– Сценарий сырой, поэтому шевелите мозгами и предлагайте диалоги и варианты действий участников, – советую.

Записали все диалоги и монологи участников. Начали репетировать. Вначале было много бестолковости, смеха, споров, но потом все вошло в нормальную колею. Много раз пришлось вмешиваться, чтобы разъяснить или показать отдельные моменты, изобразить интонации, сделать замечания и дополнения, так как попутно вспомнил еще кое-что. Некоторые моменты сценки прогоняли по несколько раз. Репетировали с удовольствием.

Михалыч возвратился с ребятами с богатым уловом. Две щуки из десятка были с руку. Толик запечатлел рыбаков с уловом для потомства. Показали сценку им, развеселив.

Вечером пел под дрянную Кузину гитару. Начал с «Милой моей» Визбора, объявив ее нашей отрядной песней:

Всем нашим встречам

Разлуки, увы, суждены,

Тих и печален ручей у янтарной сосны.

Пеплом несмелым

Подёрнулись угли костра.

Вот и окончилось всё,

Расставаться пора.

Милая моя,

Солнышко лесное,

Где, в каких краях

Встретишься со мною…

– Хорошо, что у нас Соловьев есть, – задумчиво произнесла Маринка.

Продолжил «Вечером» Ады Якушевой:

Вечер бродит по лесным дорожкам,

Ты, ведь тоже любишь вечера,

Подожди пока еще немножко,

Посидим с товарищами у костра…

Передаю гитару Михалычу. Тот поет нам: «Возле города Пекина, ходят, бродят хунвейбины…». Продолжил: «А все кончается, кончается, кончается…». Закончил «Фантомом»:

Я снова по чужой земле иду

Гермошлем застегнут на ходу

Мой «Фантом», как ястреб быстрый

В небе голубом и чистом

С ревом набирает высоту…

Передавая гитару мне, всем он пояснил:

– Эти песни мы в институте пели.

Я спел из Митяева:

Изгиб гитары жёлтый ты обнимаешь нежно,

Струна осколком эха пронзит тугую высь.

Качнётся купол неба, большой и звёздно-снежный…

Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!..

Продолжил «Свечами» Шафутинского:

Осенней ночью за окном

Туман поссорился с дождем,

И беспробудный вечер,

И беспробудный вечер.

О чем-то дальнем, неземном,

О чем-то близком и родном,

Сгорая, плачут свечи…

Эту песню знали многие и девчонки пели вместе со мной.

Продолжаю «Вальсом в ритме дождя». С начальных аккордов Маринка Любимова подхватывает песню и поем вместе с ней:

Солнца не будет, жди – не жди,

Третью неделю льют дожди.

Третью неделю наш маршрут

С ясной погодой врозь.

Словно из мелких-мелких сит

Третью неделю моросит.

Чтоб не погас у нас костер,

Веток подбрось.

В мокрых палатках спят друзья,

Только дежурным спать нельзя,

Сосны качаются в ночи

Словно орган гудят.

А у костра не сесть, не лечь,

Как не устанет дождик течь.

Слушай, давай станцуем вальс

В ритме дождя…

*Наум Басовский или Наум Лисица*

– Не накаркать бы, – комментирую по окончании, намекая на хорошую погоду и передаю гитару Михалычу.

Тот, наверное, готовился, вспоминая подходящие песни. Спел, профессионально модулируя голосом «Друзья уходят» и продолжил визборовской «Ты у меня одна», а закончил «Городком»:

Целый день стирает прачка,

Муж пошел за водкой.

На крыльце сидит собачка

С маленькой бородкой…

Снова гитара у меня. Пою «Дым костра создает уют», только подставляю «семь» вместо «пяти» в каноническом тексте, намекая о количестве присутствующих пацанов.

Дым костра создаёт уют…

Искры гаснут в полёте сами.

Семь ребят о любви поют

Чуть охрипшими голосами…

Маринка тоже знает эту песню и опять мне подпевает.

Запеваю «Кораблик»:

Кораблик детства уплывает в детство,

Белые большие трубы скошены назад.

Дайте наглядеться, на прощанье наглядеться,

Дайте мне наслушаться, как они гудят…

*Ю. Устинов*

Потом запел «Зонтики», пытаясь развлечь задумавшихся ребят:

Город этот выдумал один художник

Люди в нем не знали, что такое дождик.

Просто вот не знали, что такое дождик

Вот какие люди жили в городе том.

Город этот выдумал один художник

Люди в нем не знали, что такое дождик.

Лишь один чудак в белый плащ одетый,

Продавал там зонтики зимой и летом,

Господа – купите зонтик,

Белый зонтик, красный зонтик,

Синий зонтик, желтый зонтик,

Может пригодится в жизни вам…

*Кузнецова О., Суворов А.*

Однако сделал только хуже. Неожиданно Танька всхлипнула и убежала в темноту. Несколько девчонок поспешили за ней. В растерянности все молчали.

«Чего это ее расстроило? – задался вопросом. – Может наши песни напомнили ей о чем-то личном?»

Я встал и подкинул дров в костер, косясь в сторону, куда ушли девчонки. Сноп искр взметнулся в ночное небо.

– Завтра рано вставать, – напомнил Михалыч, глядя на огонь.

Девчонки так к костру и не вернулись и постепенно все разошлись по палаткам, оставив дежурного у костра.

В палатке Саня Дорохов поинтересовался:

– Откуда ты столько песен знаешь? Я многие не слышал никогда.

– Неужели придумал сам? – поддержал его расспросы Серега.

– Слышал в поселке или в пионерлагерях, – нашелся.

«Что я могу сказать? То, что большинство этих песен сам впервые услышу через месяц в комсомольском лагере и буду с ребятами их там петь?» – задумываюсь с иронией о временнОм парадоксе.

Утром поднялись рано. Чтобы не тащиться пешком лишние километры, мы хотели успеть на первый рейсовый автобус. Доехали до шоссе и выгрузились, пересекли и отправились по проселочной дороге на северо-запад, оставляя город справа. Волоча протекала через него и после поворачивала на запад. Через пятнадцать-семнадцать километров мы должны были выйти на ее берег. Весь этот этап пролегал по проселочным дорогам.

Как же было нудно тащиться на солнцепеке. Одно время шел за Танькой и любовался круглой подвижной попкой и сексуальными движениями бедер, вспоминая их обнаженными. Потом просто шел и вспоминал походные и туристические песни. Некоторые мычал под нос. Редкие грузовики, проносясь мимо обдавали нас клубами пыли. Ловить попутку смысла не было, так как мы иногда сворачивали на другие дороги, придерживаясь нашего северо-западного направления. Пересекли железную дорогу и к четырем часам дня прибыли на место.

Пятая точка нашего похода располагалась возле деревни Городище. По народным преданиям и некоторым историческим данным Городище когда-то являлось административным центром обширных Волокских земель, когда еще нашего города не было. Сейчас – это обычная деревня. На пригорке одиноко возвышалась заброшенная разрушающаяся каменная церковь.

Сбросив опостылевшие мешки, кинулись купаться и стираться, чтобы избавится от пыли. Потом пошли исследовать окрестности и фотографироваться возле местных достопримечательностей. Возле Городищ возвышалось несколько курганов на берегу реки. Конкин с Дороховым поинтересовались у Михалыча их происхождением. Тот отговорился тем, что не местный и учился в университете не на историческом факультете.

«Забыл по лбу постучать для наглядности», – мысленно иронизирую.

Из будущего немного помню про эти места, богатые историческими находками. Где-то поблизости были обнаружены стоянки первобытных людей. Когда-то на месте деревни стояла славянская крепость с валом и частоколом. Курганы по некоторым историческим данным были варяжского происхождения. Их уже пытались исследовать до и после революции, но ничего в них не обнаружили. Возле церкви мы нашли человеческий череп. Иванайнен загорелся забрать его с собой. Девчонки дружно возмутились, а Михалыч посоветовал закопать его.

– Негоже глумиться над человеческими останками, – согласились дружно.

Михалыч опять отправился на рыбалку на вечернюю зорьку, а мы, оборудовав бивак, снова репетировали сценку уже с заключительной песней.

Вечером у костра опять пел ребятам. Исполнил из не спетых еще «Ты да я, да мы с тобой»:

Ты, да я, да мы с тобой!

Ты, да я, да мы с тобой!

Здорово, когда на свете есть друзья.

Если б жили все в одиночку,

То уже давно на кусочки

Развалилась бы, наверное, земля…

*Пляцковский М., Иванов В.*

Человек человеку – друг? Друг!

Человек человеку – брат? Брат!

Ну а как же так вышло – да просто так –

Что попал человек впросак?

Мы ругаемся часто – зря? Зря!

Мы влюбляемся часто – да? Да!

Но должны мы однажды просто так

Помогать человеку за так? …

*Орешок В., Брызгалова Н.*

«Мы с тобой давно уже не те…» Аделунга Ю.

Мы с тобой давно уже не те,

Мы не живем делами грешными.

Спим в тепле, не верим темноте,

А шпаги на стену повешены.

В нашей шхуне сделали кафе,

На тумбу пушку исковеркали,

Истрачен порох фейерверками,

На катафалк пошел лафет.

Мы с тобой давно уже не те,

И нас опасности не балуют.

Кэп попал в какой-то комитет,

А боцман служит вышибалою.

Нас уже не радует роса,

На парусах уж не разляжешься:

Пустил артельщик разгулявшийся

На транспаранты паруса.

Конечно, я не стал исполнять антисоветчину, как было в оригинальном тексте песни: «… Кэп попал в Центральный комитет…», и спел последнюю из новых песен:

Как птенцы из гнезда мы выпали,

Ты не бойся прихода вечера.

Под такими большими липами

Нам с тобой опасаться нечего.

Под такими густыми звёздами -

Разве их не для нас рассыпали?

Мы не против гнездовья, просто мы

Из него ненароком выпали.

*Ваксман Л., Воронков В.*

Маринка Любимова не выдержала и предложила свою песенку послушать. Спела «Мой Сереженька». Как смог подыграл ей. Посыпались шуточки в наш адрес.

«Может, не случайны в десятом классе у меня с Маринкой будут игры в школьном коридоре с элементами эротики и ей действительно нравилось, когда я как бы невзначай мял ее груди?» – задумался.

Рано утром выдвинулись к центральному селу этой местности. Еще вечером решили, что хватит бить ноги по проселочным дорогам. «Вот так и прививается рационализм», – отмечаю.

Там сели на проходящий рейсовый автобус, который шел в предпоследний пункт нашего маршрута – село Язы. Это место несколько веков славилось рыбным промыслом. В районе села в Волочу впадали еще две речки. Эта местность в народе так и называлась – Трехречье. С древности местные жители здесь занимались рыбной ловлей, используя, так называемые Езы. Колья, вбитые в речное дно, препятствовали свободному проходу рыбы по руслу реки. Оставлялся узкий проход, позволяющий рыбакам вычерпывать рыбу сетями. Многие поколения местных жителей занимались здесь рыбным промыслом. Раньше село было очень богатым. Об этом свидетельствовала большая пятиглавая церковь с колокольней, заброшенная в настоящее время. Пофоткались и полюбовались сохранившимися фресками. Поднялись по кирпичной лестнице наверх и обозрели окрестности.

Вспомнил и рассказал ребятам курьезную местную историю. В соседней деревне жил один пьяница. Он приучил свою собаку бегать ему за водкой в магазин соседнего села. Прикол был в том, что село с магазином находилось за рекой. Пьяница надевал на собаку специальную упряжь, давал в пасть пакет с деньгами и отправлял за водкой. Собачка переплывала реку, приходила в магазин и садилась перед прилавком. В округе все друг друга знали. Знали и собачку. Продавщица забирала деньги, крепила бутылку к упряжи, и собака возвращалась похмелять хозяина.

Михалыч отправился в рыболовецкую бригаду и снова взял меня с собой. Там мы договорились за семь рублей (по бутылке за лодку), чтобы нас завтра перевезли по реке на двух моторках к последнему пункту нашего маршрута деревне Стрижево. Мужики за дополнительную бутылку предложили нам целый мешок сорной рыбы. Отказались. У меня рыба уже в рот не лезла ни в каком виде, а до дома свежую рыбу не довезти. Девчонки тоже уже стонали от ежедневной чистки рыбы Михалыча.

Стрижево – последний населенный пункт на берегу Волочи на территории нашего района тоже славилось хорошей рыбалкой среди городских рыбаков.

Переночевав у реки возле Стрижево вернулись домой на рейсовом автобусе по другому шоссе с другой стороны города. Михалыч все-таки вручил мне щуку из последнего улова.

Нам давалось два дня на отдых и окончательное оформление Походного дневника. Бабушка дома сообщила, что меня чуть ли не каждый день спрашивали ребята. «Что могло случиться? Кто меня искал? Мои друзья знают, что я в поход на неделю ушел. Никого сейчас не найти. Кто будет летом сидеть дома? Экзамены у восьмиклассников скорее всего сданы и сейчас все зависают на речке или еще где», – размышляю.

«Может меня Рыга искал?» – продолжаю гадать. Дождусь вечера и все узнаю. Сегодня надо бы в баню сходить и вечером матери отдать походную одежду в стирку. Завтра в школу, а послезавтра выезжаем на туристический слет.

Вечером меня все-таки разыскали. Мной интересовался действительно Рыга, присылая чуть ли не каждый день своих пацанов. Позднее тот нарисовался сам.

«Как, не вовремя!» – морщусь. У меня в это время в сарае находился Ухналь от деревенских ребят с «посылками». «Придется место сбора икон срочно менять. Пожалуй, у Фила хранить надежнее, а Ухналя надо знакомить со Стасом», – планирую.

Выталкиваю Рыгу с порога сарая. Не хочу, чтобы он чего-то рассмотрел в глубине и увидел Юрку, хотя Юркин мотоцикл уже засек. Указываю Рыге на лавочку у барака:

– Подожди меня там, сейчас подойду.

Юрке сообщаю о намечающейся проблеме и предлагаю подождать несколько минут. Рыга просит уточнить, когда я смогу выполнить свое обещание, данное авторитетам. «Речь идет о песнях для братвы», – догадываюсь.

– В воскресенье, – объявляю, прикинув свою занятость на ближайшие дни.

«Надо завтра звонить Павлу, признаваться о песнях воровской тематики и готовить их для продажи. Все равно нам пора встречаться, чтобы передать ему деньги за проданные в Москве песни», – решаю.

Закончив с иконами, едем с Ухналем кататься по поселку и искать ребят. Наших обнаружили в сквере. Увидев меня, ребята оживились. Конечно, присутствие Ухналя вызвало вопросы, так как все знали о моей драке с деревенскими. Отозвал Стаса в сторону и познакомил с Юркой. Отправил Ухналя вперед, объяснив, где нас ждать, а сами пошли пешком к дому Стаса.

По дороге объявил парню:

– Временно, из-за моей занятости ты будет вместо меня заниматься сбором и торговлей иконами.

Разъяснил нюансы. Не сказал бы, что Стас обрадовался, но не отказался, зато я отказался от денег с этого момента. Он начал возражать.

– Мне хватит, – твердо заявил ему, – и это будет справедливо. Если снова подключусь к этому делу, тогда и будем делить на всех участников, – дополнил.

Показав сарай Стаса и, рассказав Ухналю как быть дальше попрощались с ним. Сходили к Филу и перетащили втроем весь товар от меня к нему. (Даже самовар). «Фу, гора с плеч, а то отец возмущается заваленным свертками гаражом», – облегченно вздыхаю.

Вернувшись к нашей компании, рассказал ребятам про поход и про несколько заброшенных деревень, которые видел на маршруте. Рекомендовал съездить, когда ягоды пойдут, а заодно родных побалуют черникой или брусникой.

На следующий день отправился в школу. Подсчитали оставшиеся продукты. На турслет хватит. Несколько человек остались оформлять Походный дневник, а я и остальные разошлись.

Позвонил Павлу. В канцелярии никого не было, и я говорил открыто. Решили, что в субботу или в воскресенье готовим нотную запись песен и записываем на кассеты. Все будет зависеть от времени моего возвращения с туристического слета.