Цитаты из книг автора «Сергей Кара-Мурза»

Стоит только задуматься над понятием «страх перед свободой», как видны его возможности для манипуляции. Ведь человек перестал быть животным (создал культуру) именно через постоянное и непрерывное создание «несвобод» – наложение рамок и ограничений на дикость.

Достоевский и Толстой отвергали свободу западного либерализма. В чем же была суть конфликта? В том, что, согласно представлениям мыслителей традиционного общества, свобода, лишенная оков «иррациональной» этики (Бога, любви и совести), разрушительна. При этом подавление этической ответственности означает и подавление свободы, сверхчеловек – тоже раб.

человек свободен, поскольку он – индивидуум (т. е. «неделимый»). Он есть целостный, ни с кем не разделяемый мир. Он лишен оков всеобщей этики, которая в современном обществе заменена правом – «разрешено все, что не запрещено законом». Эта формула свободы вытекает из картины мира, что сложилась в западной культуре в XVII–XVIII веках. Условием для такого понимания свободы была уверенность в открытости и бесконечности нашего мира и его ресурсов, в разделении субъекта и объекта (выведении человека за пределы Природы).

Буржуазное общество сотворило нового человека и создало новый язык – рациональный, порвавший связь с традицией и множеством глубинных смыслов, которые за века наросли на слова. Сегодня телевидение, как легендарный Голем, вышло из-под контроля

Механицизм ньютоновской картины мира дал новую жизнь атомизму – учению о построении материи из механических неизменяемых и неделимых частиц. Но даже раньше, чем в естественные науки, атомизм вошел в идеологию, оправдав от имени науки то разделение человеческой общины, которое в религиозном плане произвела протестантская Реформация.

Когда западного человека убедили, что он – машина и в то же время частичка другой огромной машины, это было важнейшим шагом к тому, чтобы превратить его в манипулируемого члена гражданского общества. Мир, бывший для человека Средневековья Храмом, стал Фабрикой – системой машин.

Из модели мироздания Ньютона, представившей мир как находящуюся в равновесии машину со всеми ее «сдержками и противовесами», прямо выводились либеральные концепции свобод, прав, разделения властей. «Переводом» этой модели на язык государственного и хозяйственного строительства были, например, Конституция США и политэкономическая теория Адама Смита (вплоть до того, что выражение «невидимая рука рынка» взято Смитом из ньютонианских текстов, только там это «невидимая рука» гравитации). Таким образом, и политический, и экономический порядок буржуазного общества прямо оправдывался законами Ньютона.

Школа, «фабрикующая субъектов», не давала человеку целостной системы знания, которая учит человека свободно и независимо мыслить. Из школы должен был выйти «добропорядочный гражданин, работник и потребитель». Для выполнения этих функций и подбирался запас знаний, который заранее раскладывал людей «по полочкам». Таким образом, эта школа оторвалась от университета, суть которого именно в целостности системы знания. Возникла «мозаичная культура» (в противовес «университетской). Возник и ее носитель – «человек массы», наполненный сведениями, нужными для выполнения контролируемых операций. Человек самодовольный, считающий себя образованным, но образованным именно чтобы быть винтиком – «специалист».

Как и вообще по отношению к ценностям, главное в снятии защит против манипуляции – не замена одной системы ценностей другой, столь же целостной, а именно разрушение системы, релятивизация ценностей. Лишение человека нравственных ориентиров, той системы координат, в которой он мог бы различать добро и зло. Помещение человека в атмосферу аморальности отключает его систему навигации, это как включение генератора радиопомех, чтобы сбить самолет с курса (потому и говорят «демократия шума»).

Внеморальность политики! Замена всеобщей («тоталитарной«) этики контролем принятых в парламенте законов – кредо демократии западного типа. Эта демократия устраняет из политики понятие греха, а по сути и совести («свобода совести») и заменяет их исключительно понятием права.