Девушка подбежала к окну, распахнула створки, выбралась на карниз, а по нему добралась до крыши сарая, откуда по приставленной кем-то лестнице спустилась вниз. Где-то здесь должна быть её машина. Однако, решив не искать авто, Александра поспешила войти во двор, направилась к сараю, где имелась неприметная дверца, выходившая на соседнюю улицу. Там поймала извозчика, который доставил её домой. На следующий день девушка узнала, что хозяин ресторана связался не с теми людьми, вот они-то и устроили погром, который мог стоить ей жизни.

Приближался 1928 год, год, когда стали сокращаться все виды частного предпринимательства. Бизнес Александры пока держался на плаву, но казалось, ещё чуть-чуть и придётся с ним попрощаться. Начался товарный голод, приведший к постепенному сокращению объёмов производства. Частникам перекрыли доступ к банковским кредитам, вклады новых бизнесменов изымались в пользу государства. Александра вовремя сумела изъять все деньги, конвертировав часть из них в валюту, а часть в золото. Годы экономической вольницы оказались лишь передышкой. Спустя пару лет власти снова начали говорить об эксплуататорах-нэпманах и стали мало-помалу душить свободный рынок. Правда, число мелких предпринимателей в торговле все ещё продолжало увеличиваться. В тоже время началась борьба со спекуляцией. Начавшиеся в 1928 году эти процессы продолжились до тридцатого года, когда гайки окончательно закрутили. Однако мелкий капитал не исчез, а был загнан в подполье, где как-то пытался действовать. Пришлось и Александре затаиться. Впрочем, полностью своё дело она не свернула, не представляя, как и на что будет дальше жить. В городе у неё оставалась квартира, да и в деревне она прикупила на всякий случай дом, куда можно будет потом перебраться. Как-то стало ей в последнее время беспокойно. И она оказалась права. Начались наезды криминальных элементов на частный полулегальный бизнес. Доставалось и Александре. Откупов избежать не удавалось. Во время одной из криминальных разборок пришлось спешно уезжать из своего «санатория». За автомобилем Александры была организована погоня, во время которой девушка погибла.

Пролог 4

Россия 19 век. Петербург. Москва.

В первом десятилетии девятнадцатого века в Петербурге появилась странная дама, о которой ходили самые разные слухи. Себя она называла Александрой Филипповной, а вот откуда она появилась и кем была, никто не знал. Одни говорили, что женщина являлась вдовой лютеранского пастора, другие, что та была простой модисткой, бежавшей от французов из Германии, а самые ретивые утверждали, что это баронесса Кирхгоф. Тем не менее, в городе стали распространяться слухи о способностях дамы предвидеть события будущего. Правда, предсказания иногда были довольно путаными. Однажды к ней заглянул сам Пушкин, которому она выдала такую фразу: «Примешь ты смерть от белого коня» (Дантес был блондином). Слава баронессы росла день ото дня. Одни после её пророчеств разрывали помолвки, другие не принимали наследства, а третьи отказывались записываться в гвардию. Предсказала она и войну 1812 года, и триумф Александра в Париже, куда тот въедет на белом коне. Поговаривали, что когда-то она действительно была замужем, и это было достоверно известно. Правда, её единственный сын воспитывался в одном из частных пансионов, из которого он выйдет в возрасте двадцати лет, получит от неизвестного благодетеля крупную сумму и документы, подтверждающие его дворянское происхождение, но с матерью он так и не увидится. Шли годы, клиенты Александры Филипповны старели, умирали, но она сама оставалась всё в той же поре. Никто не мог сказать, сколько ей лет. В своё время она нагадала выступление декабристов, отмену крепостного права и даже крушение императорского поезда. Самое загадочное предсказание было об императоре и несколько раз прозвучало слово «Ипатьев». Правда, на это никто не обратил внимания, приняв всё за очередное чудачество старухи, а зря.

Подумав, Александра Филипповна решила перебраться из холодного и промозглого Петербурга в Москву, где, как ей казалось, будет как-то спокойнее и уютнее. Всё же столица была Европейской, лощёной, но совершенно бездушной, а вот её сестра дышала старым патриархальным духом. В Москве был приобретён небольшой ампирный особняк, чудом сохранившейся в тихом запущенном парке. Парк, как и особняк, привели в порядок. Баронесса продолжила свою нелёгкую деятельность по привлечению клиентов, желавших узнать, что им судьба готовит и это выходило у неё неплохо. Капиталы приумножались, годы пролетали один за другим, Кирхгофша, как предсказательницу называли за глаза, казалось, сумела остановить время. Люди несли ей деньги, а она не отказывала им в советах, иногда иносказательных, иногда загадочных, но чаще всего невероятно прямолинейных, в которые и верить не хотелось, но, тем не менее, всё сказанное сбывалось.

По всей видимости, прожитые годы давали себя знать. Всё чаще стали звучать странные слова, которые никто так и не мог разгадать. Сараево, Россия, война, смерть. Через десятилетия восстанет мёртвый император с женой, детьми и слугами, невинно убиенными вместе с ними, ещё кровь, брат убивает брата, отец сына, дочь предаёт мать, облако, как гриб, над Японией.

Тут бы следовало задуматься, ведь предсказания престарелой баронессы, хотя иногда и иносказательные, всегда сбывались. Но нет. Старуху сочли выжившей из ума, и поток клиентов почти иссяк. Забыли бы о великой предсказательнице, если бы не её последнее пророчество, как всегда запутанное, но именно оно опять вернуло веру в неё. В свои владения только что вступил 1894 год. В январе к Александре Филипповне пришёл на приём мало кому известный чиновник, решивший узнать, куда же пропало завещание, оставленное его недавно почившим отцом. Вот было оно, а потом исчезло. Проблема была довольно быстро решена. Расплатившись, Иван Никанорович собрался уходить, как был остановлен гадалкой.

– Постой, голубчик, подожди, не торопись. Послушай старуху. Хочу кое-что тебе сказать.

Чиновник, уже открывший дверь кабинета, застыл на месте, думая, что потребовалось гадалке. Та продолжила.

– Ведомо мне, что на престол вскоре вступит Николай Кровавый. Отец его, хоть и могуч телом, но духом ослаб. Недолго ему осталось, ой недолго.

– Царь наш батюшка, слава Всевышнему, от болезни оправился. Здоров, помирать не собирается

– Да ты погоди. Упадёт жёлтый лист в Крыму, а с ним и Александр упадёт. Запомни три цифры, один, четыре, семь. Потом придёт время антихриста. Спасться надо всем. А теперь иди.

С сентября по совету врачей монарх находился в царской резиденции в Ливадии, в Крыму (болели почки). Там несколько недель под контролем лучших отечественных и европейских медиков он боролся за жизнь. Развязка наступила 20 октября: в 14 часов 07 минут император скончался.

Вот это странное предсказание вновь вернуло клиентов к баронессе. Правда, пока никто не понял, почему она названа Николая Второго Кровавым. (После событий на Ходынском поле Николай получил это прозвище от радикальной оппозиции. Тогда погибло более 1300 человек и несколько сотен получили увечья).

Вроде бы и карты в руки, но тут предсказательница всё чаще стала отказывать клиентам, какого бы звания они не были. А виной всему были видения, касающиеся её сына и его семьи. Тут всё понятно, но вот всплыло имя самогонщицы Нюрки, её дочери Александры и какой-то девицы, жившей в период непонятного НЭПа. Александра Филипповна нутром чувствовала, что все эти люди связаны с ней, даже больше, они её близкие и не совсем, но, тем не менее, родственники. Так и жила она вплоть до того момента, когда вновь подтвердились её предсказания по поводу Сараево. Был убит эрцгерцог Фердинанд и его жена София, что привело к началу войны, в которую и была втянута Россия. Наступили трудные времена. Начались перебои с продуктами, появились беженцы из районов, затронутых войной. Во многих семьях скорбели по погибшим отцам, мужьям, сыновьям, братьям. К гадалке выстроилась очередь из тех, кто хотел узнать о судьбе своих близких. Не все могли получить радостные известия. Часто случались обмороки, истерики, сыпались проклятия. В своих бедах люди стремились обвинить баронессу. И вот один из таких не совсем уравновешенных людей пронёс с собой пистолет и, получив от гадалки, печальное известие, застрелил её. К сожалению, на этот раз дар предвидения молчал. Что же, и такое может случиться.

Глава 1.

Только всё начинается.

Москва. Десятые годы двадцатого века.

На одной из центральных улиц города расположился особняк барона Кирхгофа. На дворе был июнь 1896 года. Филипп Аркадьевич, глава семейства, нервно расхаживал в гостиной, ожидая, когда же его супруга разрешится от бремени. Пошёл третий час, как повитуха скрылась за дверью спальни. Роды были тяжёлыми.

Барон молился, умоляя сохранить жизнь любимой супруги и ещё не родившемуся ребёнку.

– Скорее бы, – не успел подумать Филипп Аркадьевич, как услышал торопливые шаги, приближающиеся к гостиной. Сердце зашлось в бешеном галопе, – неужели всё? Амалии больше нет? Почему не слышно детского плача?

Секунда, вторая, третья и вот на пороге появляется Елизавета, личная горничная жены.

– Говори, – вскочив с кресла, – Филипп Аркадьевич бросился навстречу женщине, – говори же.

– Поздравляю, господин, у вас дочь.

– Что с Амалией?

– Всё хорошо. Она и малышка чувствуют себя хорошо.

Хозяин особняка сорвался с места и поспешил к жене. Вскоре он держал посапывающий комочек в руках, вглядываясь в сморщенное личико дочери.

– Сашенька, – услышал он слабый голос жены.

– Что Сашенька?

– Наша дочь Сашенька. Ты не против?

Передав ребёнка заранее нанятой няньке, присел на кровать, взял жену за руку, с нежностью посмотрел на неё, затем наклонился и поцеловал.

– Как красиво звучит. Александра Филипповна Кирхгоф.

Минуло четырнадцать лет, когда произошло событие перевернувшее жизнь, как Сашеньки, так и жизнь всего семейства Кирхгоф. В январе Семён, брат Александры, заявил, что собирается поступать в Николаевский кадетский корпус в Санкт-Петербурге.

– Нет!– вскрикнула сестра и упала, потеряв сознание.

Был срочно вызван семейный доктор, определивший почему-то нервическое истощение организма и прописавший полнейший покой, по крайней мере, на неделю, как он сказал, на неделю, не менее.

Александру перенесли в её комнату и оставили под присмотром Глафиры, её няньки, которая практически и занималась её воспитанием с раннего детства. Конечно, были и учителя, среди прочего и заграничные, обучавшие свою подопечную языкам и хорошим манерам. Теперь девушка свободно могла изъясняться на нескольких языках: немецком, французском, английском. Так уж вышло, к языкам у неё открылись способности.

– Что же ты не бережёшь себя, моя касатка,– погладив Александру по голове, тихонько прошептала добровольная сиделка.

– Нянюшка, это ты? – в удивлении произнесла девушка, – что ты здесь делаешь?

– Да вот, отец твой приставил доглядеть за тобой.

– А зачем? Что случилось?

– Неужели не помнишь, как закричала «нет», услышав о желании брата отправиться в военное училище.

– Нет, что-то не помню такого. Так что же случилось потом?

– Ты упала в обморок, послали за доктором. Он прописал тебе недельный отдых. Так ты и очутилась у себя в комнате. Мне же велено оберегать тебя сердечную.

Александра присела на кровати, попыталась встать, но тут её накрыла необычайная слабость, и как будто кто-то подселился к ней в голову. Она услышала голос, принадлежавший явно старухе и велел тот голос прогнать Глафиру, поскольку необходимо было этому голосу поговорить с девушкой.

– Нянюшка, шла бы ты к себе. Со мной всё в порядке. Спать хочется, сил нет. Иди уж. Только дай морсу испить.

– Сейчас принесу, подожди чуток, – Глафира метнулась на кухню и вскоре принесла графин с напитком, поставив тот на стул рядом с кроватью.

– Вот держи.

– Спасибо. Иди, иди. За меня не беспокойся. Сейчас лягу и усну.

Женщина вышла, прикрыв за собой дверь, и тут же в голове Александры проявился всё тот же голос.

– Давай знакомиться, – произнёс голос, – Александра Филипповна баронесса Кирхгоф.

– Ой,– воскликнула Александра, и я тоже.

– Что, тоже?

– И я Александра Филипповна Кирхгоф.

– Значит, не ошиблась. Теперь слушай и не перебивай. Все вопросы потом. Поняла?

Девушка лишь кивнула, давая понять, что ей всё ясно.

– Итак, скорее всего, мы с тобой родственницы. Твой отец барон Кирхгоф?

– Да, Филипп Аркадьевич.

– Говоришь, Филипп. Значит, выполнил мою волю.

– Кто?

– Я же сказала, все вопросы потом. Правнучка.

– Кто правнучка? – снова не сдержалась Александра.

– Ты, правнучка, – на этот раз голос не обиделся, – моя правнучка. Ну что же, продолжим или повременим пока?

– Лучше всего сейчас и сразу, – откликнулась девушка.

Бывшей провидице пришлось рассказать всё про себя и своего сына, которого она видела всего несколько раз, но тщательнейшим образом следила за его судьбой. Отец Александры оказался внуком баронессы, которого в одном из писем к сыну она просила назвать Филиппом. Правда, послание было подписано псевдонимом «Благодетельница». К письму была приложена энная сумма денег, чтобы мужчина не передумал.

Прошла неделя. Вроде бы всё встало на пути своя. Александра полностью оправилась от своего обморока и смирилась с наличием голоса у себя в голове, к тому же баронесса не так уж часто её беспокоила. Однажды Филипп Аркадьевич собрался по делам финансовым в банк. Это была контора Государственного банка, расположенная в бывшем имении Воронцова. Здание было частично перестроено, а в 1890 году заложен новый корпус. Это было солидное учреждение с солидным капиталом. Там барон и хранил часть своих капиталов. За завтраком он отдал распоряжение подать авто, недавно приобретённое им специально для выездов, чтобы не отставать в новомодном веянии от своих компаньонов и товарищей.

– Куда вы собрались отец? – поинтересовалась Александра. С утра её терзало какое-то чувство неясной тревоги, но сказать, что и к чему, она пока никак не могла, а тут отец собирается в банк. Что-то тут не складывается. Банк располагался на Неглинной улице под номером 12.

И тут внезапно раздался голос в голове, о котором она стала забывать.

– Отцу туда никак нельзя. Отговори. Если поедет, не вернётся. Налёт. Бомба. Раненые, убитые.

Девушка отложила ложку, встала и, пошатываясь, попыталась выйти из столовой.

– Сашенька, что, опять? – всполошилась матушка.

– Да нет. Что-то разболелась голова. Пожалуй, пойду к себе. Скажите Глафире, чтобы принесла чаю, да покрепче, – Александре требовалось время, чтобы найти способ отговорить отца от поездки. Ведь можно съездить и завтра, ничего не случится. Решилась поговорить с Филиппом Аркадьевичем. Появилась Глафира с чаем.

– Барышня, вы чаю просили.

– Отнеси ко мне в комнату. Я скоро буду.

– Так остынет.

– Ничего, я и холодного попью. Иди уж. Мне надобно с батюшкой увидеться.

– Так он вышел, авто у подъезда. Сейчас поедут.

Александра схватила свою сумочку, нахлобучила шляпку и побежала к выходу, но автомобиль уже отъехал. Пришлось ловить извозчика.

– Вон за тем авто, – крикнула девушка, усаживаясь в экипаж.

– А ну, залётные, – извозчик стеганул лошадей, и они направились следом за новеньким «Рено».

Лошади оказались резвыми, и уже на подъезде к банку Александре практически удалось нагнать отца. Попросила извозчика остановиться и бросилась к входу в надежде задержать отца. Филипп Аркадьевич покинул автомобиль и, увидев ожидающего у входа в банк компаньона, помахал тому рукой, мол, сейчас подойду. Александре пришлось ускориться.

– Отец, – закричала она изо всех сил, старясь настигнуть родителя, но тот не услышал крика и продолжил свой путь.

В это же время к зданию приближался «Пежо» на предельной для него скорости и остановился у ограды. Из салона выбралось трое, шофер остался на месте. Мужчины направились к входу. Александра ещё раз позвала отца, но тщетно. Барон уже приблизился к ступеням, поднялся по ним, поздоровавшись с компаньоном. Александре удалось сократить расстояние, и она подбежала к ступеням, ведущим в банк, но Филипп Аркадьевич скрылся внутри.

«Ну вот и всё, – подумала девушка, – сейчас будет взрыв». Однако пока в банке царила тишина.

– Что встала, дурёха, – раздалось у неё в голове, – давай, иди, успеешь.

Александра подбежала к двери, швейцар услужливо распахнул её, и девушка влетела внутрь. Отец с компаньоном разговаривали с оператором.

– Успела, – прошептала девушка.

В это время мужчины, приехавшие на «Пежо» прошли в конец операционного зала и вызвали управляющего. Александра поняла, что времени у неё почти не осталось. Что делать? Ускорившись, подскочила к отцу и дёрнула того за рукав.

– Сашенька! – удивился мужчина, – ты чего здесь?

– Папа, папа, – залепетала девушка, растеряв всю решительность,– скорее, туда, – и потянула его к выходу.

– Что случилось, доча?

– Пошли, надо, пошли, – и вновь потянула отца к выходу.

Первым среагировал Аристарх Порфирьеич, компаньон барона.

– Иди, Филипп Аркадьевич, вишь дочери что-то требуется. Видать увидела новое платье и вот не терпится купить. Давай, а я тут подожду.

– Нет, – Александра ухватила мужчину за руку и вы с нами, – пойдёмте же. Там Андрей ждёт, – решилась на ложь девушка.

Андрей был сыном Аристарха Порфирьевича и питал нежные чувства к наследнице барона Кирхгоф.

– Видать сладилось у детей, – подумал мужчина и, ухватив Филиппа Аркадьевича под руку, потащил того к выходу.

– Идём, посмотрим, в чём там дело.

Они покинули операционный зал, оставив в удивлении милую барышню, обслуживавшую видных клиентов.

Выйдя на ступени, мужчины огляделись.

– И где Андрей, – поинтересовался Аристарх Порфирьевич.

– Там, там, идёмте, – Александра увлекла мужчин к «Рено», – он ждёт у нас дома, а я уж за вами.

Не успели они дойти до автомобиля, как раздался оглушительный взрыв. Пламя вырвалось сквозь ошмётки окон, слетела с петель входная дверь. Швейцара отбросило взрывной волной на землю. Раздались крики боли и отчаяния. Вот из банка показалась троица мужчин с баулами в руках и направилась к «Пежо». Александра поняла, что свидетели будут не нужны и, схватив отца и его компаньона под руки, со всей возможной силой потянула их к автомобилю.

– Гони, – крикнула она, едва все разместились в салоне.

«Рено» рванул с места, поскольку шофёр, увидев, что происходит что-то непонятное, заранее сподобился завести авто. Вслед раздались выстрелы, треснуло стекло, обдав осколками щеку Александры. Показалась кровь. Филипп Аркадьевич дёрнулся помочь, но девушка остановила его.

– Ничего серьёзного.

Мужчина протянул ей платок, Александра приложила его к щеке и едва слышно прошептала.

– Слава богу, успела.