– За ваши деньги, уважаемая, – радостно отвечает хозяин постоялого двора, – я вам и «Гопак» станцую.

20

Максим и дед Сирко идут по дороге.

– А откуда ты? – Спрашивает дед.

– Из плена.

– Что ты говоришь? – Качает головой дед, – А я вижу, что одёжка у тебя не наша. Где ж ты горе мыкал, сердешный?

– В Кафе, – Отвечает Максим, – Семнадцать лет.

Дед Сирко смотрит в спину Максиму и сочувственно крестится.

– Господи помилуй, сколько времени! А родом откуда?

– С Лиманов.

Тут дед оживает:

– С Лиманов? Я тоже оттуда. Как родителев твоих звали? Может, я знаю…

– Не помню, деду, – вздыхает Максим, – Мне ж восемь лет было, когда меня татары в плен погнали.

– Так, выходит, ты домой возвращаешься.

– Выходит.

Их перебивает шум впереди. Они бросаются в небольшой овражек, чтобы не столкнуться с противником. Сидят в укрытии.

– А ты как попал к туркам, дед? – Тихо спрашивает у деда Максим.

– Рыбу ловил и не заметил, как они ко мне подобрались, – рассказывает тот.

– Зачем же они тебя ловили? – Удивляется Максим, – Ты ж не солдат, военных тайн не знаешь?

– Говорят, что у них в крепости есть нечего. Друг дружку – не будут, вот и хватают кого ни попадя.

Максим хмыкает, глядя на худобу деда Сирка.

– В тебе, дед, ни мяса, ни сала. Да и то, что есть, не слишком свежее.

– Чего с голодухи не сожрешь, Максим!

– Это же грех большой.

– Им все равно, – объясняет Сирко, – Они ж бусурмане!

Дед выглядывает из укрытия. Из кустов вылетает сова. Дед Сирко с перепуга хватается за сердца.

– Тьфу! Чуть не помер, дурная птица…

21

Максим и дед Сирко продолжают идти по дороге. Максим достает из сумки платок, теребит в руках. Дед Сирко обращает внимание на платок.

– Славный платок. Такой в недилю только в церковь и наряжать.

– Это платок моей матери, – сообщает Максим, – Я его в неволе все время хранил.

Темные тучи быстро затягивает небо, скрывая мириады звезд и яркий месяц. Дед Сирко с тревогой смотрит вверх.

– Видишь, как закрутило?

Небо пересекает молния и начинается проливной дождь. Максим и дед Сирко прячутся под деревом.

– Ты посмотри, как полило! – Говорит дед.

По небу прокатывается гром. И снова небо пересекает молния, ударяя в дерево, под которым прячутся Максим и дед Сирко. Они выбегают в поле. Сильный ветер подхватывает их и гонит к постоялому двору.

– Это всё неспроста! – Кричит дед Сирко, стараясь перекричать ветер, – Ей Богу неспроста. Кто-то сильно на нас разозлился.

Максим толкает деда в овраг, сам вынимает из ножен саблю, а из-за пояса нож. Принимается быстро точить ножом саблю и поднимает их вверх. Повторяет это ещё раз. В этот момент из тучи образуется молния и попадает в саблю. Максим скрещивает нож и саблю, молния отлетает назад в тучу.

Дед Сирко открывает от удивления рот. Максим прячет саблю в ножны, а нож за пояс. Дождь прекращается так резко, как и начался. Всё видимое пространство заволакивает туманом.

Удивленный дед Сирко поднимается на дорогу.

– Максим, как тебе это удалось?

– Все объясняется просто, дед, – объясняет Максим, – Молния – это сочетание уровня ионизации и движения воздуха. Мне осталось создать из сабли и ножа канал, по которому потекла эта энергия.

– В давние времена тебя за такое сразу бы на кол посадили, – крестится Сирко.

– Тогда люди безграмотные были, а сейчас нет. Сейчас все книжки читают, в которых всему есть научное объяснение.

– Так то ж грамотные, – машет рукой дед, – а мне, чтоб в науке разобраться пол-литра нужна.

Максим улыбается и протягивает ему бутылку с айраном.

– Вот. На. Пей! Трофейная. У турок забрал.

– Сивуха? – Спрашивает Сирко.

– У них сивухи не бывает, дед, – отвечает Максим, – Это – айран.

Дед Сирко пробует напиток, плюется. Возвращает бутылку Максиму.

– Не-е. Мне ихнее пойло не подходит. Мне, что покрепче надо.

– Крепче ничего нет.

– Вот! – Говорит дед, – По дороге в шинок зайдем. У Исаака сивуха знатная. До внутренностей пробирает.

В это время дед Сирко в тумане сталкивается с Игонькиным. Игонькин выхватывает пистолет, дед Сирко орет со страха, срывается с места, но Максим успевает схватить его за ворот.

– Смотри, дед, это наш старый знакомый – русский офицер.

Дед Сирко узнает Игонькина и успокаивается.

– И в правду – ахвицер! Ты ж в Николаев к Потемкину собирался!

– Да вот… – мнется Игонькин, – погода подвела… туман.

– Идем с нами, – предлагает дед Сирко, – Здесь недалеко постоялый двор, а в нём – шинок. За хорошей выпивкой и смачной закуской ненастье переждать можно.

– Дед дело говорит, офицер, – поддерживает Максим, – В таком тумане к туркам попасть можно.

– А развиднется – спокойно по делу отправишься, – продолжает дед.

22

Милка отходит от кузнеца Ивана и смотрит на небо. Видя, что дождь закончился, бежит в дом, где на крыльце сталкивается с Исааком. Тот качает головой.

– Что в мире делается! То – дождь, то – солнце! Куда бедному еврею спрятаться?

– В дом, шлимазл. Куда же ещё, – советует она и заходит в дом.

Из сеновала наружу выглядывают хорунжий Чуприна, Дарина и сотник Крутиус. Они мокрые. Казаки снимают рубахи и принимаются их выкручивать, а Дарина сушит волосы полотенцем.

– Не прибедняйся, Исаак, – говорит Крутиус, – Не такой уж ты и бедный.

– А ты мои деньги считал? – Спрашивает Исаак.

– Нет.

– Так там считать нечего, сотник. Война всё рассчитала. Одни мои слезы остались.

Под большой подводой отзывается дьяк Омелько.

– И это не всё, Исаак. Это только начало. Ты сам в дом лихо одноглазое впустил. Теперь, чтоб её выгнать, одной молитвы не достаточно.

В ворота стучат. Все тревожно смотрят в сторону ворот. Дьяк Омелько креститься.

– Еще один проклятый пожаловал! Сейчас устроит здесь дьявольскую вакханалию.

Из хлева выходит Скорик, направляясь к воротам. Крутиус качает головой, глядя, на забившегося под подводу, дьяка.

– А ты ему, Омелько, молитву прочти. Он быстро отсюда уберется.

– Прочту. И не побоюсь. Только где ты будешь, когда он свое огненное жало покажет?

– Как где? Рядом с тобою, Омелько, – говорит Крутиус, – С шашкой в руках.

23

Дед Сирко, Максим и Игонькин стоят у ворот постоялого двора. Дед Сирко поворачивается спиною к воротам и стучит в них ногой. В калитке открывается маленькое окошко. В окошке показывается Скорик.

– Чего надо?

– Открывай, Скорик, – требует дед Сирко.

Скорик рассматривает Игонькина и Максима.

– Что это за злыдни с тобой, Сирко?

– Ты не очень любезен, братец! – недовольно произносит Игонькин.

– Для всех любезен не будешь, – говорит Скорик.

– Попутчики. – Отвечает дед, – Открывай!

– А деньги у них есть?

– Имеются.

Окошко в калитке закрывается.

Максим обращает внимание на подкову, прибитую на воротах. Она перевернута вверх рогами.

Через некоторое время калитка открывается. Со двора выходит Исаак. Он быстро оценивает Игонькина и Максима.

– Здравствуйте, господа путники, – улыбается хозяин постоялого двора, – Милости просим в наши скромные хоромы. Здесь вы найдете кров на ночь и хороший стол.

– Исаак, что со Скориком? – Жалуется дед, – Он сегодня, как не свой?

– Время тревожное, Сирко, – объясняет миролюбиво Исаак, – Вы простите его, господа хорошие.

– Простим, если вкусно покормишь, – соглашается Максим.

– Ещё никто не жаловался.

Скорик открывает перед ними калитку.

24

Исаак проводит гостей в дом.

– Сначала поужинаете, гости дорогие, а потом я покажу, где спать будете.

Проходя по двору, Игонькин и Максим замечают, что на большой подводе, установленной посередине двора, сидят Чуприна и Дарина.

– Принимайте гостей! – Объявляет он им.

Чуприна и Дарина с подозрением провожают гостей, обращая внимание на чужеземную одежду Максима и простецкий наряд, и офицерскую выправку Игонькина. Дарина подмигивает Игонькину.

– Примем. С большим удовольствием!

Её подмигивание замечает Чуприна. После этого смотрит на пришельца враждебно, вынимает из ножен саблю и принимается точить её оселком. Звук камня о клинок эхом разносится по всему двору.

25

Исаак заводит Игонькина и Максима в шинок. В одном углу за столом ужинает сотник Крутиус. Во втором – кузнец Иван. Им прислуживает Милка.

– Милка, накрой стол для гостей! – Кричит Исаак.

– Сейчас! – Улыбается она и убегает на кухню.

Хая, не обращая внимания на гостей, собирает в корзины продукты для ярмарки. В шинок протискивается дьяк Омелько и внимательно следит за незнакомцами. Он размашисто крестит их и тяжко вздыхает.

– Пришли на заклание. Спаси и сохрани!

Исаак показывает в угол, где стоит таз с водой.

– Вон там можете умыться с дороги.

Возле таза возникает Милка с кринкой горячей воды в руках и белоснежным полотенцем на плече. Максим и Игонькин идут к ней. Дед Сирко плюет на руки, вытирает их о штаны и усаживается за стол.

– У нас сегодня на ужин картопля с мясом, – сообщает Милка.

Максим улыбается в ответ и принимается умываться.

– Спасибо, хозяюшка. Будем и картоплю, и мясо.

Дьяк Омелько присаживается на лавку у стены.

– Зря вы пришли в этот вертеп, в котором поселился дьявол. Он по ночам одевается в черные одежды, приходит к грешникам и забирает их души. И к вам придёт! Молитесь!

Максим скептически хмыкает, а Игонькин, глядя на дьяка, пожимает плечами.

– Бред!

Умывшись с дороги, Максим и Игонькин усаживаются за стол. К ним подходит Исаак. Дед Сирко выкладывает на стол несколько монет.

– Давай родимую.

– Сколько?

– От одной и до бесконечности!

Исаак собирает деньги со стола, прячет в карман и удаляется в кладовую.

– Не много ли выпивки ты заказал? – Спрашивает Максим.

– Выпивки много не бывает, Максим, – объясняет дед Сирко, – Бывает мало здоровья, чтоб эту выпивку на грудь принять.

Милка ставит на стол бутылку с сивухой, три глиняные кружки и тарелку с крупно порезанными помидорами и огурцами. Сверху лежит лук с длинными зелёными перьями. Рядом кладет каравай хлеба, завернутый в вышитое полотенце. Дед Сирко сразу наливает сивуху в кружки. Они чокаются кружками.

– Будьмо! – Говорит дед.

Они пьют, занюхивают хлебом, который ломают большими кусками, и закусывают овощами. Максим кривится.

– Крепкая!

Молодой Игонькин быстро хмелеет.

– Точно!

Дед Сирко подвигается к Игонькину.

– Я тебе по секрету скажу – это все черный человек козни строит. Всю дорогу тебе перепутал.

Сильно захмелевший Игонькин стучит кулаком по столу и окидывает пьяным взором посетителей шинка: кузнеца Ивана, сотника Крутиуса, которые продолжают ужин, дьяка Омелька, неистово молящегося в углу, Скорика, колючего большим тесаком поленья на щепы, Исаака, разливающего сивуху из большого стеклянного бутыля по глиняным глечикам, Милку, убирающую пустую посуду со столов Ивана и Крутиуса, племянницу Хаю, складывающую в корзины провиант для продажи на ярмарке.

– А мне плевать! Русские офицеры его не боятся! – Кричит Игонькин.

Максим вздыхает. Дед Сирко прикусывает губу. Все поворачиваются к ним. Дьяк крестится. Крутиус плюет. Иван делает вид, что это ему не интересно. Скорик качает головой. Исаак испуганно ныряет в кладовку. Максим старается успокоить Игонькина.

– Гордись, офицер, только не надо об этом кричать на всех углах.

Игонькин вскакивает на ноги.

– Пусть все знают! И не пугают меня каким-то черным человеком.

Максим усаживает Игонькина на место. Исаак ставит перед ними ещё одну бутылку с сивухой и принимается вытирать стол.

– Ещё чего желаете, господа… э… русские офицеры?

– Позови мне черного человека, – бахвалится Игонькин, – Я хочу поговорить с ним.

– Хорошо, – кивает Исаак, – Позову. Как скажете…

26

Исаак пишет записку, сидя за столом в комнате хозяев. Входит Милка.

Ты куда делся, шлимазл? – Обращается она к мужу, – Шинок полон гостей, а ты убежал?

Исаак прячет записку в карман.

– Мне нужно было записать последние расходы. Людей много – я могу забыть.

– Ой-вей! – Говорит она, – Исаак, ты никогда ничего не забываешь! Иди к гостям!

Исаак выходит. Милка подходит к зеркалу, закалывает заколкой волосы.

27

Максим поворачивается к пьяному Игонькину.

– Что с тобой, Серафим?

Игонькин виновато смотрит на Максима.

– Ой, Максим, сам не знаю, что творю.

– Хмель пока тебе язык развязал, а что после будет? – Говорит дед Сирко, – Побежишь всем секретное письмо показывать? Так его вмиг черный человек заберет…

Пьяный Игонькин достает письмо и крутит его перед носом деда.

– Пусть только попробует его у меня забрать!

Дед Сирко спокойно забирает письмо. Игонькин тут же отключается, уронив голову на стол. Дед Сирко передает письмо Максиму.

– Пусть оно пока у тебя побудет. От греха подальше. Утром вернёшь, когда он проспится.

Максим прячет письмо в карман сюртука. Это замечают все находящиеся в шинке, но делают вид, что ничего не видят. Исаак возвращается в шинок и подзывает свою племянницу Хаю.

– Хая, бросай всё, иди к моему брату Давиду и скажи ему, что у меня заканчиваются спички.

– Так мне ж с утра на ярмарку! – Возмущается она.

– Не спорь! – Обрывает её хозяин постоялого двора, – Иначе завтра нечем будет разводить огонь. И передай ему записку.

Хая, нехотя, отставляет в сторону корзины с провиантом. Исаак дает ей записку, заносит корзины с провиантом в кладовую и закрывает её на ключ. Хая выходит во двор.

Максим переворачивает свою кружку.

– Всё, дед? Пошли?

– Подожди, Максим, – просит дед Сирко, – я ещё не все деньги просадил.

– Завтра продолжишь, – предлагает Максим.

– Завтрева может и не быть, Максим, – говорит дед, – Вот будем мы сейчас с тобой идти, я упаду и помру, а деньги – не пропитыми останутся.

Максим машет рукой.

– Ладно, дед, пей, только скорее. Я тебя во дворе подожду.

Максим выходит из шинка.

28

Максим выходит на порог и видит Хаю.

– Куда это вас Исаак послал, на ночь глядя?

Хая останавливается и с любопытством смотрит на Максима.

– За серныками, паныч. Говорит, что завтра закончатся.

– А не боитесь?

– Не-е! Кому такая красавица, как я, нужна?

– И часто вам приходится бегать по ночам? – Спрашивает он.

– Не только по ночам, паныч, но и днем по нескольку раз, – рассказывает Хая, – Я даже в Очакове недавно была.

Максим заинтересовывается.

– В Очакове?

– У турок под боком, – сообщает она.

– А не встречали ли вы там молодого француза? – Интересуется он.

– Может, и встречала, – пожимает плечами племянница Исаака, – Они мне все на одно лицо.

– Он немного на меня похож, – говорит Максим.

Хая внимательно смотрит на него и глубоко вздыхает.

– Нет, паныч. Если б такого, как вы, встретила, сразу запомнила.

Хая быстро поворачивается и уходит со двора. Максим идет следом за ней, выглядывает в открытую калитку. Хаи нигде нет.

Перед ним расстилается широкое поле подсолнухов. Вдалеке виднеются крепость, русский военный лагерь.

Максим опускается на корточки, опираясь спиной на косяк, и принимается рассматривать звездное небо, вспоминая свое детство.

29

Скорик, Исаак и Милка разносят бутылки с сивухой. Сивуху пьют все, кто находиться в шинке, кроме дьяка Омелька. Она начинает действовать на гостей. Кузнец Иван вскакивает из-за стола.

– Ой, горю! Ей, Богу, горю! Ой, спасите!

Он мотается по шинку, сбивая с себя невидимое пламя. Игонькин пытается усадить Ивана на место, но тот не поддается. Тогда Игонькин берёт таз с водой и выливает его на Ивана. Иван бросается на него с кулаками.

– Я знаю! Это ты меня поджог!

Иван трясет Игонькина.

– Отпустите меня немедленно! – Кричит тот.

– Признавайся, это ты меня поджог? – Требует кузнец.

Игонькин, видя, что не вырвется из огромных рук Ивана, зовет помощь.

– Уймите его кто-нибудь!

Сотник Крутиус опускает Ивану таз на голову. Деревянный таз раскалывается надвое, а Ивану хоть бы что. Он поворачивается к обидчику и хватает за шкирку. Двумя руками поднимает Игонькина и Крутиуса вверх и сталкивает друг о друга. Те падают и быстро забиваются под стол. Достается и Скорику, который пытается вступиться за офицера и сотника. Он получает и тоже улетает под стол.

Дед Сирко, видя это, со смехом хлопает в ладоши.

– Вот это по-нашему! Подождите меня. Я тоже кулаками помахать хочу.

Дед Сирко собирается встать, но не может.

Исаак и дьяк, чтобы успокоить кузнеца, повисают у него на руках. К разбушевавшемуся Ивану подлетает Милка.

– Быстро уймись, Иван! Чего развоевался? А-ну, прекрати! Тебе не стыдно?

Иван от стыда опускает голову, затем достает из-под стола Игонькина и Крутиуса, хватает дьяка Омелька и Исаака. Всех усаживает на лавку.

– Извините, панове. Сам не знаю, что на меня нашло. – Потом обращается к Милке, – Принеси выпить. Для мировой.

– Вот это другое дело! – Улыбается она.

30

Второй сон Максима, который проходит на белом фоне. От украинской хаты мы видим только двери. София выходит из белоснежной хаты, видит Максима, улыбается и медленно плывёт к нему навстречу.

– Здравствуй, милый Максим! Ты почему подарок мне не принес? Я его жду, жду.

Максим протягивает платок.

– Вот, София, держи.

София гладит платок.

– Ой! Красота-то какая!

София забрасывает платок на плечи.

– Спасибо тебе, Максим.

– Пожалуйста.

– А давай я тебя за такой подарок поцелую…

София приближается к Максиму, чтобы поцеловать. Но вместо поцелуя начинает его лизать по щекам. Максим из-за этого просыпается.