СМИ

в доктрине либерализма

Либерализм – политическое течение, объединяющее сторонников парламентского строя, буржуазных свобод и свободы предпринимательства. Либерализм отличает от многих прочих трактовок демократии особый упор на ценность не коллектива (или нации), а индивида. Джон Локк, Томас Гоббс, Томас Джефферсон и другие основатели либерального учения, исходя из способности народа к рационально-нравственному самоопределению и волеобразованию, положили в основу интерпретации демократии идею индивида, обладающего внутренним миром, а потому изначальным правом на свободу и защиту своих прав. На всех без исключения людей распространяется право на участие во власти.

Государство при таком подходе рассматривается как нейтральный институт, основные функции и полномочия которого определяются совместными решениями граждан и направлены на защиту индивидуальных прав и свобод⁹⁸.

С течением времени либерализм непрестанно эволюционировал, внутри течения появлялись различные трактовки. Нас в данном случае интересует современный этап развития либерального учения, на котором не последнюю роль в представлениях о должном устройстве общества играют СМИ.

Одна из концепций, выражающих политические ценности современной либеральной демократии – институциональный подход. Его сторонники исследуют причины возникновения и последствия деятельности политических институтов. В данном случае они понимаются как: «1) организованные общности, основывающиеся на коллективной воле, целях и образах жизнедеятельности; 2) идеальные модели ассоциации людей, формирующиеся по поводу власти и влияния, поддерживающие интеграцию человека и коллектива, управляемость общностью и опирающиеся на коллективные ценности, организационные принципы, рациональные нормы; 3) реализация и воспроизводство моделей общения в структуре совокупной практики политической активности индивидов и групп, человеческого социума в целом»⁹⁹. Фактически институты понимаются как форма или результат заключения общественного договора (ключевое понятие классического либерализма).

К средствам массовой информации вполне подходят все три определения: и организованная общность профессионалов, работающих в сфере политической информации; и ассоциация людей, формирующаяся по поводу если не формальной власти, то, по крайней мере, влияния, поддерживающая интеграцию человека и коллектива, управляемость общностью; и механизм реализации и воспроизводства политических ценностей и норм¹⁰⁰.

Вплотную проблемами СМИ в либеральном обществе исследователи-институционалисты, как правило, не занимались. Впрочем, следствия их концепций заставляют сделать вывод об огромной роли СМИ и об их отдельном статусе в системе политических институтов. В частности, П. Данливи из Лондонской школы политической науки пишет о современном государстве следующее:

«1. Государство – это форма организованных институтов, каким-то образом связанных друг с другом. Это позволяет определять государство как некую “единицу”, как если бы все институты были одним действующим лицом. Институты – это отобранные с моральной точки зрения социальные структуры (например, институт “обещания”), формальные организации (государственные ведомства) или комплексные совокупности правил (право, законодательство).

2. Разумеется, государство начинает вести себя как единое действующее лицо только на определённой дистанции. При ближайшем рассмотрении легко заметить, что разные институты государства стремятся к различным целям, то есть государство как целое – это условность <…>

5. Существование государства определяет сферу “публичности”, часть социальной жизни, которая столь же ясно отличается от частной сферы в индивидуальной или коллективной деятельности. Таким образом, публичная сфера включает в себя чисто правительственную деятельность, а также политическую деятельность по оказанию влияния на государственные институты»¹⁰¹.

Весьма примечателен первый пункт рассуждений П. Данливи. Он значительно расширяет рамки понятия «политический институт»: помимо формально институционализированных общественных структур (государственных ведомств) в него включаются механизмы институционализации (законы) и, что особенно важно в контексте данной работы, неформальные (точнее, неинституционализированные) социальные структуры, а значит и главный объект данного исследования – средства массовой информации. Следовательно, утверждение о самостоятельной воле и обособленных целях каждого политического института также относится и к СМИ.

Также П. Данливи в общих чертах определяет механизм, с помощью которых СМИ могли бы оказывать влияние на институты государства. Это так называемая публичная сфера, в которой деятельность органов власти пересекается с политической деятельностью прочих социальных групп. Собственно говоря, средства массовой информации есть зримое и материальное воплощение этой публичной сферы. Если учесть, что, с точки зрения П. Данливи, СМИ как самостоятельный политический институт обладают самостоятельной политической волей, их могущество трудно переоценить. И власть, и партии, и группы интересов оказываются заложниками среды массовых коммуникаций. Без неё государственное устройство обречено либо на гибель, либо на сползание в средневековье.

Свободу слова в качестве одного из приоритетных благ человека называет родоначальник деонтологического либерализма Джон Роулс. В книге «Теория справедливости»¹⁰² он ведёт поиск методов, позволяющих применить принцип максимальной социальной справедливости в распределении приоритетных благ к основной структуре общества. Опуская рассуждения Дж. Роулса относительно сути принципа справедливости, следует отметить, какие именно параметры он относил к приоритетным благам:

основные свободы, в том числе свобода слова, совести и ассоциаций;

свобода передвижения, выбора профессии и социальной роли (при наличии соответствующих возможностей);

власть, прерогативы должности и положения, связанные с этим;

доходы и благосостояние;

социальные основы самоуважения.

По убеждению Дж. Роулса, поведение каждого члена социума мотивировано стремлением к этим благам. Поскольку принцип справедливости предусматривает перераспределение приоритетных благ, то, следовательно, из него следует и урегулирование социальных противоречий. Свобода слова и информации при этом играет особую роль – она необходима для артикуляции и реализации целей, а значит и существование СМИ (при условии их независимости) является необходимым условием поддержания социального равновесия.

Можно сказать, что в определённый период новейшей истории России наши отечественные СМИ в некоторой степени отвечали либеральной парадигме. Е. Яковлев определяет период с 1985 по 1996 гг. как время функционирования российских СМИ в конкурентной, дискуссионной среде, где они представляли собой совокупность подлинно независимых творческих субъектов. Эти одиннадцать лет видятся ему периодом разрушения одной системы контроля над информационным пространством и складывания другой. Указанный временной отрезок – одно из наглядных доказательств возможности существования независимых СМИ в качестве политического института. Разумеется, при наличии политических и правовых гарантий функционирования средств массовой информации как независимого рентабельного бизнеса¹⁰³.

СМИ и консерватизм

Не будучи рациональной философской или политической теорией, консерватизм, скорее, представляет собой склад ума, систему ценностей и образ жизни. Основные принципы консервативного подхода к общественным процессам таковы: вера в высший порядок на основе религии, пессимистический взгляд на природу человека и скептицизм в отношении возможностей разума, авторитарная иерархическая концепция общества, имперские амбиции во внешней политике, почтение к политической и духовной власти, подчёркивание значения традиций, исторической преемственности, преимуществ крайне медленных и осторожных изменений, превалирование интересов нации над индивидуальными потребностями.

Традиция – ключевое понятие системы ценностей консерватизма. Если для рационалистов критерий истины – практика, то для консерваторов таким критерием является время. Только проверенные временем политические институты, воззрения и обычаи имеют право претендовать на истинность и справедливость. Этот базовый принцип консерватизма сохранился почти в неизменном виде с конца XVIII века¹⁰⁴ до нашего времени. По мнению теоретиков т. н. группы Солсбери¹⁰⁵, преемственностью культуры, опосредованной в общественных институтах, определяется самоидентификация человека. Традиции обуславливают и авторитет существующих политических институтов (разумеется, тех, которые прошли проверку временем).

Здесь мы вплотную подходим к роли СМИ в консервативном обществе. Судя по всему, им остаётся вспомогательная функция по отношению к традиции. Как, впрочем, и ко всей совокупности общественных институтов во главе с государством. Консерваторы не отрицают гражданского общества, но только в том случае, если его функционирование не несёт угрозу объектам и явлениям традиционной культуры. Поэтому чисто теоретически СМИ вполне может претендовать на роль одного из автономных институтов, если будет участвовать в обслуживании общей культуры.

Средствам массовой информации, в особенности телевидению как самому массовому и наглядному СМИ, может быть отведена особая роль в укреплении культурной преемственности и социализации личности. Краеугольными камнями целенаправленной вещательной политики телевидения могут стать пропаганда традиционных ценностей (искусства, языка, религиозной духовности и т. д.) и национального величия, массовое тиражирование «общественно полезных» мифов, социальных стереотипов и психологических установок, обычаев и ритуалов, популяризация деятельности государства и различных его атрибутов (правоохранительных органов, вооружённых сил, внешнеполитического ведомства и т. д.).

Некоторые черты, характеризовавшие положение российских СМИ в середине 1990-х гг., можно рассматривать как начало «консервативного ренессанса» в отечественной культуре. Однако нельзя забывать, что, поскольку платформа консерватизма всё-таки допускает очень медленную, постепенную деформацию, СМИ могут и должны меняться вслед за общей социальной и политической конъюнктурой. Стагнация и отставание от происходящих в обществе изменений чреваты потерей авторитета.

Теория коммуникативного действия Юргена Хабермаса

Юрген Хабермас – представитель второго поколения Франкфуртской школы. С родоначальниками критической философии его роднит резкое неприятие общества, закрепляющего социальную несвободу. Второй объединяющий момент – углублённый интерес к культурной надстройке. В своих работах Ю. Хабермас окончательно выводит её на первый план и разрабатывает собственную систему социальных инициатив, имеющих целью подъём самосознания масс и в конечном итоге освобождение человека. По его мнению, критическое знание – это поиск альтернатив существующему миропорядку. Он уверен, что такая альтернатива есть, и заключается она в коммуникативном действии: «Повседневная коммуникативная практика позволяет достичь взаимопонимания с учётом притязаний на значимость – и это единственная альтернатива более или менее насильственному воздействию людей друг на друга»¹⁰⁶.

В общих чертах суть коммуникативного действия заключается в следующем. Оно ориентировано не столько на цель, сколько на взаимопонимание. В процессе коммуникативного действия акторы внутренне согласовывают между собой планы своих действий и преследуют свои цели только при условии согласия относительно ситуации и ожидаемых последствий. Процессы взаимопонимания «нацелены на достижение согласия, которое зависит от рационально мотивированного одобрения содержания того или иного высказывания»¹⁰⁷, и, в свою очередь, не могут быть сведены к телеологическому действию.

Необходимость консенсуса особенно настоятельно подчёркивается Ю. Хабермасом, при этом наиболее важное значение имеет убедительность аргументов: «В коммуникативном действии один предлагает другому рациональные мотивы присоединиться к нему в силу скрепляющего иллокутивного эффекта, которым обладает приглашение к речевому акту»¹⁰⁸.

В понимании Ю. Хабермаса информация, претендующая на значимость (то есть истинная, правильная и правдивая), лишается разрушительного потенциала и превращается в мощный созидательный ресурс. СМИ в случае трансляции истинной информации начинают полностью соответствовать своему названию и становятся важнейшим средством коммуникативного действия – как между социальными группами, так и между обществом и государственными структурами. Хотя статус государства и руководства вообще должен будет претерпеть значительный пересмотр: власть как процесс доминирования уйдёт в прошлое. Теоретически возможен вариант замены аппарата власти средствами массовой информации и коммуникации – с приданием последним институционализированной общественно организующей функции.

Проблема в том, что политическая элита, по-своему понимая важность коммуникативной среды, подчиняет её политике закрепощения и консервации существующего порядка. Например, путём развития массовой культуры. Суть потенциальных средств освобождения оказывается извращённой: «Коммуникационные структуры общественности, находящиеся во власти средств массовой информации и поглощённой ими, настолько ориентированы на пассивное, развлекательное и приватизированное использование информации, что когерентные, т. е. целостные образцы толкования (хотя бы среднего радиуса действия) просто не могут больше сформироваться. Фрагментаризированное повседневное сознание располагающих досугом потребителей препятствует образованию идеологии классического типа, но само становится господствующей формой идеологии»¹⁰⁹.

Надо отметить, что в уже упоминавшийся 11-летний период независимости российской прессы, описанный Е. Яковлевым, дискуссионный, полемический характер повседневной работы СМИ содержал в себе возможность коммуникативного действия в понимании Ю. Хабермаса – как основы для саморазвития общественной организации. Тем печальнее констатировать, что уже в 1995–1996 гг. высшее руководство российского центрального телевидения сделало добровольный сознательный выбор в пользу превращения их сферы деятельности в инструмент поддержания «бюрократической рациональности»¹¹⁰.

Нельзя не привести ещё одно высказывание Ю. Хабермаса, поскольку оно непосредственным образом затрагивает один из наиболее обсуждаемых вопросов в сфере СМИ. «Круговороты денег и власти в экономике и общественном управлении должны быть ограничены, сдержаны, и в то же время отделены от коммуникативно структурированных сфер действий в частной жизни и свободной общественности: иначе они будут ещё больше перекрывать жизненный мир своими вносящими диссонанс формами экономической и бюрократической рациональности. Политическая коммуникация, берущая начало в понимающих ресурсах жизненного мира, а не созданная партиями, вовлечёнными в государственные дела, должна защищать границы жизненного мира и его императивы, т. е. упорно добиваться выражения требований, ориентированных на потребительную стоимость»¹¹¹. По сути дела, этот отрывок не что иное, как философское и политико-экономическое обоснование идеи общественных СМИ