© Сергей Cупремов, 2018
ISBN 978-5-4493-1464-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
М О С К В А 2 0 1 7
Роман С. Cупремова очень метко определяет ценности жизни —
ту планку абсолюта, к которой человек, если он понимает умом и
сердцем свое предназначение на земле, должен стремиться всю
свою жизнь. Используя богатую художественную образность, автор
повествует о пути героя через джунгли Семизонья к красоте Сада,
который скрыт внутри каждого из нас. Издание предназначено для
широкой читательской аудитории.
Кто твой охранник?
ГЛ А В А 1
– Когда буду тебя спрашивать, что ты видишь, назы-
вай только то, на чем держится твой глаз, уяснил?
– Да, папа, понял. Я и в прошлый раз тебе говорил…
– Не нервничай, легче… теперь целься!
Я натягивал тетиву и наводил мушку. Восьмая мишень,
семь остальных пройдены, и, конечно, росло беспокой-
ство. Ладони вспотели, пальцы неприятно скрипели по
тетиве, и все оттого, что осталось каких-то три мишени.
Будь их семь или пять, такого страха не было бы, но ведь
восьмая, и промазать будет так обидно!
– Что ты видишь? – разогнал тревожные мысли го-
лос отца.
– Мишень, кончик стрелы вижу… – помешкав, я до-
бавил: – Палец свой вижу.
Отец ничего не ответил, а я выстрелил и – промазал.
Так досадно, что не описать, а он мне снова:
– Целься, не хнычь! Перечислишь только то, что ви-
дишь… только, что видишь…
Девятая мишень уже дрожала, или это рука так, но мне
не удавалось вернуть настрой, пригодный для хорошей
стрельбы, к тому же, ныло предплечье – вероятно, от
подтянутой накануне тетивы.
– Что видишь? – снова внезапно одернул меня голос
отца.– Мишень вижу, еще рука дрожать начала, гуляет на-
водка… еще неровная траектория, ветер мешает. – Я
отпустил правую руку и сфокусировал взгляд на девятке
– на этот раз я попал. Но былого трепета, радости уже не
было. Оставалась самая ответственная, квалификацион-
ная мишень, и все прошлые достижения померкли перед
этой целью.
Отец положил руку на мое левое запястье и силой
опустил мой лук. Он стал призывать меня настроиться,
перестать нервничать, поскольку это не последняя в моей
жизни мишень. Папа долго говорил о вере, я должен ве-
рить, что попаду, верить в себя. Неважно, сколько будет
промахов, вера в себя не должна пропадать, потому что
проигрывает тот, кто сдался, а не тот, кто делает много
ошибок. Я не понимал, что он говорит, и он догадывался,
что до меня с трудом доходят его слова, и тогда он переи-
начивал и рассказывал то же самое, но в других выражени-
ях. Одно я запомнил даже очень хорошо.
– Ты сомневаешься, что попадешь. Признайся!
– Да, боязно, осталась последняя цель.
– Видишь, ты уже проиграл – еще не выстрелив,
промазал. Так нельзя, кто тебя так учил, я не учил сомне-
ваться в себе. Целиться – учил, не смотреть по сторонам
– учил, а сомневаться – нет. Кто тогда тебя надоумил?!
Я ответил, что не знаю, это само происходит, и я не ви-
новат. На это папа строго возразил, что виной всему мое
нежелание дружить с покоем.
– Ты зыркаешь по сторонам, волнуешься, видят или не
видят тебя другие, и разбазариваешь все свое равновесие.
Когда покой теряется, тебя захватывают сомнения: «Ой,
последняя мишень, предпоследняя мишень, я смогу, я не
смогу». Кто же так делает?! Мать твоя тоже волновалась,
что расскажут о ней на работе, что глупой посчитают, не
поверят, если она скажет правду. Но она же не учила тебя
стрелять, учу я! Покой ушел – пришли сомнения, а по-
явились сомнения – возникли тревоги, и твой настрой,
прицел на победу – все это порушено. Скажи, ты пони-
маешь, о чем я говорю?
Я закивал головой, но повторить за ним не смог бы.
Поупражнявшись в красноречии, отец стал по новой за-
ставлять меня целиться, крепко сцеплять пальцы, держать
спину и равномерно дышать – все то, что я уже слышал
сотни раз. На каждом этапе он произносил: гони сомне-
ния, не нарушай уравновешенность, а потом еще и еще
раз повторял эти слова, пока, в конце концов, правая рука
не прекратила слушаться и не стала бесконтрольно дро-
жать. Но вместо конца занятий отец разрешил полчаса от-
дохнуть и снова принялся пилить своей мудростью.
Сколько прошло времени, сейчас не вспомнить, только
к концу дня он спросил, когда я одеревеневшими руками
держал лук:
– А сейчас что ты видишь?
16
Из-за его гипнотических фраз типа «долой сомнения»
и «держи внутренний баланс» я мало что видел и мало
чем интересовался.
– Говори, что видишь.
– Цель.
– Что еще?
– Цель только…
– Хорошо, хорошо, может еще что-то?
– Цель… – мне уже ничего не было видно, кроме
крохотной черной дырки в двадцати метрах от меня.
– Стреляй!
Я попал. Потом попал еще раз и еще, но почему-то от
этого не ликовал, а продолжал целиться и попадать. Я не
видел ничего, кроме цели, и, по мнению папы, именно по-
этому не мазал.
– Никогда не сомневайся в себе, никогда! – после
этих слов он отпустил меня в дом, а за ужином добавил:
– Брось неверие в себя, тогда ни пацаны, ни занудные
взрослые, ни царь, ни Бог не будут тебя донимать, и ты
всегда на безопасной стороне; а стоит засомневаться, гля-
дишь – тут как тут пожаловали несчастья: и царь тебя не
любит, и Бог не жалует, и пацаны придираются.
17
ГЛ А В А 2
Реле пряталось от меня и не находилось ни под одним
кожухом, а до сумерек оставалось не больше двух часов.
Было понятно, что ночь пройдет в зоне «D» и надо обя-
зательно измотать себя какой-нибудь работой. Я никак не
мог придумать, что же сделать, чтобы истощиться физиче-
ски или умственно, – наверное, зона так влияла, что ни
одно решение не задерживалось в голове дольше несколь-
ких минут.
Я принялся бессмысленно стучать монтировкой по
трубке, которая казалась мне главным контуром. Бил
больше от отчаяния, нежели в попытке устать.
«Ну, что я делаю? – думал я, – ведь это глупость».
Но я все равно, как упрямый ребенок, стучал по каналу,
начиная подозревать, что он заполнен газом, а не пустой,
как мне казалось сначала.
«Идиот, ведь газ может быть ядовитым или воспламе-
няющимся… В джунглях есть такие смеси, которые реа-
гируют на изменение температуры в 40—50 градусов по
Фаренгейту. Надо, по меньшей мере, надеть очки». Но
из-за бестолкового исступления я не отдавал себе отчета
в том, что делают руки.
«Бряк-бряк-бряк», – с тонким присвистом звякала
железка о железку. Давно мне не было так мучительно не-
спокойно, как в тот первый день в зоне «D». Как только
18
я представлял себе, что прекращаю стучать и наступает
тишина, мне делалось неуютно и страшно, и я увиливал
обратно в бездумный барабанный бой и проклинал себя
за потерю самоконтроля.
– Сейчас стемнеет! – предупредил голос из динами-
ка на высокой ветке дерева, приятный и даже дружеский
баритон. Динамики попадались в разных частях джунглей
и вещали для тех обитателей, которые могли услышать, и
теперешнее послание касалось меня.
Сумерки наступили даже раньше обычных девяти ве-
чера. Причем, если вглядываться в узкие фрагменты неба
над головой, казалось, что оно уже черное, но стоило
перевести взгляд на тени трубок-деревьев – и будто бы
становилось намного светлее. Природа и сама не знала,
заканчивать ли день или подождать.
– Приходится думать, – прогудел динамик, – на-
стал ли час иль не настал, заканчивать мне свет и сумрак
приглашать…
Похоже это было на чтение отрывков радиоромана,
случайно выхваченных, однако в резонансе с моими мыс-
лями. Но это наблюдение не оторвало меня от бесполез-
ного стука. Будто пробираясь сквозь толстую стену, в мой
ум стала просачиваться мысль: надо найти полость, место,
где можно переночевать. День в джунглях – сплошная
безысходность; какой же станет ночь? Время, когда все
усиливается, принимает необыкновенные формы, удиви-
тельные даже для смелой фантазии.
Полостью могла оказаться любая отработанная трубка,
которых в периферийных областях было предостаточно.
19
– Не призывай сон – если сна не будет, то зачем?
– донесся до меня тот же баритон.
– Тогда мне надо уйти отсюда, – заупрямился я, – с
минуты на минуту наступит ночь, и… я должен спать. Не
соглашусь ночевать снаружи. Вдруг звери, пауки, кобры?
Ответа не последовало. Какой он негодяй, этот
динамик!
– Ты почему не представишься? – заговорил я. – Вы
заодно с охранником…
В рупоре что-то крякнуло.
– …Или ты сам охранник? Вот додумались… голосом
стеречь! Экономия…
От отчаяния я что есть сил треснул по чертовой трубке,
и пальцы ощутили неслабую отдачу. Я скривился от боли.
Когда больно, я не засну. Есть еще плюс: стук не подпу-
стит ни одно животное, это проверено.
Как капризный ребенок, я колошматил по бездушно-
му железу – не то от злости, не то от ненависти. Потом
пришла и безысходность, и я побил за нее. Моя монотон-
ная чеканка была единственным постоянством в волнах
разных настроений, накрывающих мое сознание. Говоря
словами моего друга Мая, это была моя медитация, прон-
зающая изменчивость непостоянного мира. Зыбкую и,
вместе с тем, монолитную в своем противостоянии высо-
кой реальности. Я вспомнил про сад…
– Нарушителю достанутся не лавры, но лишь порица-
ния, – заключил динамик назидательным тоном.
Я поджал ноги, чтобы сиделось поудобнее, и шрапне-
лью ударов стал расстреливать недовольство оппонента и
неумолимые сумерки.
20
ГЛ А В А 3
Ночь – самое оживленное время для всех областей
необъятных джунглей. Повсюду материализуется мысль,
рожденная жизненной силой зеленой стихии. Боковым
зрением я видел тени животных, хищников и других не-
суразных существ, больше диковинных, чем страшных.
Фауна джунглей в этой зоне не отличалась большим
разнообразием.
– Порой поставить свою истину под вопрос – достой-
ный поступок. Зачем считать незыблемым свое прошлое
убеждение? – спрашивал динамик у всех обитателей. Но
кто его понимал, и кто, кроме меня, мог ответить?
Вместо слов я послал бравурный марш монтировкой
по призрачному дулу машины сомнений, текущих, как мне
казалось, по этой трубе. Звери насторожились, и я, повы-
сив голос, спросил, когда еще в эти края захаживал отваж-
ный барабанщик? Трепещите, презрите себя…
И в этот самый момент на меня накинулся прозрач-
ный зверь сомнения, единственный, кто не убоялся моей
канонады.
Его бросок я ощутил, когда внезапно стал брюзжать
про себя, какую бессмыслицу я творю этой ночью и что
нет кретина, равного мне по глупости и непоследователь-
ности. Если бы мне довелось увидеть, как это безумие тво-
рит кто-то другой, я бы его запрезирал и даже оскорбил
21
бы. Но тут я имел дело со своей головой, своими руками
и с собственным рассудком – всеми теми, кто одобрял и
исполнял эти несуразные удары. Поэтому ненавидеть я
стал сам себя и не вспомню, чтобы прежде так неистово
себя проклинал. Тут еще этот громкоговоритель:
«Когда птица в сердце начинает петь свои песни, мыс-
ли и сомнения не позволяют сердцу слушать. Берегись,
этот вор хочет украсть подлинное золото сознания!»
В ночных джунглях, в зоне «D», мне стало понятным,
что сомнения в конце концов порождают ненависть к
себе, а если ненавидишь себя, все остальные тоже кажутся
противными.
Через час зверь сомнения внушил, что уже поздняя
ночь и я страшно устал, пора прекратить бестолковое за-
нятие и прилечь прямо здесь, возле труб. Но, коварный,
он бы первым набросился и сожрал меня.
«А ну, не унывать! Буду стучать и бить», – заговорил
я вслух. Слипались глаза, и отнимались предплечья, от
ударов звенело в ушах, к тому же отдача от каждого уда-
ра неприятно отзывалась во всем теле. Мне нужны были
новые силы, и дать их мог только сон. И тут случилось
неожиданное.
Будто лунный свет, с небес нисходило свечение. Мерт-
вые железные трубки, причудливые животные, сама ат-
мосфера – все, казалось, ждало необычного свечения и
радовалось ему. Это явление удивляло своей приветли-
востью, – так запросто мерцающая кашица проникала
через непролазные сплетения верхних ярусов джунглей,
ласкала листья и траву, касалась моей кожи. Я, как умел,
попытался раскрепоститься и впустить этот мягкий свет.
22
– Ты не похож ни на что в этой чаще! Говорить ты слу-
чайно не умеешь? – спросил я. – Ну, раз не можешь, так
и скажи!
Мираж не обманул моего доверия. Минут пятнадцать-
двадцать свет по-настоящему кормил клетки тела. Как
мать кормит маленького: сунет ложечку в ротик и ждет,
когда дитя проглотит. Потом еще ложечку. Но стоило на-
прячься или допустить хоть одно сомнение, как свет тот-
час начинал обтекать тело, не проникая внутрь.
В голове всплыли слова Мая: «В тех краях (он расска-
зывал о Семизонье) человек может наблюдать одно из
редких явлений – дождь светлячков. Необыкновенное
явление нам, трусам, недоступно, поскольку происходит
ночью. В вертепе кошмара светлячки – редкие посланни-
ки добра». Я стал догадываться, что это та энергия, кото-
рую дает космос, чтобы накормить людей во время их сна.
Здесь, в «D», я смог ее увидеть, если слово «увидеть»
подходит для описания.
Тем временем прозрачный зверь сомнения мешкал
недолго:
«Может, я увидел свечение только из-за стука? Су-
масшедшие всегда хвастаются необычными видениями в
моменты припадков безумия. Прекрати я стучать, и ни-
какого света не будет! Эти блики и галлюцинации вызва-
ны моим сумасшедшим барабаном, вот и все… Наверное,
это так! – стал подчиняться я, – сейчас остановлюсь, и
наваждение уйдет. Дай-ка проверю это свечение!»
Мысль обрела силу и замедлила удары. Очень скоро я
почувствовал, как крепнет хватка призрачного зверя. Бо-
23
ковым зрением я заметил, что остальные обитатели зоны
«D» стали настороженно поворачивать ко мне морды.
Наверное, это бывает со всеми – некое безотчетное
состояние, дрогнувшая бдительность, когда искушаешь
себя: посмотрю, что будет, интересно, хоть и немного
опасно. Ну, так вот поглядим!
В детстве я много лет поднимался и спускался на лифте
и всегда видел кнопку аварийной остановки. Мать про-
жужжала мне все уши, говоря, что нажимать ее нельзя. Но
где там – все время ездить и так ни разу не испробовать?
Нажал-таки! Всю ночь провел в застрявшем лифте, боясь
звать на помощь и получить нагоняй. Сейчас могло слу-
читься кое-что похуже; зверь сомнения грубо напирал:
«Разве не большее сумасшествие – стучать в ночном
лесу по железке, лишать покоя себя, невинных зверей, а
потом еще и весь следующий день бороться со сном?!»
И, о Боже, как трудно стало ударить в следующий раз!
Навалилась адская усталость. В моем размеренном бое
если и не было смысла, то хоть присутствовала направ-
ленность, витальное упорство. Теперь же пришли безыс-
ходность и усталость, бороться с которыми невозможно.
– А как замерзают во вьюгу, о-о-о, – разбудил меня
динамик, – тускнеет надежда, и ты баюкаешь себя мыс-
лью, что все равно уже замерз до костей, – так не лучше
ли перестать двигаться, все тщетно? Выхода нет, на сотни
миль сплошная ледяная пурга…
Баритон стих, будто чувствуя себя виноватым в том,
что разбудил.
Вокруг меня непролазные джунгли, довольно тепло,
около 90—100 по Фаренгейту. Но если разобраться, то чем
24
мой тупик отличается от леденеющего странника, оста-
вившего надежду?
«Бряк!» – меня вывела из ступора вздрогнувшая
кисть. Уже не контролируя движения, я уронил занесен-
ную назад руку. Эта случайность невероятно помогла.
Что было сил я поднял кулак с зажатой монтировкой и
принялся колотить, будто пытаясь убить незримого зве-
ря сомнения. Окружающее стало принимать привычные
черты. Обитатели этого странного места занялись своими
нехитрыми делами, будто не замечая моего грохота. Я же
вслух выругался на себя и зарекся останавливаться, поку-
да во мне есть жизнь.
25
ГЛ А В А 4
Ночь тянулась и тянулась. Я стучал, лязгал, порою бес-
сильно ронял руку. В один момент я поймал синхронный
ритм:
«Тук, друк, … тук, друк…» – удары сердца резони-
ровали с боем монтировкой. Появились силы даже что-то
напевать себе под нос. Животные, насколько я мог судить,
представляли угрозу ровно настолько, насколько я ими ин-
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Планка абсолюта», автора Сергей Cупремов. Данная книга имеет возрастное ограничение 18+, относится к жанру «Современная русская литература».. Книга «Планка абсолюта» была издана в 2018 году. Приятного чтения!
О проекте
О подписке
Другие проекты