Цитаты из книги «Ремесло»

Березы, оказывается, растут повсюду. Но разве от этого легче?

Горбовский, многодетный отец, рассказывал: «Иду вечером домой. Смотрю, в грязи играют дети. Присмотрелся – мои…»

Тогда почему же я ощущаю себя на грани физической катастрофы? Откуда у меня чувство безнадежной жизненной непригодности? В чем причина моей тоски?

Лет десять назад я спас утопающего. Вытащил его на берег Черного моря. Жили мы тогда в университетском спортивном лагере. Ко мне подошел тренер и говорит: «Я о тебе, Довлатов, скажу на вечерней линейке». Я обрадовался. Мне нравилась гимнастка по имени Люда. И не было повода с ней заговорить. Вдруг такая удача. Стоим мы на вечерней линейке. Тренер говорит: «Довлатов, шаг вперед!» Я выхожу. Все на меня смотрят. И Люда в том числе. А тренер продолжает: «Обратите внимание! Живот выпирает, шея неразвитая, плавает, как утюг, а товарища спас!..» После этого я на Люду и смотреть боялся.

Как-то мы завтракали с Лисовскими в пиццерии. Рита вышла позвонить. Толя вдруг покраснел и спрашивает: «Это правда, что вы ухаживали за моей женой?» Я мягко ответил: «Правда. Но это было за год до вашего рождения…»

Дома тех, кто был не прав, убивали. Ссылали в лагеря. Выгоняли с работы. Но сейчас-то мы в Америке. Кругом свобода, а мы за решеткой. За решеткой своей отвратительной нетерпимости…

К чести его добавлю – он едва ли заблуждался на собственный счет. Он знал, что делает. Наглядно мучился и принимал какие-то решения. Вся жизнь его свидетельствует – нет большей трагедии для мужчины, чем полное отсутствие характера.

В Ленинграде есть особая комиссия по работе с молодыми авторами. Однажды меня пригласили на заседание этой комиссии. Члены комиссии задали вопрос: «Чем можно вам помочь?» «Ничем», – сказал я. «Ну а все-таки? Что нужно сделать в первую очередь?» Тогда я им ответил, по-ленински грассируя: «В пегвую очегедь?.. В первую очередь нужно захватить мосты. Затем оцепить вокзалы. Блокировать почту и телеграф…» Члены комиссии вздрогнули и переглянулись…

Меню в ресторане читаем слева направо.

Обаяние же, как известно, уравновешивает любые пороки.