли. Помаленьку в сознание возвращалась причина его появления за этим столом и вообще в этой точке пространства. Он снял коммуникатор с плеча, обвел всех присутствующих тяжелым взглядом и, не нажимая кнопки приема, сурово предостерег.

– Ша! Всем заткнуть пасть и сидеть тихо, не хватало, чтобы на базе весь этот кавардак услышали. Семено-о-о-о-в! Тебе особое приглашение требуется? Хорош ржать как жеребец.

Семенов зажал руками рот, не в силах прекратить смех. Глядя на него, заржал и Каха, через мгновение к нему подключился племянник капитана. Иван хмуро посмотрел на творящееся безобразие, отвернулся и, нетвердо ступая, вышел из столовой.

– Алло, В-в-олгин слушает! – стараясь говорить тверже, ответил он на вызов.

– Волгин, Волгин, вы куда пропали? Почему на вызовы не отвечаете? Почему покинули пост без приказа? Волгин, Волгин, отвечай базе, едрить тебя в коромысло!

– Алле, б-б-аза, Волгин на связи!

– Волгин, ты пьяный что ли, едрить тебя в коромысло?

– А с кем я разговариваю? – Иван тянул время, пытаясь разворошить под спудом хмеля служебные воспоминания.

– Волгин, под трибунал пойдешь, едрить тебя в коромысло! Полковник Врубель с тобой разговаривает, если тебе еще что-то говорит это имя.

– Господин полковник, р-р-разрешите доложить, на вверенной мне тир… трире… тер ри тор-и-и, – выговорил он с трудом по слогам трудное слово, – все в порядке. Доложил лейтенант Волгин, командир патруля.

– Пока командир и пока лейтенант! – раздраженно отозвалась трубка коммуникатора.

– В смысле до свидания? – удивился Иван столь быстрому расставанию.

Сквозь хмельной туман пробивалось понимание некоего нарушения, в коем именно он Иван Волгин и виновен. Раз виноват, то положена выволочка и начальственный разнос. Тогда почему пока?

– В смысле разжалую ко всем чертям и выгоню из флота! Вам все понятно, пока лейтенант?

– И-и-ик, так точно, господин пока полковник! – совершенно неожиданно скаламбурил Волгин.

– Та-а-а-к! Ну-у-у, хорошо, голубчик, только назад вернись, получишь у меня по самое здрасьте, в порошок сотру, до конца дней сортиры будешь на базе чистить, едрить тебя в коромысло. Молокосос, да я тебя…

С загадочной улыбкой на губах Иван нажал клавишу отбоя. Ему в голову пришла замечательная мысль выпить еще и слетать на какой-нибудь космический бордель, чтобы продолжить веселье с девками. Хорошо у купца, да скучно, хмель без баб – водка на ветер. Не упуская улыбки с лица, Иван вернулся в трапезную. Молча прошел до своего места за столом, сам себе налил полную рюмку, с достоинством выпил и крякнул от полноты чувств.

– Михаил! – Иван ударил себя кулаком в грудь, всем видом выражая невероятную признательность и расположение к хозяину дома.

– Иван! – капитану едва хватило сил качнуться на стуле, но в глазах его светилась понимание и одобрение.

– Мужики… нам пора! В гостях хорошо? Хорошо! А дома? Хуже. Но служба… Мы, Михаил, на службе у этого… царя, наша судьба… – Иван взмахнул рукой и едва не свалился, – судьба наша оберегать таких как ты беспомощных наглых тварей, отставить, от наглых тварей, чтобы… – тут Иван окончательно заблудился в длинной фразе и озадаченно замолчал, пытаясь ухватить за хвост ускользнувшую мысль.

– Ваня, друг! – капитан аж прослезился от избытка чувств. – Ты не подумай чего, не держи на меня зла и тому прочее. Сам подумай, выскакиваете вы, как черти из коробочки, потом эти пираты, чтоб им пусто было и начинаете кавардак у моего борта. Кто бы тут не испугался?

– Миша, без обид, но я не испугался, мои ребята не обделались, нам с пиратами драться, если хочешь знать, в радость. Вот, где сейчас те пираты? Фьюить, бабах и вдрызг! Давай еще по одной, друг, и в бой!

Швондер смахнул скупую мужскую слезу с кончика носа, задумался о чем то, лицо его осветила неожиданная решимость.

– В бой потом, а сейчас пойдем в закрома, друг! – хлопнул он Волгина по плечу.

– Нет, Миша, я тебе доверяю, никаких закромов, – уперся Иван.

Какие закрома, как можно не доверять человеку, с которым хлеб переломил и рюмку водки выпил? Тем более, как можно не доверять человеку, с которым тех рюмок выпил не считанное количество? Невозможное дело! Оскорбительно для настоящего пилота другу не доверять! Вот и ребята подтвердят, – Иван оборотился к друзьям.

Только некому было подтвердить слова Ивана. Сеня исчез куда-то, а напарники Ивана сладко посапывали, уронив буйные головы прямо на белую скатерть. Они были далеки в своих сладких снах от трапезной и торжественного завершения церемонии обеда. Их мысли, безо всякого гипердрайва перескочив за тысячи парсеков, витали в родном доме, с милыми девками. Рассказывали они, судя по довольным улыбкам, о геройском сражении, в котором пришлось им победить три… нет тридцать три штурмовика… да не штурмовика, а крейсера. Иван в досаде покачал головой.

– А, если враг сейчас нагрянет, ну, как так можно пить до беспамятства? – с укоризной обратился Иван к спящим друзьям. – Кому служите, господа пилоты, врагу служите? Ты пей-пей, да ума не пропивай! Службу нужно служить… – Иван неожиданно замолк, припоминая, откуда в его голове могли взяться столь каверзные мысли.

Капитан подождал самую малость и привлек внимание Волгина громким «пст-пст-пст».

– Ваня, не в службу, – Швондер помахал в воздухе крючковатым пальцем, – подчеркиваю «не в службу». Ты мне друг?

– Друг!

– Тогда пойдем, друг, я тебе покажу то, что ты никогда не видел! – торжественно произнес Швондер. – Но один уговор – ты ничего не видел!

– Миша… могила… – Иван гулко ударил себя кулаком в грудь, подтверждая данную клятву.

Швондер взял Ивана под ручку и они, шатаясь на ходу от одной стенки коридора к другой, решительно пошагали в трюмный отсек. Широкие створки грузового отсека с шипеньем разошлись в стороны, Швондер широким жестом предложил Ивану входить первым.

– Миша, какого лешего ты сюда этот ящик поставил? Убиться же можно, – чертыхнулся Иван, чудом не врезавшийся лбом в контейнер, стоящий прямо перед входом.

– А то я поставил? – пьяно изумился Швондер. – Меня в сторонку отодвинули и сами все изладили, сказали руки ноги оторвут, если с места сдвину.

– Да ну, разве ж такое бывает, разве ж ты на своем корабле не бог и царь в одном лице? – не поверил Иван.

– Ваня, ты не поверишь, какие привередливые заказчики бывают. Одному сделай так, другому эдак. Скажут поставить перед входом в трюм, поставлю. Скажут подвесь под потолок, подвешу. Один чудик из мусульман требовал, чтобы гроб с телом его покойного папаши летел ногами на восток.

– А где ж ты ему в космосе восток найдешь?

– Ха-ха, ты не знаешь Швондера. Я написал на стене «Восток» и поставил гроб ногами к надписи. Клиент плакал от умиления.

– А это тоже гроб?

– Типун тебе на язык, мне одного хватило. В дороге отрубился гравигенератор и пришлось тот гроб ловить по всему трюму. Так что это точно не гроб!

– А что же там?

– Иван, ты же понимаешь, честный купец никогда не сунет нос в закрытый ящик. Ты бы стал доверять перевозки нечестному купцу? То-то и оно.

– Стало быть ты везешь и не знаешь даже, что это такое? – удивился Иван. – А вдруг там бомба?

– Да какая там бомба, обычное радио, только странное.

– А говоришь, не знаешь, – победно ухмыльнулся Иван.

– Конечно, не знаю. Ты сам посуди, написано «Грюндик», то есть немцы делали, принимаю товар с Аризоны, то есть на американской фабрике изготовили, а подписано «Маде ин Чина», стало быть, китайский товар! Ты что-нибудь понимаешь?

– Ничего не понимаю, – честно признался Иван, – мутят чего-то америкосы!

– Не без того, но деньги платят, а это значит… – Швондер многозначительно задрал указательный палец.

– И что это значит?

– Это значит, что мне без разницы, что они там возят по всему космосу туда-сюда второй месяц кряду, лишь бы оно не рвануло в пути. Правда, это мелочь, много на том не заработаешь, настоящий товар вот! – купец указал на что то, находящееся выше злополучного ящика.

Взорам Ивана открылись бесчисленные стеллажи с плотно уложенными на них мешками. Мешки округлые, с виду набиты чем-то мягким.

– Барахло китайское возишь? – понятливо покивал Волгин, прикидывая, сколько может заработать Швондер на такой поставке за один рейс.

Выходило прилично, но не так уж много, чтобы строить великую тайну. Тоже мне секрет, да каждый второй везет в своих трюмах китайскую контрабанду, и таможня смотрит на это сквозь пальцы, потому как где нужно все надежно подмазано.

– Не-е-е-т, Ваня, ты глубже смотри! – многозначительно подмигнул Швондер.

Он обошел дурацкий контейнер, решительно выдернул ближайший мешок со стеллажа и легко разорвал тонкую мешковину. Затем, сунув пальцы в прореху, вытащил пучок каких-то сушеных листьев. С многообещающим видом, потер листья между пальцами и сунул прямо под нос Ивану.

– Нюхни, – приказал он. – Чуешь аромат?

Иван старательно вдохнул, чуть не втянув ноздрями весь пучок из рук Швондера. От запаха стало удивительно легко и радостно на душе, ноги обмякли и закружилась голова. Чтобы не показать досадной слабости, Иван прижался спиной к контейнеру.

Некстати вспомнилась последняя пьянка, драка с Каховским и сам Каховский с его навязчивым «Разрешите представиться, Каховский!», с которым он лез ко всем присутствующим после определенного градуса. Представилось в красках, зримо, словно и не уходил из кабака.

Одновременно с этим Иван почувствовал нечто странное, не поддающееся описанию ощущение. Словно кто-то мягко прикоснулся к его сознанию, пощекотал мозги льдистыми пальчиками и утонул в самой их глубине, оставив ощущение чего-то постороннего и ненужного. Иван помотал головой, прогоняя наваждение. С виду табак табаком, а забирает почище дури.

– Хороша зараза! – восхитился он. – Табак? Не пробовал такого, забористый, аж жуть!

Понятно, такой заразы много требуется. Народ курит, как фабричная труба, сколько того табака требуется, чтобы каждому курильщикам хватило? Тут можно всю жизнь возить, да не одним тяжелогрузом, а сотне таких и то мало будет. Ничего не скажешь, молодец Швондер, ай да еврей, ай да верткий мужик.

– Это, Ваня, не табак, бери выше! Очень редкая трава с планеты Аливандер. Но я тебе ничего не говорил, пусть это будет нашей маленькой тайной! – Швондер говорил торжественно, словно посвящая Ивана в рыцари древнего ордена. – Планеты Аливандер нет ни на одной карте, да и найди ты ее случайно, это тебе ничего не даст.

С этими словами Швондер хитро подмигнул Волгину, достал из кармана черный бархатный кисет, высыпал из него табак на пол и плотно набил кисет загадочными листьями.

– Запомни, Ваня, если станет грустно, так погано, что хоть вешайся, самая малость такой травки сделает тебя счастливым. Но помни – немножко, иначе крышу снесет напрочь!

– Дорогая небось штуковина, – засомневался Иван, вспомнив о своем жалком финансовом положении. – Простому человеку такого и не купить.

– Это стоит… – капитан вознес глаза к потолку, что-то забормотал, словно подсчитывая, и хмыкнул, —… побольше, чем такой же кисет бриллиантов чистой воды, за весь груз естественно! – капитан торжественно вознес вверх кулак с зажатым в нем кисетом черного бархата. – Бери в подарок. Бесплатно, то есть даром.