© Сергей Евгеньевич Лабзов, 2020

ISBN 978-5-4498-6942-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ультимо – лат. Последний срок

исполнения обязательств, время

Ультимо. расчёта по долгам.

Часть 1

Чистое небо.

1.

Сквозь неплотно задвинутые шторы утренний свет проник в комнату. Солнечный луч, дождавшись своего часа, лёг на лицо спящего мужчины, настойчиво требуя пробуждения. Вадим открыл глаза, потянулся и, окончательно проснувшись, сел на постели. Посмотрев на часы, он чертыхнулся – сегодня вставать рано не было никакой необходимости, так как он официально находился ещё в командировке. На пару дней раньше ему удалось закончить все дела в Северодвинске, куда его направили от завода по требованию заказчика. Отметив командировочное удостоверение задним числом, Вадим теперь имел в своём распоряжении два дня выходных, а кто же откажется от них в середине мая, когда природа зовёт на свои просторы! Решив использовать их по полной программе, он, первым делом, подумал о сыне. Сашка спал сейчас в соседней комнате без задних ног, набегавшись вчера с пацанами в футбол. У Вадима был план, как использовать неожиданные выходные – вместе с сыном поехать на рыбалку. Но был четверг, и Сашке надо в школу, хотя в конце учебного года занятия были чистой формальностью, ибо все уже мысленно находились на каникулах, в том числе и сами учителя, которые изрядно были вымотаны общением с малолетними шалопаями. Надо договориться с классной руководительницей, чтобы отпустила сына, подумал Вадим, направляясь в ванную комнату. Чистя зубы, он услышал, как в Сашкиной комнате зазвенел будильник. Вскоре заспанная физиономия сына показалась в дверях ванной.

– Привет, папа, ты чего рано встал, ведь тебе сегодня на работу не надо?

Вадим посмотрел на своего двенадцатилетнего отпрыска, оценил его развитую не по годам мускулатуру, и ответил:

– Здорово, друг, понимаешь, организм уже привык к режиму, его не обманешь, – ответил Вадим, мазнув мыльным пальцем по носу сына. – У тебя сегодня сколько уроков?

Сашка замялся, засопел, вытирая тыльной стороной ладони мыльную пену на носу, потом нехотя ответил:

– Всего три урока: ботаника, русский и физра, – последовала пауза, после которой Сашка выдавил из себя: – Пап, ты же давно не был в школе, ещё даже не знаком с нашей новой классной, а она хочет с тобой познакомится. Так хочет, что приглашает тебя сегодня к пяти часам в школу.

Почуяв неладное, Вадим спросил:

– Это как же я попаду в пять в школу, если я работаю?

– Но ты же сегодня не работаешь, – резонно ответил Сашка.

– Для всех я ещё в командировке. А-а, ты уже сказал своей училке, что я сегодня буду дома, – догадался Вадим.

– Пришлось, уж больно настойчиво она просила, – ответил сын, опустив голову и рассматривая с интересом пол.

– Так, что натворил!?

– Ничего такого… просто она хочет познакомится.

– Ты мне лапшу на уши не вешай, друг! Говори, а то я приду и не буду знать по какому поводу меня вызывают так настойчиво, а это чревато последствиями, в первую очередь, для тебя.

Припугнув таким образом сына, Вадим добился от него внятного ответа.

– Ну, подрались мы, вот и всё.

– С кем и по какому поводу?

– С Мишкой Николаевым. Просто так.

– Э-э, нет, говори, раз начал. Дерутся без повода только идиоты.

– Мишка приставал к Михайловой, а я заступился.

– Молодец, что заступился за девочку, но почему вызывают меня, а не отца Мишки?

Сын не ответил, скрывшись в туалете. Вадим закончил бриться, умылся, и направился в кухню, чтобы приготовить завтрак. Этот ритуал был неизменным в течение многих лет, с тех пор, когда они остались одни без Сашкиной мамы.

Наталья умерла пять лет назад от рака молочной железы, когда сыну было семь лет. Горе было настолько всепоглощающим, что Вадим даже не помнил всех подробностей тех дней. В голове только остались какие-то смутные очертания предметов и людей. Тёща спасла в какой-то мере его от помешательства, напомнив, что у него есть сын, который нуждается в его поддержке. Три года Галина Семёновна пыталась заполнить пустоту, оставшуюся после смерти дочери. Вадим долгое время не приходил в себя, взвалив на плечи пожилой женщины все домашние хлопоты. Пелена, которой он был окутан все эти месяцы, наконец, куда-то пропала. Он постепенно выправился, у него стали появляться человеческие эмоции, которые целый год молчали. Организм сбросил защитный панцирь, Вадим вздохнул полной грудью, и стал даже проявлять интерес к женщинам. Через три года умерла тёща, Галина Семёновна, и встал вопрос о том, кто займётся хозяйством в отсутствие Вадима – у него были частые командировки. Вопрос решился сам собой. Живущая этажом выше Анастасия Голубева была тайно влюблена в Вадима ещё со школьной скамьи. Они как-то встретились на лестнице, Настя расспросила Вадима о его жизни, и тут же предложила свои услуги по уходу за мальчиком, когда сам Вадим Петрович будет в командировке. Он с радостью согласился, не представляя себе во что это всё ему выльется. Настя сначала вела себя скромно. Она приходила только тогда, когда её просил Вадим присмотреть за Сашкой. Но вскоре её появления в квартире стали чаще, она наведывалась даже тогда, когда Вадим её не просил. А однажды – это было как раз под Новый год – она явилась с бутылкой коньяка, заявив, что у неё день рождения. Пришлось Вадиму с ней выпить, после чего он не заметил, как оказался в объятиях молодой женщины. После этого случая он не поддавался на провокации Насти, решив держать её на расстоянии. Но это оказалось довольно сложным делом, и периодически Настя Голубева затаскивала-таки его к себе в постель. Конечно, насильно у неё это не получилось бы, но иногда на Вадима нападало чувство вины и благодарности к этой невзрачной на вид женщине. Подозревая, что у Насти на его счёт есть далеко идущие планы, он старался всё же не доводить дело до естественных в таких случаях отношений. Секс – иногда можно, но жениться – никогда! Единственное, чего боялся Вадим, так это то, что в один прекрасный момент Настя заявит о своей беременности. Но молодая женщина чувствовала настроение Вадима, она понимала, что, если она таким образом захочет привязать его к себе, то навсегда потеряет.

Когда умерла Наташа, Вадим был в ужасном состоянии, он даже, будучи рьяным атеистом, пошёл в церковь, но это не принесло покоя. Наоборот, Вадим ещё больше стал не доверять церковным служащим, которые твердили, что богу нужны так же и хорошие люди. Не удовлетворившись этим лукавым объяснением, он стал сторониться служителей культа, а когда они начинали уж явно наседать, ища своих адептов, тогда Вадим посылал их по матери – грубо, зато действенно.

Как сын в первые дни вёл себя после смерти матери, Вадим не помнил, но постепенно, когда его, что называется, отпустило, он стал замечать, что Сашка стал каким-то другим, сразу повзрослевшим что ли. Вот тогда он решил стать сыну не только отцом, но и другом. Вадим старался каждую свою свободную минуту быть рядом с Сашкой, но, к сожалению, это не так часто удавалось делать.

За завтраком, который состоял из традиционной яичницы с хлебом, Вадим поинтересовался как зовут нового классного руководителя.

– Гарпина Дормидонтовна, – ответил Сашка, и лукаво стал следить за реакцией отца.

– Я тебе сейчас дам, Дормидонтовна, – пригрозил Вадим. – Набедокурил и ещё смеётся!

– Её зовут Вероника Николаевна, – сказал сын уже серьёзно.

– Ишь ты – Вероника! Ладно, посмотрим, что это за Вероника. А какой предмет она у вас ведёт?

– Английский.

Они закончили трапезничать. Сашка пошёл собирать портфель, а Вадим стал мыть посуду, что опять же соответствовало утреннему ритуалу.

– Передай своей учительнице, что я приду ровно в пять, – крикнул из кухни Вадим.

– Передам, – отозвался из своей комнаты Сашка.

– Деньги есть на обед?

– Как всегда – нет, – ответил сын.

– Что значит «как всегда»? Я же тебе перед отъездом оставлял двадцать рублей.

– В столовке ничего нет, и приходилось затариваться у кооператоров, – по-взрослому ответил деловито Сашка.

С продуктами и правда становилось всё хуже и хуже. В магазинах прилавки зияли пустотой, а если что-то «выкидывали», то сразу же образовывалась такая очередь, что пропадало всякое желание вставать в её конец. Голод – не тётка, как известно, поэтому приходилось иногда жертвовать временем, и выстаивать длиннющую, как червяк, очередь, но всё же Вадим старался закупать продукты через знакомых продавцов. А таких нужных в нынешнее время людей у него было достаточно, так как Вадим кроме работы занимался в гаражах ремонтом двигателей автомобилей, что само по себе было прибыльным делом, приносящим дополнительный доход в бюджет семьи. Эта халтура помогала обзавестись такими связями, которыми позавидовали бы и народные артисты, ибо всем известно, что автосервис, как в прочем, и весь сервис в нашей стране, был ненавязчив. Вообще, в конце восьмидесятых годов двадцатого века в СССР дефицитом стало буквально всё, и поэтому без связей было не обойтись, а связи в сфере автосервиса считались наиболее значимыми.

Вадим был хорошим инженером, он ещё лет десять назад как-то помог в гараже устранить соседу неприятную поломку в двигателе «Жигулей», с которой не смог справиться местный Кулибин – дядя Жора. После этого слава о нём сама собой распространилась среди владельцев машин, а со временем перенеслась и за пределы кооперативных гаражей. Вадима стали часто просить владельцы машин о помощи в ремонте своих обожаемых стальных коней, которым он старался не отказывать, в следствие чего, вскоре, у него завелась толстая записная книжка с телефонами клиентов, среди которых были люди различных профессий. В том числе продавцы мясных и других отделов магазинов и универмагов. Привыкший всё доставать без труда, Вадим не очень понимал остальных людей, которым приходилось несладко в условиях рыночной перестройки.

На завтрак Вадим всегда, независимо от того, что находилось в холодильнике, готовил яичницу, которую обожал и приучил к этому незатейливому блюду сына. Вот и сегодня весь утренний ритуал был выдержан от начала и до конца.

– Пап, я пошёл, – возвестил сын родителя, и раздался щелчок закрываемого замка.

Оставшись один, Вадим вернулся в свою комнату. Убрав постель, он подтащил к креслу телефон, и усевшись в своё любимое ложе, стал просматривать записную книжку, ища нужный номер телефона. Наконец, Вадим нашёл его, вытянул ноги, и набрал номер. Выслушав нескончаемые гудки, Вадим с сожалением повесил трубку, решив связаться с абонентом попозже. На часах было ровно девять часов, когда он решил заняться уборкой квартиры, ибо не занимался этим уже довольно долгое время.

Двушка, доставшаяся ему от родителей, располагалась на углу улицы Фрунзе и проспекта Гагарина в Московском районе Ленинграда. Дом был «сталинский», построенный в конце пятидесятых годов, что предусматривало хорошую кубатуру всех помещений. Окна Вадимовской обители выходили на широченный проспект, названный в честь первого космонавта, окна комнаты сына и окна кухни выходили во двор. Такое расположение комнат было очень удобным – утром солнце до двенадцати часов светило в окна большой комнаты, где располагался хозяин квартиры, а с двух часов пополудни освещало комнату Сашки. Квартира находилась на шестом, предпоследнем этаже, отчего вид из окон комнат, особенно той, что выходила на проспект, был сногсшибательный. Все, кто приходил к ним в гости, были потрясены панорамой, открывшейся перед ними, но Вадим так уже привык к этому виду, не обращал на него никакого внимания.

Пылесос работал на полную мощность, когда прозвенел телефонный звонок. Вадим выключил сосущего монстра, и взял трубку.

– Привет, Вадя. Ты, конечно, раньше приехал, как я и предполагал, – раздался голос с хрипотцой.

– Здорово, Олежка! Ты был прав, я закончил раньше.

– Тогда подгребай к семи часам к «Кронверку», там нас будут ждать две симпатичные девицы.

Олег Чулков был отъявленным ловеласом и одновременно коллегой и лучшим другом Вадима.

– Постараюсь, Олег, я как раз пытался до шефа дозвониться и узнать, как там дела на работе, – Вадим, не отрывая трубку от уха, достал из кармана упругое резиновое кольцо и левой рукой стал его мять, разрабатывая кисть – это было его любимым занятием.

– Дела – хреновые, Вадя. Гамлет намекнул, что командировок в обозримом будущем не предвидится. Программы сворачиваются из-за недостатка финансирования, вот так!

– Ну и чёрт с ними, – ответил Вадим. – Будем здесь работать. Жаль, конечно, но что делать. А девчонки точно симпатичные, а то мне лень тащиться на метро? – вернулся он к первоначальной теме разговора.

– А ты что, не на машине разве будешь? – задал вопрос хитрый Олег.

– Мне надоело трезвым развозить ваше пьяное величество, – отшил Вадим попытки очередной провокации друга. На другом конце провода вздохнули, и через паузу сказали:

– Девочки из ресторана гостиницы «Ленинград», они там солируют, правда, я ни разу не слышал, но на мордашки вполне, вполне.

Пообещав Олегу, что непременно явится на рандеву, Вадим дал отбой. Включив опять пылесос, он механически продолжил уборку, думая об Олеге.

Они познакомились лет десять назад, и познакомила их как раз его ушедшая из жизни жена Наташа. Она дружила с Олегом уже давно, когда они вместе работали в одном НИИ, но тогда Олег ещё учился в институте на вечернем, а Наталья служила лаборанткой в том же институте. Вадим их дружбу воспринял как само собой разумевшееся, и не делал каких-то выводов, хотя в глубине души подозревал их в интимной связи. Никто из троих никогда не заводил разговоров на эту тему, поэтому их дружба, даже после брака Вадима и Наташи, не подвергалась цунами ревности и подозрений. После смерти жены, как-то само собой получилось, что Олег и Вадим стали друг другу ближе. Смерть Наташи их сплотила, и теперь они не представляли жизнь друг без друга, хотя по характеру были далеко не ангелами. Олег был на пару лет постарше Вадима, но это на их взаимоотношениях никак не сказывалось. Правда, два маленьких недостатка немного раздражал Вадима в Олеге – неугомонный друг был слаб к алкоголю и к женскому полу. Работа его всё же как-то сдерживала, но, когда Олег вырывался на свободу, удержать его было задачей непосильной. Непосильной для других, но не для Вадима. Он умел усмирять пыл своего друга, но это случалось только тогда, когда Чулков ещё не принял на грудь первую рюмку, после которой даже Вадим не мог его удержать. Да чего греха таить – он и сам был не прочь частенько помогать в винно-водочных увлечениях друга, а после смерти жены и участвовать в любовных похождениях.

Теперь друзья работали вместе в отделе одного режимного предприятия, где испытывали приборы в разных климатических условиях, на сильную вибрацию, на другие внештатные ситуации. Армейские представители, находившиеся в соседнем помещении, частенько к ним заглядывали, внося свои коррективы и требования к приборам, которые разрабатывал их отдел и лаборатория при нём. Руководил отделом Борис Михайлович Шапиро по кличке Гамлет, прозванный так из-за внешней схожести с артистом Смоктуновским, когда тот играл эту знаковую роль. Правда, тутошний Гамлет был намного старше киношного, но это никого не смущало. Коллектив, состоящий из тридцати инженеров, был дружный спаянный, проверенный в многочисленных корпоративных вечеринках и других мероприятиях, поэтому Вадим часто шёл на работу с хорошим настроением, предвкушая встречу с неординарными личностями.

Вадим выключил пылесос, когда прошёлся по всей квартире. Потом он заглянул в ванную комнату, затолкал грязную кучу белья в стиральную машину, включил её на быстрый режим и уселся перед телевизором. Передавали новости. Молоденький корреспондент чуть ли не с пеной у рта расхваливал кооперативный магазин, который умудрился понизить цены на колбасу аж на три копейки. Вадим сам иногда отоваривался у кооператоров, но даже он со своей прибыльной халтурой мог себе позволить посещать этих рвачей не чаще двух-трёх раз в месяц. Что уж говорить о простых смертных!?

В том, что сейчас происходит в стране, Вадим редко задумывался – время не хватало. Но всё чаще из телевизора и других источников информации, он слышал о плачевном состоянии экономики. Вадим не лез в политику, не обсуждал её с близкими ему людьми, но иногда его втягивали в дискуссии на работе в курилке, интересуясь его мнением, и не отвечать было просто неудобно. У него были свои соображения на этот счёт – ещё в юношеском возрасте отец втолковал ему кто есть кто в нашем государстве, после чего у Вадима пропала всякая охота интересоваться политикой. По инициативе отца он в пятнадцать лет прочитал открытое письмо Сталину Ильина-Раскольникова, и сделал вывод, что репрессии говорят о слабости самой идеи коммунизма. В институте Вадим посещал лекции по марксизму-ленинизму, но помня разговоры с отцом, скептически относился к идеям, которые пытались внушить студентам престарелые преподаватели. Революцию он воспринимал, как желание некой банды прийти к власти недемократическим путём, и все идейные посылы лекторов пропускал мимо ушей. Ясно было только одно: одни хотели власть, другие хотели тоже, не прочь были вознестись и третьи, а страдала страна, страдал народ. Чувствуя, что скоро грядут перемены, Вадим и радовался, и огорчался, но больше огорчался, так как был консервативен и боялся каких-то глобальных потрясений, ибо его пока всё устраивало. В этом желании он был не одинок – многие, особенно пожилые люди, не хотели резких перемен, а временные трудности считали в порядке вещей, надеясь, что жизнь измениться к лучшему не сегодня, так – завтра. «Левые» заработки развратили Вадима, и поэтому он не замечал, как люди вокруг него всё больше озлобляются, всё больше возмущаются происходящим. Но нельзя сказать, что Вадим был конформистом, просто он не задумывался о перипетиях жизни, честно делая своё дело и растя сына.

Дослушав новости до конца, Вадим выключил телевизор, придя к выводу, что пустые полки в магазинах не замаскировать множеством консервных банок морской капусты. Власть пытается за счёт кооперации спасти положение, как это сделал в своё время Ленин, введя НЭП, но похоже, что страна не сможет справиться с кризисом. Вадим прошёл на кухню, заглянул в холодильник, и к своему удовлетворению отметил, что голодная смерть ему с Сашкой не грозит – почти все полки были забиты различными продуктами. Потом он заглянул в ванную, выдернул шнур стиральной машины из розетки, и стал развешивать только что постиранное машиной бельё.