тересовался. Меня все подталкивало разглядеть их морды,

силуэты тел. И тогда животным также становился интере-

сен я. Они смело приближались, и я должен был усиливать

удары и внутренне заставлять себя думать о другом. Сила

всей той ночи была запрятана в моих собственных спо-

собностях, равно как и в неспособностях.

Способность – это не сдаваться, колотить проклятую

трубку. Я снова вспомнил про воду, которая точит камень,

ведь что-то да выйдет. Неспособность u1100 ьвыражалась в от-

сутствии навыка контролировать мышление – и зачем

мне было думать о дурацких зверях?

«Почему нельзя обращать на них внимания? Они такие

диковинные – где еще ты таких встречал?» – звучал во

мне монотонный голос сомнения. И моя неспособность

– то, что я слушал этот голос и начинал ему верить, хотя и

знал: ничего полезного для меня он не нашепчет. Почему

я слушал этого неотступного советника?

26

Ведь это он, наверняка он раздвоил здесь все трубки.

Нашептал им, что поворачивать надо влево, через минуту

– вправо, вот бедные и запутались, стали расти надвое. В

этой зоне голос зверя сомнения – это повелитель. Голос

фоновый, бесполезный, но заявляющий, что он столь же

важен, как и здравый смысл…

Я стал нащупывать важный вывод, но тут заметил, что

звери стали расходиться, скрываясь за раздвоенными

стволами. Сквозь густые заросли стал пробиваться утрен-

ний свет. О, какая это была радость!

– Утренняя пробежка укрепляет мышцы ног и пози-

тивно влияет на иммунитет. Кости приобретают эластич-

ность и менее склонны к иссыханию, – начал баритоном

динамик. – Рекомендуют…»

«…Рекомендуют поспать!» – закончил я. Убедил-

ся, что опять один, и для верности несколько раз громко

стукнул по трубе, а затем поднял лицо кверху и свалился

на злополучный железный ствол абсолютно без сил, за-

метив, что место, куда я бил, было теплым, даже горячим.

Мое сознание провалилось в сон, как тяжелый камень,

который с размаху бросили в глубокие воды. Но, кажется,

уже минут через десять этот булыжник кто-то потянул на-

верх. Я открыл глаза от внезапного щелчка, будто прямо

возле уха сломали толстый сук.

– Замолчи ты со своим гудением! – крикнул я дина-

мику. Но вокруг было тихо. Никого. Подобные пробужде-

ния были не новостью, а скорее свидетельством того, что

кто-то рядом, а я сплю на чужой территории. Я открутил

нижний колпачок электрофакела, вынул свиток и сделал

27

в нем запись, как давно намеревался это делать, но часто

забывал:

«Джунгли, если кто там еще не был…»

Меня послали заваривать трубу, и в ней нашелся клад.

Его можно использовать, чтобы выбраться из джунглей. О

том, что выхода отсюда нет, без конца говорят радикаль-

ные хранители этих мест. Но ходят слухи, что отважные

выбирались.

Позже охранники пустили другой слух: что из зелено-

го омута хоть и есть ворота, только выход из них не осво-

бождает от джунглей, поэтому рано или поздно все равно

возвращаешься назад. К охранникам тут так привыкаешь,

их манеры въедаются так глубоко, что начинаешь мыслить

их понятиями.

В ранние годы я пытался решить головоломку из двух

искривленных палочек, зацепленных друг за друга. Надо

расцепить палочки, и сделать это можно, отказавшись

от попыток дойти до разгадки умом. Крутишь железные

стерженьки и так и сяк, обозлишься, дергаешь за концы,

пробуешь разорвать силой, все нервы измотаешь – ника-

кого толку. Но стоит успокоиться, как решение сразу тут

как тут.

Из скупых пояснений охранника выходило, что сам он

тайной не владеет, но слышал, что подлинный побег из

джунглей выглядит так же, как мой случай с палочками, и

ворота здесь не при чем. Проблема только в том, что такой

необходимый покой приходит редко.

Сразу закончив писать, я мгновенно уснул, и меня раз-

будили, как мне показалось, через десять минут. Будил

охранник:

28

– Почему спишь в рабочее время?!

Не своим от усталости голосом я выдавил: «Вы

всех работников поморите, если ночлега не будет. Хоть

полчасика…»

– Мне повторить? Обычно ясно с первого раза! – не

унимался тип.

Понимая, что пререкания бесполезны, я сгреб свои ко-

сти, кожу, мышцы – все, из чего состоял, – и на шатаю-

щихся ногах направил эту кучу вглубь зоны «D».

29

ГЛ А В А 5

Второй и третий день походили друг на друга, если не

считать, что добавился еще больший дефицит сна. Я уже

знал, как правильно устраиваться на ночлег, чтобы не на-

рываться на животных. Но от зверя сомнения спасения

еще не придумано. Он, гнусный, говорил мне прямо в

мозг, и, несмотря на усталость, я по три-четыре часа не

мог уснуть. Он будто раскачивал меня, не давая застыть на

той мысли, после которой погружаешься в дрему.

В один из дней я услышал из динамика:

«…После сорока они нередко страдают бессонницей.

Причина в возросших жизненных противоречиях. По-

рой, как говорят исследования, несбывшиеся желания, к

которым человек испытывал усиленное стремление…»

– Мне тридцать четыре, приятель, – крикнул я. – Ты

меня рано списываешь. Лучше бы колыбельную спел, гля-

дишь, я и перескочу «несбывшиеся желания» да закема-

рю пораньше…

Избитая мною в первую ночь трубка оказалась конту-

ром, вернее сказать, она стала контуром после того слу-

чая. Она, металлическая, тоже сомневалась, да решила

потом пойти навстречу. Растения, предметы, разнообраз-

ные твари в «D» быстро меняли функции, как только я

концентрировался на них или приступал к работе. Мало-

помалу дело двигалось, и даже охранник стал замечать из-

30

менения. Я после этого сподвигся сделать о нем запись в

своем свитке:

Надзиратель

«Охрана – это производное самих джунглей, такое же,

как ростки или вьющиеся лианы, из которых соткан непро-

ходимый зеленый занавес. Я удивлялся, как охранники могут

быть продажными, нарушать свои обязанности и, по сути,

идти против самих себя – ведь они часть джунглей. Скоро

в себе самом я распознал изъян – такую же слабость, как

предательство охранниками своей природы.

Типичный, самый распространенный охранник по форме

повторяет человека, с небольшими видимыми отличиями

в теле. Май говорит, что надзиратель серый и внутри его

оболочки постоянно движется дым снизу вверх вдоль позво-

ночного столба. Я не могу так сказать и вижу его как чело-

века. Физиономию он может принимать каждый раз новую,

но это редко. Обычно он похож на одного очень знакомого

мне человека, очень знакомого… Охранник появляется из

серых туманных облаков, которыми окутаны джунгли. В

часы, когда светит солнце и облака становятся вялыми,

можно вытворять пакости, поскольку охранник не на-

столько активен и может знать о нарушениях, но не реа-

гировать сразу.

Будь его воля, он непременно отменил бы солнце, но без

солнца какая жизнь? Здесь все умрет. На грани уничтоже-

ния джунгли оказывались несколько раз, если быть точным

– каждый год. Хранители, спятив, начинали замыкать об-

лака несколькими кольцами, так что делалось темно. Даже

31

обычная ночь в джунглях отнюдь не романтическое время-

препровождение. Темнота таит в себе только опасности.

Логика природы: заключенные в нее спонтанность и гармо-

ния ночью прекращают свою игру, и с наступлением сумерек

в силу вступает хаос».

– Ты проникаешься атмосферой этого участка?

– внезапно заговорил цербер. – Может, тебе мало еды,

которую я приношу?

– Еды, может, и вправду мало, вот только не думаю, что

со мной что-то происходит. Неужели я похудел? – уди-

вился я.

– Хватит дурачиться! Завтра примешь антидот, и сле-

ди за речью, у тебя через слово сомнения. Будь мужчиной!

– взбодрил страж.

– Может, оружие поможет? Кабы мне пистолет, на-

верное, всех хищников пострелял бы, – не унимался я.

– Может, этим оружием лучше поправить тебе мозги?!

В этом будет больше проку. Ну же, заканчивай быстрее, на

эту зону тебе не больше недели. Я все сказал! – строго

отрезал охранник и исчез.

– Он сказал «на эту», правда? – не поверил я.

– Честной Господь, ведь верно, в каждом предложении

вопрос… или нет? Может, врет он все, эксплуататор?

Должно быть, в еду что-то сыплет, чтобы я запутался?

Внутри же ныла досада, оттого что предупреждение

охранника было правдой. Надо следить за собой, а это

вдвойне трудно, когда работа монотонная. После обна-

ружения контура мои действия походили на работу двор-

ника – каждый день одно и то же. После пятого дня я

32

совсем раскис и запереживал, смогу ли дожить и не сдох-

нуть среди раздвоенных стволов.

– Не сдавайся, тесни врагов и верь: сколько бы их ни

пришло, внутри ты всегда сильней, – пробасил динамик

и вдруг, впервые за все время, запел:

«Никогда не буду я падать в ночь небытия,

А-а-а-а, а-а-а-а,

И своим сомнениям я ни мгновенья не отдам.

Верю, что победит

Тот, кто отдает

И через жизнь смело идет.

О-о-о-о, О-о-о-о!»

Баритон пел очень музыкально, и я заслушался, а по-

сле этого воодушевился в свитке сделать запись о своем

друге:

Мой лучший друг Май

«Май – парень той же специальности, то есть ремонт-

ник. Он говорил про ночь в начале, как только мы познако-

мились: «Неподдающиеся никакому закону явления ночи

могут гипнотически захватить все внимание. В следующий

миг могут ввергнуть в кошмар до клеточного страха, когда

тело сотрясается в полном бессилии, в параличе, который

оставляет единственную возможность – идти глубже в

ужас, прочь из человеческого сознания».

Май поучал меня, что чем человек счастливее, тем на-

дежнее застрахован от кошмаров ночи. Поэтому, говорил

33

он, будь счастлив, даже если несчастен, в судьбе есть подвох,

который мог бы стоить жизни, но он не случился. Поэтому

будь счастлив… Май – гений!

Я думал, говорить о счастье в джунглях может или ге-

ний, или круглый идиот. Работа нудная, но забирает все

время, а потом сумерки. Надо непременно уснуть и не про-

сыпаться до рассвета. Если не устанешь, на засыпание мо-

жет уйти час или больше, и тогда вини себя сам. Бывало,

лежишь в трубке – отработанной полости – и защищен,

кажется, со всех сторон, но кошмар норовит разыграться

исключительно для тебя – такой мини-спектакль.

«Надо добыть жидкость, которая действует, как снот-

ворное, – говорил Май.– Ее в джунглях в изобилии. Обыч-

но какие-то области джунглей спят, лучше сказать – ле-

нятся. Вот ты – студент; вспомни, если надо решить

задачку или просчитать ходы, думать порой не хочется

– есть такое? Лень нападает, и просто не желаешь напря-

гать голову, хотя мог бы. А шевельнешь извилиной – вот

все и получится. Но лень думать, у тебя так бывает?»

Я улыбался и кивал головой: конечно, бывает. Наверное,

у всех так!

«Похожее твердолобие можно наблюдать в зонах джун-

глей, которые, по всем понятиям, должны активно рабо-

тать. Ты чинил там что-нибудь?» – задавал он мне во-

прос, и я отвечал, что, может быть, V-сектор.

««V» – еще функциональная область. Ты «D» и «I»

не видел. Скоро пошлют, будешь там пыль стирать! За-

разиться пара пустяков: пыль ядовитая, и первый признак

инфекции – вялость. Лень – это вполне осязаемая пыль из

«D» и «I». Придумывай работу потяжелей, респиратор

34

на лицо, и вычищай пыль – чем больше, тем лучше. Потому

что, если не устанешь, а забьешься на ночь в полость, тебе

кранты. Тьма творит безумные фокусы, а ты бессилен, и

твой свет не тянет даже на блеск светлячка».

Сам он схитрил и убрался оттуда до наступления часа

тьмы, сославшись на то, что заразился пылью. Охрана не

любит всяких заражений, болезней и любых последующих

предлогов отлынивания от работы на следующий день.

Поэтому Маю удалось слинять из зоны и провести ночь в

тени охраны: на дурное дурное не липнет, как пошутил он

потом».

35

ГЛ А В А 6

Зона «Джей» в сравнении с обычными, не разго-

роженными джунглями была местом беспорядочным.

Многометровые деревья здесь словно состязались одно с

другим. Они непрерывно меняли высоту, стараясь обяза-

тельно возвыситься над соседями. Когда обгон удавался, я

наблюдал интересное, невиданное прежде явление. Лиа-

ны, опутавшие только что подросшее дерево, начинали

плотно обхватывать ствол и тянули выскочку назад. Лиа-

ны старались не просто вернуть ствол к прежней высоте,

но сделать даже ниже и, будь их воля, вообще загнали бы

под землю.

Динамик, так помогавший в прежней зоне своими пес-

нями и высказываниями, здесь сменил голос на женский

– противный и визгливый:

– Столько раз было говорено: зачем нужны кудри?

Без них волос прямой и не вызывающий. Но мы все туда

же! Кокетством и фасонами себе славу не сделаешь, вот

попробуй добейся имени умом и трудом!

Такая тирада была непривычна для уха, и я сразу пред-

ставил себе громкоговоритель в виде электрического кол-

пака для сушки волос в парикмахерской, а из него разда-

ется разговор немолодых дам, по косточкам разбирающих

общую подругу.

36

Дух соперничества приводил в зону «Джей» живот-

ных из других областей – это было видно по окрасу их

шкур. Меня удивило, что я могу понимать обезьян: то ли

они через отбор пришли к способности говорить, то ли я

сам так деградировал, что стал подобен зверю.

– Отступай, уходи! – слышал я от обезьян. Они кида-

ли в меня ветки и несъедобные плоды с деревьев, а я орал

обезумевшим макакам, которые принимались почем зря

бить друг друга:

– Бестолочи, за что же вы своих лупите! Бога у вас

нет!

Обезьяны прекратили драку и насторожились, услышав

о Боге, и я сообразил, что для них Бог – это что-то похо-

жее на обезьяну, только больших размеров.

– Думаешь, мы боимся Бога? – прочитал я в глазах

старого павиана. – Нет и еще раз нет, мы Ему завидуем

черной завистью. Ему под силу прыгать между далекими

деревьями, забирать лучшую еду и к тому же держать в

узде всех обезьян!

Мохнатый старик стал указывать на что-то в правой

стороне, куда шла возвышенность, а потом сложил ладони

домиком.

– Что, Бог живет на горе? – изумленно воскликнул я

и вспомнил из инструкции, что эта часть джунглей лежит

вокруг горы Джелоси Маунтейн.

– В той стороне? Старик, это туда идти к Богу?

На мои слова примат растопырил в стороны длинные

ручищи и указал одной на запад, другой на восток.

– Безмозглый! – разозлился я, видя, как большие

массы обезьян задвигались на верхушках и принялись на-

37

ступать друг на друга с запада и с востока. На это было

невыносимо смотреть, и я отвернулся. Взглянув под ноги,

я увидел свои валяющиеся на земле инструменты. Среди

них уже недоставало парочки.

– У-у-у, черти, растащили! – вырвалось наружу мое

испорченное настроение. Ведь с самого начала все не

заладилось, неуютно было в этом месте. Тут поодаль я

увидел охранника и даже повеселел, что вижу хоть какое-

то знакомое существо. Буквально накануне я почтил

его новой записью в свитке и, видя его, припомнил свое

повествование:

Еще раз охрана

«Если человека с улицы расспросить, как он понимает

заключенного и охранника, он бы ответил: угнетенные и

эксплуататоры. Положим, человек, которого вы спраши-

ваете, подкован в правоведении, тогда он добавит, что за-

ключенные могут быть вполне виновны и сидят в заточе-

нии поделом, а охранники исполняют долг. Известен факт,

что охранников можно подкупить. Встречаются также

охранники правильные, не коррумпированные. Надзирате-

ли джунглей не подпадают под эту характеристику; они

проекция, плод самих джунглей и не идут в ногу с представ-

лением о безопасности, долге, защите прав и подобными гу-

манными идеями. У этих есть оружие, и оно всегда верное,

безотказное и приспособленное исключительно для тебя.

Сегодня я задумываю одолеть зону «D», но в самом этом

замысле уже обнаруживается противодействие. Главное, я,

конечно, боюсь эту самую «D», про нее столько сказано, и

кто только не пугал. Где-то внутри я хочу ее перебороть,

встать над ней, победить ко всем чертям! Но как страш-

но: что меня ждет в том краю?

Май, что именно в зоне «D», скажи все, что знаешь,

все! – умоляю я. Он слушает мой вопрос, но слышит вот

что: парень решил проверить, зачем ему? Он славный ма-

лый и специалист, но зачем спрашивает? Заметили? На-

верное, нет, но я знаю, что эта мысль Мая – это охран-

ник. И, пока вы не окажетесь в джунглях, в такое трудно