Туман, темнота, густые заросли и запутанность маршрута не стали серьёзным препятствием для нашей команды из пяти следопытов (все команды шли своими маршрутами). При помощи компаса, карты и вдохновения через 1 час и 10 минут (на полчаса раньше положенного срока) мы пришли на заданный рубеж, обеспечив себе «отлично», припоздавшие группы получили «уды».

В субботу работали на территории училища, а в воскресенье нас направили на вагоноремонтный завод, где мы зарабатывали училищу стройматериалы, собственно говоря, их мы и разгружали на заводе.

Выдали шинели, мне достался 50-й размер, «толстею» не по дням, а по часам.

Чтобы контролировать состояние учёбы, здесь ежемесячно выставляют промежуточные оценки по предметам. У меня «неудов» и задолженностей нет. За последние ночи ликвидировал долги по начертательной геометрии.

По общей физике идёт кошмарный материал, по двадцать-тридцать формул за лекцию, а на групповых занятиях по этим формулам решаем задачи. Вот вчера мне выпал жребий отдуваться за всех. Экзекуция длилась минут двадцать пять, задачи были по криволинейному движению, неожиданно получил «пятёрку». А вот контрольную по матанализу написал только на «трояк».

Больше всего меня волнует сдача зачёта по физподготовке, особенно упражнения на перекладине.

Нам выдали централизованно закупленные на наши деньги (сдавали по 4 руб. 80 коп.) чемоданы для поездок в отпуска, вырублены они из цельного куска дерева и обтянуты весёленьким светло-коричневым дерматином. По внешнему виду очень напоминают сундуки с ручками или чуть уменьшенные копии переносных гробов.

Сегодня в числе делегатов от курса (по три человека от группы) сидел на XV комсомольской конференции ВВВАИУ. На ней присутствовал заместитель командующего Московского военного округа по тылу молодой сорокалетний генерал-майор Кондратенко. Мы были в парадной форме и голосовали не руками, а мандатами. Обедали мы, как делегаты, никуда не спеша. Пока принимали пищу, духовой оркестр в фойе столовой играл лёгкую музыку. На память о мероприятии у нас остались памятные значок, блокнот и ручка. В заключение посмотрели двухсерийный отечественный фильм.

Погода установилась почти зимняя, полетели «белые мухи», а на деревьях ещё много зелёных листьев, да и цветы на клумбах ещё не осыпались.

Начальство переодело нас в шинели и шапки-ушанки и провело строевой смотр.

Вообще-то, постоянно мы ходим в ПШ (полушерстяных куртке и бриджах) и шапке, шинели надеваем лишь при патрулировании, в караулах, на занятиях по строевой подготовке или на длительных переходах.

12 ноября 1979 года

День «восемнадцатилетия» прошёл нормально: учился, получал поздравления, совместно с окружающими жевал пришедшие бандеролью конфеты.

Свободного времени мизерно мало, его я трачу на написание писем, рисование картинок и портретов (сослуживцам). Чего не делаю совершенно, так это не читаю. Нечего! Хотя и сдали по 4 рубля на периодическую печать, но её мы используем по прямому предназначению.

Перед ноябрьскими праздниками отстояли подряд по два наряда, причём один из них по клубу, где самым тяжёлым было не физический труд, а эмоциональное истощение. Смотреть четыре раза подряд патриотический фильм на производственную тему – ещё то удовольствие, но чего не сделаешь ради обещанного суточного увольнения?

Седьмого числа отшагали на параде. Мишу Романова сняли с должности командира отделения и поставили Галкина, который отслужил два года срочной службы. Гнёт усилился.

В увольнение с 8 на 9 ноября пошли с Олегом Аганиным, Сергеем Мартиным, Лёней Гурарием и Женей Тепляковым. Сняли номера в гостинице «Центральная» с телевизорами, почувствовали себя «белыми людьми». Вечером позволили себе немного алкоголя. Правда, спиртное нам покупали две сердобольные взрослые двадцатипятилетние дамы, пожалевшие несчастных «минусов» (так называют первокурсников за одну «курсовку» на рукаве). Прокутив почти все деньги восьмого числа, девятого мы подъедались по дешёвым столовкам.

В честь 62-й годовщины Революции всем младшим командирам присвоили воинские звания младших сержантов. Это дало им колоссальный запас энергии и пробудило в каждом из них глубоко дремавшие ораторские способности.

Сходили в караул, их в училище два: № 1 – на основной территории и № 2 – во втором учебном городке. В первом – безопасней, во втором – спокойней.

После непродолжительной зимы наступила осень. По территории училища расползлось необъятное море тёмно-коричневой жижи. Моросит холодный дождь.

27 ноября 1979 года

Неделю назад ночью нас привлекли к ответственному мероприятию. Мы стояли на перроне воронежского вокзала в оцеплении эшелона с призывниками. Зрелище было неописуемое: за нами из окон и дверей вагонов тянулись головы и руки нетрезвых новобранцев, а перед нами бушевала стихия пьяных родственников и друзей. Они через наши головы пытались не только влить в своего «родного» последний стакан самогона, но и вытащить это тело из душного вагона и отпустить его на свободу. Толпа была настроена достаточно агрессивно, в руках у них мелькали бутылки и колюще-режущие предметы, но страха у нас не было, хотя мы не были вооружены. Мы впервые почувствовали себя единым целым, противостоящим тёмным человеческим силам. Лично я для себя понял, что профессиональные военные – это отдельная каста и понятие «боевое братство» – не пустой звук.

С учёбой пока не очень ровно, хотя уже началась пора сдачи зачётов. По одним предметам зачёты сдаю легко, по другим начинаю «пробуксовывать». Конечно, очень хочется побывать дома на зимних каникулах, но не сдавших зачёты не допускают к сессии, а не сдавших сессию не отпустят на каникулы. Вот такая прямая зависимость.

Вчера была конференция первых курсов по укреплению воинской дисциплины и повышению боеготовности. Затем на сцене появились самодеятельные курсанты-артисты, которые показали какие-то вульгарные сценки из народной жизни. Да, искусство в большом долгу перед армией. Надеюсь позднее поучаствовать в процессе подъёма сценического мастерства на должный уровень.

Записался в библиотеку училища – скорее по приказу, чем по зову сердца, ибо и выбор нищенский, и читать некогда.

У меня появился «блат» в лице Олега Аганина, которого назначили курсовым почтальоном, то есть тем лицом, которое приносит в казарму газеты, письма, телеграммы, извещения на переводы и посылки. Родители исправно присылают посылки со сладостями, рисовальными принадлежностями, общими тетрадями для конспектов и прочими предметами первой необходимости.

11 декабря 1979 года

Появилась дополнительная нагрузка, а быть может, – отдушина. Пару недель назад к нам на курс приходил какой-то деятель искусств и отбирал кандидатов в академический хор при Дворце культуры им. В.И. Ленина, который принадлежит одному из крупных предприятий города, Воронежскому авиастроительному заводу. Набрал человек пятнадцать, в том числе и меня. Всё же недаром папа и мама многие десятилетия поют в хоре. Да и оконченная музыкальная школа должна дать хоть какие-то положительные результаты. Провели уже четыре репетиции – пока не выгнали. Репетируем три дня в неделю: среда, суббота, воскресенье. Так часто потому, что готовим выступление на концерте 23 декабря – в честь 30-летия нашего училища.

Дворец культуры очень солидный, похож на хорошие областные театры, явно послевоенной сталинской постройки, с колоннами.

Кроме «мальчиков-курсантов» семнадцати лет, в хоре поют ещё и «девочки», младшей из которых лет сорок пять. Руководитель хора молодой человек, и он во многом идёт нам навстречу. Перед и после репетиций посещаем буфет, с пивом и бутербродами.

В выходные дни после репетиций остаёмся посмотреть фильм или эстрадный концерт. Нам (как своим во Дворце) разрешают рассаживаться на свободные места бесплатно. Уже посмотрели концерт ВИА «Синяя птица». Ездим на репетиции одни, без офицеров и сержантов, в повседневной форме, без всяких инструктажей и проверок. Поэтому я предпочитаю посещать город именно таким образом, а не по индивидуальной увольнительной.

По курсу начинает ходить грипп, многие жалуются на недомогание. У меня появляются первые признаки, но в санчасть не пошёл – некогда, да и положить могут. Совсем выздороветь не получается, по утрам бегаем «треугольник», а потом, разгорячённые, слушаем на ветру перед казармой нотации старшины. Погода тоже странная: то подмораживает, то отпускает, то идёт снег, то – дождь.

22 декабря 1979 года

Чем ближе сессия, тем острее становится вечный вопрос, что первично в жизни советского курсанта: служба или учёба? Слишком часто они вступают друг с другом в прямое столкновение. Преподаватели и слышать не желают о нарядах, работах, караулах и строевых во время занятий и самоподготовки, а командование – наоборот. Побеждает в этом поединке почти всегда не гигант Голиаф (учебный процесс), а хитроумный и юркий Давид (военная служба), со своим трёхголовым помощником Уставом служб (внутренней, гарнизонной и караульной).

Нам выдали «зачётки», теперь с этой коричневокожей книжицей предстоит обивать пороги экзаменационных аудиторий в течение почти пяти лет.

Порядочное количество наших курсантов сейчас отсыпается в санчасти – подкосила их «болезнь-лихоманка». Мой насморк перешёл в хроническую стадию.

В преддверии наступающего Нового года ночами предстоит рисовать, чтобы украсить казарму новогодними картинками. Недавно нам показали новый автоматный патрон калибром 5,45 мм для новых «калашей». Он недавно принят на вооружение. Штатно патрон снаряжается пулей, которая покрыта оболочкой из медного сплава, а внутри содержится сердечник из мягкой стали. Говорят, что из-за смещённого центра тяжести он причиняет значительные повреждения, так как, попав в одну часть тела, выходит совершенно в другой.

7 января 1980 года

По закону подлости 28 декабря загремел в санчасть с ангиной, когда основная масса моих однокурсников уже выходила в мир здоровых. Правда, несколько человек с осложнениями уже пару недель лечатся в гарнизонном госпитале.

В новогоднюю ночь, когда температура почти нормализовалась, я сидел на полу (стульев на всех не хватило) перед маленьким мутным чёрно-белым телевизором и мечтал о кусочке сахара.

В санчасти провалялся до 6 января и вышел как раз за день до первого экзамена. Это была история КПСС. Вы сейчас облегчённо вздохнёте, мол, здесь-то можно что-то ответить всегда. Так думал и я, лёжа в санчасти, не имея возможности готовиться: нет ни учебников, ни конспектов. Да и не до них мне было, когда меня в полуобморочном состоянии вели в санчасть. Пролистать за несколько часов 400 страниц учебника и вызубрить 25 ленинских работ оказалось просто нереально.

Экзамен стал крахом моих надежд стать отличником. Сколько себя помню, мне всегда везло на экзаменах, но не в этот раз. Прочитав вопросы билета, я чуть не грохнулся в обморок – сказалась слабость после болезни. А тут ещё прямо передо мной курсант получил «неуд». Подполковник-экзаменатор был зол и нервно курил прямо в аудитории. По вопросам я не знал ничего, пришлось отвечать, применяя своё красноречие и умение прикрываться общими фразами. Пронесло, в зачётке появилась спасительная и вместе с тем обидная «удочка».

Казалось, что это были только цветочки, ведь впереди предстояли экзамены по математическому анализу, аналитической геометрии и физике. Они на удивление прошли более буднично и вполне предсказуемо. Во-первых, было время на подготовку, нормальные конспекты, были товарищи, которые могли прояснить неясные вопросы. Во-вторых, я уже достаточно окреп физически и морально. Да, отличных оценок нет, но мы люди не гордые, в медалисты не лезем.

По окончании сессии большинство курсантов упаковало чемоданы и убыло на двухнедельные зимние каникулы. Десятка три заваливших её остались куковать в казарме.

Чем раньше сдашь экзамены, а пересдача была возможной за 3–6 дней, тем быстрее окажешься дома. К сожалению, зимние каникулы не увеличиваются на время нахождения в пути и не являются, в отличие от летнего отпуска, обязательными. Кто-то, возможно, останется совсем без отдыха. Печально.