Глава 3

Выехать в сторону лечебницы мне удалось уже после двух. Дьявольски не терпелось увидеть Рябошапкина и поговорить с ним по душам. Однако придётся терпеть до конца приёма, что для меня будет просто пыткой.

Иван Терентьевич был настолько рад меня увидеть, как рады восходу солнца жители заполярья. По нему было видно, что он хочет со мной чем-то поделиться, но вынужден сдерживаться. Ну ладно, помучаемся вместе. По крайней мере мне уже понятно, что новости будут хорошими, останется только узнать подробности.

С оставшимися пациентами Рябошапкин вполне легко справился сам, причем быстрее, чем рассчитывал. Он находился в таком приподнятом состоянии духа, что ему море было по колено. Когда пациенты закончились, он отправил медсестру за кофе и попросил идти не торопясь. Та загадочно улыбнулась, подмигнула мне и вышла из кабинета. Быстро не вернётся, умная девочка, поняла, что мальчикам надо поговорить.

– Александр Петрович, спасибо вам неземное! Мы помирились! Лизонька простила меня за всё, когда я ей рассказал, что меня к ней не подпускали! – Иван Терентьевич цвёл, как весенняя клумба. – Это были самые чудесные выходные в моей жизни за последние пятнадцать лет! Мы ходили с ней по музеям, посидели в кафе. Она мне столько всего рассказала про себя. Вы представляете, она поступила в Питере в институт на лекаря, уже готовится к зимней сессии, но оставила все свои заботы в стороне и подарила мне два дня счастья!

– Странно, что мама отпустила её учиться в город, где живёт её отец, с которым ей столько лет было запрещено видеться, вы не находите?

– Её мама к сожалению, умерла год назад, – немного с грустью сказал он. Видимо всё же помнит о своей любви несмотря на всё, что произошло. – Она оказывается специально решила поступить в институт именно в Питере, чтобы иметь возможность встретить меня, представляете? Её тётушка, младшая сестра моей бывшей жены, была категорически против и настаивала на учёбе в столице, где образование на высоте, но Лизонька смогла настоять на своём.

– Смелая девушка, – кивнул я. – И, судя по всему, очень любит вас. Время и расстояние не смогли её сломить.

– Да, она у меня молодец, – закивал, улыбаясь Иван Терентьевич. – И учится хорошо. Она станет хорошим лекарем, ей ядро от матери досталось не такое ущербное, как у меня. Думаю, из-за этого мы и расстались, что я не смог пойти в лекари, а знахарь ей по статусу не подходил.

– Так, Иван Терентьевич, не киснуть! – требовательно сказал я. – Ваша жизнь налаживается, вы заново обрели дочку, теперь есть о ком заботиться. Так что у вас на пути много свершений.

– Спасибо вам, Александр Петрович ещё раз, – загадочно улыбаясь ответил он. Потом резко изменил тон и улыбку, когда вошла Соня с подносом. – Ну что, давайте перекусим и приступим к обсуждению?

– Полностью поддерживаю, – кивнул я и сел в кресло у столика, где чашки уже наполнялись горячим ароматным напитком.

Мы засиделись допоздна, зато успели обсудить все нюансы лечения наших пациентов на базе знаний и умений знахарей. Многое встало на свои места, и я уже понимал, в каких точках можно приложить тонкое магическое воздействие, чтобы улучшить результат в разы. Именно на этом я и буду делать упор во время проведения занятий.

Ещё остаётся одна важная тема – местная фармация. Здесь явно требуются серьёзные перемены, но в этом мире не существует фармацевтических заводов в том понимании, в каком мы привыкли. Это были скорее относительно небольшие мануфактуры, которые изготавливали лекарственные средства преимущественно из природных материалов. И, что самое странное, химию-то тут и в школе проходили и в институте, а синтетических лекарственных препаратов нет. Ну так-то можно понять, на кой они нужны, если и так всё хорошо? Это как сказ про неуловимого Гонсалеса. Почему он неуловимый? Потому что на хрен никому не нужно его ловить.

Надо с этой темой завтра пристать к Виктору Сергеевичу, он наверняка сможет подтолкнуть в нужную сторону, с которой начать грамотный подход к реформированию и совершенствованию фармации. Для начала надо изучить то, что есть, потом уже искать пути и способы совершенствования. Уже который раз собираюсь заняться этой темой, а воз и ныне там. Хм, если “воз” написать большими буквами, смысл выражения в корне меняется, зато в тему.

Прасковья позвонила мне, когда уже ехал домой на такси. Николая дёргать не стал, так доберусь. Ехать именно сегодня за методичками уже не было сил, да и заготовки третьей партии у меня были в кои то веки не с собой. Поэтому мы перенесли эту встречу на среду, я собирался приехать в типографию сразу после окончания занятия и последующего обсуждения.

Пока ехал на такси домой вдруг осенила мысль, а почему бы мне не приобрести собственный автомобиль? Мои накопления в ремонт так и не пошли, хватило того, что было на банковском счёте у отца. За это время сумма на моём счёте ещё поднабежала. Хороший автомобиль стоит не дёшево, того, что есть всё равно не хватит. Вот получу гонорар за обучение знахарей, о котором за меня договорился Обухов, тогда должно хватить.

Тогда встаёт другая дилемма – чисто для себя подойдёт обычная легковушка. Ну, если денег хватит, то со спортивным характером. Но, учитывая особенности моих разъездов и количество перевозимых людей, которое может превышать число пассажирских мест в обычном седане, возникает желание приобрести микроавтобус. А чего вы фыркаете? Не графское это дело на микроавтобусе ездить? В прошлой жизни став владельцем Старекса я почувствовал себя счастливым человеком. А может со временем за рулём сидеть и не я буду, найму водителя, но с этим уже придётся немного подождать, пока доход от двух видов деятельности стабилизируется и обретёт относительно отчётливые очертания.

В прихожей меня ожидало бело-рыжее чудо по кличке Котангенс. Всё-таки этот вариант клички всем понравился больше и надёжно закрепился за пушистиком. Я взял на руки трущееся об ногу и мурчащее существо, на душе сразу стало тепло и уютно. Надо запатентовать новую разновидность психотерапии – “кототерапию”. Ничто так не успокаивает, как мурчащий котик и ничто так не бесит, как котик точащий коготки о ваш любимый диван. Хорошо, что за нашим этого пока не замечали. А может это опять пресловутая бытовая магия Маргариты? Вполне может быть. По той же причине он с первого дня и в специально отведённое место в туалет ходит несмотря на малый возраст. Маргариту он сразу инстинктивно стал обходить стороной, чем она была довольна. Исходящие же от Настюхи запахи тянули его к поварихе мощным магнитом, но на кухню ему заходить не позволяли, это он усвоил сразу. Скорее всего тоже Маргарита постаралась.

Они все как хотят, а я всё равно буду звать его Декабрист. Главное, что он откликается. Сначала я подумал, что он откликается просто на звук моего голоса, но ни Январист, ни Февралист на него не подействовали. Умный какой попался. Или это снова бытовая магия? А вот Пантелеймона он не любил больше всех, и никто не мог понять почему. Тот его и пальцем ни разу не тронул, а котейка всё время норовил дотянуться до его ноги когтями из-за угла или тяпнуть зубками за пятку, когда слуга проходил мимо коварной засады.

К моему приходу семейный ужин уже закончился и все по традиции плавно перетекли в каминный зал. Нет ничего приятнее вьюжным зимним вечером, чем посидеть у открытого огня с чашкой чая в одной руке и свежей ватрушкой в другой. Я сегодня уже никуда не торопился, поэтому мог себе позволить поддерживать неторопливую семейную беседу обо всём на свете.

Утром по приезде на работу я в первую очередь пошёл не к себе в кабинет, а к Виктору Сергеевичу. Пора начинать сдвигать с мёртвой точки планы по развитию фармации и чуйка мне подсказывала, что начать этот процесс надо именно так. Почему? Да потому что почти все полезные изменения в моей жизни так или иначе связаны именно с ним.

– Саша? – удивился Виктор Сергеевич, увидев меня у себя в кабинете с утра пораньше. Понимаю его удивление, такое произошло впервые. Он как раз мыл руки перед началом приёма. – Что-то случилось о чём я не знаю?

– Слава Богу, нет, – улыбнулся я. – Просто очень нуждаюсь в вашем совете и помощи.

– Заинтриговал, – сказал он, вытирая руки полотенцем. – Продолжай.

– Ваша личная библиотека просто кладезь редкой и очень полезной литературы, – начал я издалека. – Так вот, мне крайне необходимо в кратчайшие сроки разобраться с фармацией и понять, что в ней можно изменить. Вы же сами видели, что у знахарей на вооружении мази, рецепты некоторых из них создали не меньше сотни лет назад, а то и больше.

– Ну допустим, – кивнул он. – Но это ведь помогает, а, как всем известно, лучшее – враг хорошего. Так в чём тогда проблема?

– Нет там ничего хорошего, Виктор Сергеевич, – в присутствии медсестры я называл его только на вы. – Время в лечебницах словно остановилось, а надо двигаться вперёд. Они ведь могут оказывать медицинскую помощь более качественно, просто нет возможности.

– Если я правильно понял, вы, Александр Петрович, – сказал он ещё более официальным тоном, чем я разговаривал с ним. – С завтрашнего дня начинаете нести культуру в массы, вот и будет неоценимый вклад в развитие медицины среднего звена.

– Это всё понятно, но всё равно знахарь – это не лекарь и все проблемы не решит даже овладев в какой-то мере точечной магией. Поэтому я и хочу взяться ещё и за фармакологию.

– Ну книги достойные у меня есть, я тебе принесу, – немного смягчился он и перешёл на ты. – А вот насчёт развития фармации, могу предложить один вариант. Есть у меня один старый знакомый. Он правда очень странный, зато живой в отличие от изобретателя тонких потоков. Царствие ему небесное.

– Тогда вы непременно в ближайшее время должны меня познакомить с вашим странным фармацевтом. И про книги не забудьте.

– С книгами проблем нет, а вот с этим чудаком обещать не могу.

– Это ещё почему? – удивился я.

– Да он в последние годы вообще никого к себе не подпускает и никуда не выходит из дома. Всё, что надо для жизни, ему привозят курьеры.

– Ой, кого-то мне это напоминает, – хмыкнул я.

– Я так понимаю, ты имеешь ввиду Поджарского? – улыбнулся Виктор Сергеевич.

– Его самого, – кивнул я.

– По сравнению с Курляндским, Альберт Венедиктович просто душка и любитель светских вечеринок.

– Тогда тем более мне надо с ним познакомиться. Даже если вдруг ему не понравятся мои идеи, он об этом никому не расскажет.

– Это уж точно, – хмыкнул Виктор Сергеевич. – Даже зеркалу, потому что у него их нет.

– Неряшливый вид учёного это не самое страшное из его качеств.

– Ну смотри, я предупреждал, – хмыкнул дядя Витя. – Тогда после своего семинара заезжай за мной и попробуем попасть за самую защищённую дверь на берегу Невы.

Я задумчиво почесал затылок. После работы я собирался ехать в типографию. Успеть и то и другое точно не получится, надо выбирать. Если бы не надо было отдавать в печать третью часть методических рекомендаций, можно было бы визит в типографию и отложить.

– А в четверг возможно будет к нему попасть?

– Без разницы, – пожал плечами Виктор Сергеевич. – У него все дни одинаковые и он ни в один из них никого не ждёт в гости. Так что можно уйти, не солоно хлебавши в любой день недели. Не исключаю, что мы даже приходя под дверь каждый день, попадём к нему в марте.

– Ясно, – вздохнул я. – Тогда жду книги и завтра попробуем попасть к вашему Курляндскому.

Сегодня ко мне должен был прийти тот самый пациент с огромной опухолью панкреато-дуоденальной зоны. На данный момент – это самый сложный случай, связанный с новообразованиями. Мне ещё предстоит не только убрать злокачественные клетки по всем закоулкам, но ещё и восстановить желчные протоки, проток поджелудочной железы, стенку двенадцатиперстной кишки, которую тоже частично придётся убирать вместе с опухолью. Стенка желудка уже в процессе, сегодня посмотрю на её состояние и, скорее всего, буду увеличивать толщину соединительнотканного фрагмента, чтобы обеспечить достаточный запас прочности.

Время уже десять, с десяток довольных пациентов поблагодарили за оказанную помощь и ушли, а этого пациента всё нет. Я уже было подумал взять в регистратуре его телефон и позвонить, как открылась дверь и вошёл наш долгожданный.

– Доброе утро! – с приветливой улыбкой сказал я. – А я уже собирался вам звонить, вы сегодня позже, чем обычно.

– Здравствуйте, господин лекарь! – с виноватым видом сказал он. – Да так получилось, срочно надо было супругу сопроводить до магазина. Ей срочно понадобились новые сапожки, а без меня она выбрать не может. Смех, да и только, глупости какие-то.

– Ну почему же, – ещё шире улыбнулся я. – Раз она в таких вопросах не может без вас, значит любит. Просто хочет больше внимания от вас, а вы возможно оказываете его недостаточно. По пути домой купите букет цветов, увидите, как она обрадуется и вам обоим будет очень приятно.

– Да, Александр Петрович, – сказал мужчина и задумчиво почесал макушку. – Вы правы. Я со своей болячкой настолько ушёл в себя, что почти перестал обращать на неё внимание. И сейчас, когда ходили в магазин, больше раздражался, чем радовался за неё, когда ей понравились выбранные сапожки.

– Вот видите, – хмыкнул я. – Купите ей цветы. Обязательно.

– И её любимый меренговый рулет, – улыбнулся он. – Она всегда разглядывает его на витрине пекарни, но не хочет покупать, говорит, что вредно для фигуры. Ну иногда-то можно. Пусть у неё сегодня будет праздник, она заслужила. Носится со мной, как курица с яйцом, а я только бурчу в ответ.

– Ну вот, – подмигнул я ему. – Будет сегодня на два счастливых человека больше. Вы и сами почувствуете себя лучше, когда увидите радость в её глазах. А теперь давайте ближе к делу, располагайтесь, будем работать. Света, звони Корсакову.

Я просканировал новообразование и все возможные пути его распространения. Лимфоузлы с метастазами я уже убрал раньше. Теперь самое сложное – восстановить протоки. Соединительнотканная стенка желудка, которую я делал в прошлый раз, уже была достаточно плотной. Здесь толщину надо ещё наращивать.

Когда пациент погрузился в сон, я приступил к задуманному. Нарастить стенку желудка – самое простое в этой задаче. Удвоить толщину чистой рубцовой ткани получилось довольно быстро, уже появился опыт. Сложнее всего было действовать тонким пучком энергии на общий желчный и Вирсунгов протоки. Надо было не только освободить просвет протоков, превратить часть ткани новообразования в соединительную рубцовую ткань, но и не задеть проходящие в опасной близости сосуды. Вот последнее оказалось ещё более сложным, чем трансформировать тонкую стенку протока. Я покрылся испариной уже не столько от перенагрузки и истощения запаса энергии, сколько из-за напряженного ежесекундного контроля точки воздействия тонюсенького пучка энергии. Когда ювелирная работа с общим желчным протоком была завершена, я взмок, как в бане у Корсакова и был выжат, как лимон. Что интересно, запас энергии оставался больше половины, но продолжать процедуру не было сил.

– На сегодня хватит, – сказал я, вытирая лоб рукавом халата. – Будите.

– Судя по вашему внешнему виду, вы всё убрали? – решил уточнить Борис Владимирович.

– Не поверите, нет, – вяло улыбнулся я, чувствуя, как дрожит рука. – Опухолевой ткани убавилось совсем чуть-чуть.

– Не понял, – вскинул брови Корсаков.

– Это я столько над протоком колдовал. Оказалось, очень сложно. Энергии ещё полно, но мне нужен отдых.

– Понятно, – кивнул Корсаков. – Значит бой продолжается.

Пациент проснулся и открыл глаза.

– Господин лекарь, что-то пошло не так? Вы не стали удалять опухоль?

– Хм, интересно, а почему вы так решили? – поинтересовался я.

– Да раньше я чувствовал после процедуры какую-то тяжесть, дискомфорт, жжение. А сейчас ничего такого нет, словно вы там ничего не сделали, вот я и подумал.

– Отчасти вы правы, – улыбнулся я. – Сегодня я делал более тонкую работу, осталось ещё столько же, потом буду убирать саму опухоль.

– Это значит лечение снова затягивается? – поморщился мужчина.

– Не на много, – заверил я. – За счёт того, что сегодня удалён совсем небольшой объём, думаю вполне уместно будет повторить процедуру послезавтра.

– О, совсем другое дело! – кислое выражение лица пациента начало меняться на довольное. – Если процедуры будут не раз в неделю, а три раза в неделю, значит я скоро поеду в Крым! В смысле не я, а мы с женой. А ведь я сначала думал поехать туда один, чтобы она от меня отдохнула и самому от неё отдохнуть. А выходит, наоборот, ей меня не хватает. Сейчас заеду за цветами и меренговым рулетом. Спасибо вам, господин лекарь! Вам ещё и семейным психологом можно работать.

– Избави Бог! – рассмеялся я, выставив ладони перед собой. – Мне и лекарем неплохо работается, а для семейных проблем есть специально обученные люди.

– Александр Петрович, – настороженно обратилась Света, когда пациент вышел. – Получается у вас в пятницу трое онкологических, вы потянете?

– Ты права, тяжко будет, – кивнул я. – Надо распределить их по времени, чтобы они не пришли сразу друг за другом. И, наверное, сказать в регистратуре, чтобы больше никого не записывали.

– Хорошее решение, – улыбнулась медсестра. – Я их обзвоню и назначу точное время визита.

– И закажи меренговый рулет, – добавил я. – Что-то тоже захотелось.