Все притихли. Первый автомобиль как раз показался из-за деревьев – еще далеко, но пер сурово и решительно, не мешкая и не отвлекаясь. А это, знаете ли, армейский хамви. Я по транспортной части знаток ниже среднего – мы, как сообщалось ранее, все больше пешим ходом – да и темно еще, так что точнее сказать не возьмусь. Но до боли знакомые прямые углы и ширина в половину дороги говорят за себя, а за принадлежность к самым что ни на есть вооруженным силам расписывается пулемет пятидесятого калибра, торчащий над кабиной. Проскочил, приблизившись в крайней точке где-то ярдов на пятьдесят, я чуть глаза не сломал, в него всматриваясь. Ого ж. Если не армейцы, которым по статусу положено тяжелое вооружение, то вот так очень злые люди и должны выглядеть.

Ни малейшего внимания на меня, растянувшегося на холме, ночные ездоки не обратили, проскочили мимо, даже не скинув скорость. И унеслись дальше на север.

Не нравится мне все это. Непонятное пугает – утверждено мастерами ужасов.

– Не остановились, – озадаченно откомментировал Мик. – Насчет злых не знаю, но уж точно слеподырые. Может, оно и к лучшему?

– У них пушка была! – прошипела Айрин. – Что за страна такая, что тут с пушкой ездить надо? Или сюда уже вторглись? Мы точно в Канаде? Я думала, вы тут с вашей бесплатной медициной добренькие все и ничуть не воинственные.

– Молчать! Еще едут!

Кажется, Мику пришлось зажать Айрин рот – снизу донеслась ожесточенная возня и недовольное мычание. Да уж, намаемся мы с ней. До сих пор я не воспринимал ее как свою проблему, поскольку нас волокло по течению и ни разделиться, ни побарахтаться толком не удавалось. А вот теперь, с другой стороны, я сам буду за все в ответе, и все ляпы персонала становятся моей личной ответственностью.

Вот и остальные машины подтянулись. Первым шел старомодный MRAP, за ним два грузовика под тентами, потом еще какая-то мордастая угловатая машина со вращающейся фиговиной над кузовом. От этой подвижной штуки я добра уж точно не ждал и вжался в землю поплотнее, даже травкой закусил. Ух ты, травка-то свежая, почти вкусная. А штука, по всей видимости, оказалась радаром, по крайней мере меня в траве не увидела, не высветила и не подстрелила. И на том спасибо тебе, штука. Я-то знаю, что хуже может быть всегда.

Замыкали колонну еще два хамви – по крайней мере, один из них точно был таковым и был украшен автоматическим гранатометом Mk19. У второго было побольше покатых линий в силуэте – очевидно, новая модель, исполненная с расчетом на дебилов, способных убиться даже об угол кузова, а на турели у него имелся ни много ни мало шестиствольный миниган. Вот за ним наконец-то нашелся живой человек, торчащий из люка на крыше, но разглядеть его в деталях мне не удалось. Нужен бинокль, да желательно с ночным режимом. Успел только отметить обтянутую камуфляжем каску. Разумно, боец. Нет задачи важнее, чем прикрыть арбуз. Надо тоже озаботиться.

Колонна под мощное тарахтение двигателей исчезла в ночи. Я приподнял голову, покрутил ею. Вроде больше никакой подозрительной активности не замечено. Да и чего я тут буду из себя изображать, когда вон там внизу с комфортом сидит по-турецки натуральный детектор возмущений в эфире. Поднялся и, отряхивая с груди землю, неторопливо спустился вниз, к своей компании.

– И кто это был? – немедленно приступил к дознанию сержант Барнет.

– Без понятия, Чарли. Проехали мимо, как видишь, в силах тяжких. Не знаю, что было в тех двух грузовиках, но даже в одних колесниках хватило бы народу, чтобы с нами говорить свысока. Никогда не следует набиваться на разговор, который не сможешь склонить в свою пользу. Особенно с военными, у которых вместо мыслей приказы. Вылезать им под колеса выглядит откровенно неудачной идеей.

– Так разве военные не за нас?

Повисла тягостная пауза. Чарли огляделся недоуменно, ища поддержки. Дивный он все-таки экземпляр. Мы тут все не без странностей, но считать персонально себя тем самым, за кого военные – это уж прямо за гранью наивности. Особенно когда у нас в компании такие нелегалы, каких и не объяснишь без привлечения лишних сущностей.

– Я не знаю, – ответил я наконец, ибо Чарли на полном серьезе ждал ответа. – Военные, Чарли, исполняют приказы командования. А вот что оно им прикажет – я и представить себе не могу. По крайней мере пока не пойму, что тут творится… и чья вообще это армия. А то мне показалось, что они в акупате вроде твоего.

– И чего?

– А того, что местные носят вот такое, как у меня, ядовито-зелененькое. По крайней мере должны носить.

Народ взял паузу на осмысление.

– А далеко тут до границы? – поинтересовалась Айрин осторожно. – Могут это быть наши военные? На правах, скажем, помощи и поддержки…

– Или, например, оккупации и насаждения демократии, – поддержал Мик. – С этими благородными целями их куда только ни заносит.

– Если бы я точно знал, где мы, то непременно бы подсчитал. Навскидку могут и они быть, действительно – на одной заправке можно доехать.

Можно-то оно можно, только вот куда и зачем им продвигаться, да еще ночью? Да и грозной силой подобная колонна выглядит только в сравнении с нами, беспортошными, а на армию вторжения не тянет никак. Впрочем, чего гадать – надо собирать информацию.

– Дорогу мы нашли, – объявил я для всех и даже рукой обозначил направление. – Это, по всей видимости, Хайвей номер 6, других австострад я в этих краях не представляю. На юг он идет аж до самого города Виннипег и дальше, в Миннесоту или Северную Дакоту. Допустим, ориентировочно назначу до границы миль триста. С гаком, как говорит один мой русский знакомый, что означает произвольный коэффициент.

– И ты вот сюда нас затащил?! – взвыла Айрин, аж за голову схватившись. – За триста миль от родной страны, причем от тех ее штатов, которые я и на карте-то не факт что найду? А более очевидных путей прямо в Калифорнию тут нету? Чтобы сесть на автобус и вот уже там? Или на самолет, чтобы поспеть прямо к обеду?

– Мимо Виннипега вряд ли как-то удастся. Он вроде небольшой по вашим меркам, но на пересечении всех значимых дорог. Даже если захочешь выбраться на западное побережье, то опять же через него и до Ванкувера. Впрочем, маленьких аэродромов тут почти везде хватает, можешь попробовать там договориться.

– Вообще-то это ты должен договариваться! – вступил Чарли. – Мы тебя не просили сюда нас выбрасывать, помнишь? Я так прямо и сказал – домой нас вези!

– Верно! – согласилась Айрин, и надо заметить, получить от нее согласие с чем бы то ни было оказалось весьма неожиданно. – Как мы должны барахтаться, если у нас ни телефонов нет, ни наличных, а кредитки то ли еще работают, а то ли уже нет? Мы даже связаться ни с кем не сможем, кроме как за счет абонента! И можно подумать, я хоть один номер из телефонной книги помню наизусть!

– Если нас тут арестуют, то обязаны будут связаться с указанными лицами, – блеснул Чарли знанием протокола. – Тут уж как-нибудь объяснимся. Но в самом деле, неужели нет более гуманного метода? У Мейсона тут наверняка есть какие-нибудь знакомые, всякие эти… браконьеры, контрабандисты, беглецы от закона…

Хорошенького же он обо мне мнения. Правда, я сам виноват, ибо каждый раз на прямой вопрос о роде деятельности начинаю изворачиваться и врать – когда удачно, а когда и не особо. Не то чтобы я стеснялся… хотя да, есть немного. В основном развития допроса. Мол, почему вместо того, чтобы делать карьеру, ты при каждом удобном случае возвращаешься домой, заваливаешься колодой на диван и ведешь безмятежное растительное существование, пока очередной жареный петух не клюнет? Нечего мне на это ответить, если исключить очевидный залп грубости. Был бы я энергичный, бодрый или хотя бы целеустремленный, так сейчас уже вынужден был бы крутить какими-нибудь амбициозными проектами от имени и в интересах очень больших людей – а мне этого не хочется. Большие люди, как правило, оказываются не особо хорошими, а все их интересы рано или поздно сводятся к сохранению своей величины всеми правдами и неправдами, с неизменно возрастающим перекосом в сторону последних. А я свое дело люблю и не желаю его осквернять любимым тезисом безвольных трудяг «просто выполняю приказы». Так что трудовой режим у меня неровный – от интересной операции до той, от которой не отвертишься. И нет, нету у меня никаких знакомых браконьеров и контрабандистов, по крайней мере тут, в Канаде. Тут у меня вообще знакомых по минимуму – я планирую переехать сюда в пожилых годах мирно доживать остаток жизни и не хочу спотыкаться о дела давно минувших дней.

– У меня тут есть дед. Не так чтобы далеко – меньше чем на полпути к этому самому Виннипегу. Если очень невтерпеж, можем к нему обратиться, он как-нибудь поможет вам организоваться. Да и знакомые если у кого есть, то у него.

Вообще-то я его не хотел вмешивать, но что ж поделать? Дед у меня понятливый, в беде не бросит и лишнего не спросит. К слову, и наших инородцев можно было бы где-нибудь у него в подвале сныкать до поры до времени. А поселок или, как их тут называют, сообщество Джипсумвилль, где он живет, пусть не центр мировой культуры, но вполне благоустроен. Есть у них и сотовая связь, и телевидение, и вроде бы даже беспроводной интернет по крайней мере в паре заведений. Весь вопрос в том, как дотуда добраться, не спалившись по дороге и не попавшись непонятным армейцам, которые повадились кататься по округе. Тут серьезные дистанции, запросто может и сотня миль набежать. Пешком по придорожному перелеску, чтобы никому на глаза не вылезать, мы будем колупаться долгонько, и есть мнение, что кроме меня да этого несгибаемого рыжего титана, столько вообще никто не отшагает. Надо ловить попутку, да не абы какую, а чтобы было шесть свободных мест и водитель, желательно, слепоглухотупой.

– Это тот самый дед, у которого туалет во дворе? – поежилась Айрин.

– Тот, но не там. В лесу охотничья хижина. А здесь нормальный дом, в девяностых перестроенный, с полным набором удобств, включая кухню, душ и даже ванну.

– Вот это мне подходит! Как туда попасть?

– Ты б не расслаблялась, – опасливо посоветовал Чарли. – Видел я этого деда, он к нам в школу приходил как-то. Такой, блин, крокодил Данди!… Не уверен я, что под ванной он понимает то же самое, что мы.

– Сам-то ты что в ваннах понимаешь? – не дала себя сбить с толку Айрин. – Ты что, метросексуал?

– Мое дело предупредить, – обиделся Чарли и заткнулся, хотя, как мне показалось, губами шевелить продолжил.

– А я по-прежнему придерживаюсь мнения, что входить в контакт с общественностью преждевременно, – внес свою лепту Фирзаил. – История как нашего, так и любого другого мира изобилует прецедентами. Появление инакообразных – всегда большое потрясение для социума, который к тому же в данном случае не выглядит очень уж гостеприимным… я говорю исходя из знакомства с ограниченным кругом ваших сородичей, мне его хватило, чтобы понять, что под горячую руку вам лучше не попадаться. Так что я предпочел бы временно побыть нераспознанным, и уверен, что для нашего большого приятеля это тоже оптимальная стратегия.

– Не пытайся встать между женщиной и ванной, – предупредил его Мик. – Хотя в целом я с тобой согласен, и вот что… Мейсон, а не разделиться бы нам ненадолго?

Я уж и сам к этой идее пришел. Очень не хотелось бы, но, похоже, придется – потому что тут у нас две группы, желающие несовместимого. Если я возьму Айрин и Чарли, нас будет всего трое и, несмотря на некоторую экзотичность, практически не странных. Ну, не настолько, чтобы повергнуть случайного встречного в экзистенциальный шок. Случайная попутка не погнушается добросить нас до окрестностей Джипсумвилля – так или иначе любому, кто движется на юг, с шоссе деться некуда. Там я сдам этих пораженцев деду, попрошу его за ними присмотреть, а то и помочь организоваться, если придут идеи, а сам одолжу его пикап и вернусь за остальными. Сам за рулем, ни с кем не придется объясняться. Может быть, какой-нибудь одеждой для рыжего разживусь – вот папаша мой, например, габаритов схожих, должны у деда быть какие-то его охотничьи шмотки, благо здесь это традиционное семейное хобби. Куртка, штаны, перчатки, шляпа с полями… вот с ботинками сложнее будет – у него такая ступня, что я со своим двенадцатым размером ощущаю себя китайской фарфоровой балериной, к тому же пальцы скорее растопырены по образцу человекообразной обезьяны, нежели сдвинуты по-человечески. Шлепанцы на нем вроде вьетнамок – случись нужда быстро бегать, вряд ли в них он покажет чудеса скорости. Хотя, если то мерцание, что демонстрировал Хранитель Эл, и ему доступно, то большого значения это не имеет. Как бы все же научиться с ним общаться? А то он вроде и толковый парень, но без четких коммуникативных навыков этим не очень-то попользуешься.

– А ты что, домой не собираешься? – изумилась Айрин в адрес Мика. – Ты-то не здешний, чего ты здесь забыл?

– Как – чего? – Мик удивился ничуть не меньше. – А мир кто спасать будет? Мейсона одного поди оставь, он тут же под кустом спать пристроится.

Грубо. Но правда.

– Так поехали все вместе! Не очень-то мне верится, что мир так уж надо спасать, – Айрин покосилась на зловещую багровую луну и зябко поежилась, – Или что вы, два идиота, хоть чем-то можете ему помочь… но если уж все-таки спасать, то стоит начинать с тех краев, которые нужны хоть кому-то, а не с этой глухомани!

Так бы и прибил, честное слово. Почему-то каждый уверен, что больше всего миру нужны именно те края, где у него квартира в долгосрочной аренде. И никакого понимания ситуации – что опыта у нас нет, и вообще нет ничего, кроме наглости и эльфа, которого того гляди ветром снесет. И что очень необдуманно вылезать в самый центр мирового внимания с трюком «абракадабра, а теперь мы попробуем заштопать разрыв в ткани мироздания» без предварительно проведенных проб.

– Да ты вперед не забегай, – предложил я как мог доброжелательно. – Имей в виду, что никто еще никуда особо не едет. Доберемся до деда – уже хорошо, там и будете думать, что дальше, а я тем временем за остальными вернусь. При военном положении могут быть проблемы с дальними поездками, и особенно с пересечением границ, так что не стоит заранее губы раскатывать.

– Накаркаешь – прикончу! – ахнула Айрин испуганно. – Я вам покажу проблемы! Я тут застревать не собираюсь, помяните мое слово! В следующий раз… надеюсь, что не будет следующего раза, но если вдруг – чтоб не смел меня выбрасывать туда, где нельзя такси поймать и уехать от вас, долбоклюев!

Оставим без комментариев. Я ведь со своей стороны заинтересован в культурном и безболезненном расставании как бы даже не больше, чем она. В минувшей эпопее без нее было ну просто никак (мелькает даже предательская мысль, что оно бы и лучше, чтобы никак и впредь оставалось – так нет же, влезли в историю), но для продолжения банкета на своем поле скандальная и склонная к истерикам публика нужна меньше всего. Нам нужна будет прежде всего взвешенность в поступках, какой от королевы драмы ждать не приходится. Да и Чарли в своей полублаженной, полудепрессивной ипостаси вряд ли сойдет за подходящую компанию. Бросать их в глуши, конечно, не дело, а вот посадить на рейсовый автобус до мест обетованных – очень заманчивый вариант из серии «и нашим, и вашим». Даже билеты им, пожалуй, за свой счет куплю, чтобы и тут не растерялись и не пришлось повторно выручать эту скандалистку. И первый-то раз получился, скажем так, несколько неоднозначным… Со второго мироздание может вовсе в такой узел завязаться, что дешевле не начинать.

– Давайте тут и разойдемся, – предложил Мик. – Чтобы найтись было проще. Холмик за ориентир будет. Вон перелесок симпатичный, мы там присядем и подождем, пока Мейсон за нами вернется, а вы выходите на шоссе и топайте.

– А если машин не будет – сколько нам тут идти-то? – испугался Чарли. – Или если будут, но не в ту сторону? А если правда военные и спросят, чего мы тут ночами шаримся, что им отвечать-то? Еще посчитают за террористов или шпионов каких-нибудь! Может, надо до утра подождать, грибниками назовемся?

Предприимчивы и осторожны они, иностранные полицейские.

– Мы лишний раз высовываться не будем, если вдруг целая автоколонна – то в лес и уйдем. А вот если одиночная попутка, то тут нам форма даже на руку – сами прикинемся военными, скажем, что от своих отстали.

– И я тоже? – Айрин с сомнением покосилась на свой цивильный гардероб. Надо было и ее переодеть при возможности, но представляю, с каким пылом она бы заартачилась. Так и ходит во всем черном, словно очень мускулистая вампирша. – Солдат Джейн в самоволке? Сара Коннор? Эта, как ее – Старбакс? Мейсон, если скажешь «Лара Крофт», я тебе в глаз двину.

Ну, скажет тоже. Для Лары ей штаны на метр подрезать придется.

– Квенту пишет жизнь. Выбери, что тебе ближе – хоть гражданский специалист, хоть очередной перезапуск Терминатора, хоть приблудившаяся Покахонтас. Какая тебе вообще разница, кем называться? Мы не станем связываться ни с кем интеллектуальным настолько, чтобы заподозрить неправду.

Вряд ли это будет так уж трудно – от избытка мозгов люди в наше время в лесную глушь не забираются. А те, кто забрался или, напротив, так и не выбрался, да еще и по ночам катается – тех только ленивый не заболтает.

Мы произвели краткую рокировку рюкзаками. Я забрал тот, в котором ленты для пулемета, магазины к нему же и «бенелли» в боковом креплении. Мик со своим так и не расставался, а тот, что мы привезли из дома, набитый хранительскими питательными брикетами и их же здоровенными револьверами, перешел к рыжему. Осталось не нарваться ни на какие приключения до тех пор, пока мы снова не воссоединимся. Фон Хендман махнул рукой и направился в густой перелесок рядом с дорогой. Эльф понуро поволокся за ним, а рыжий верзила вдруг забуксовал, пытливо буравя меня недоумевающими багровыми лупетками. Типа, как это понимать, начальник? Наивный он, в отличие от скорбного многим неприятным опытом Фирзаила. Невдомек ему, как в мире, именуемом цивилизованным, реагируют на франкен-существ и тарзанов. Да и откуда ему, если сам он из тех удивительных краев, куда не летят самолеты и не едут поезда? Правда, однажды я его уже обнаружил в камере, откуда извлек, сам не зная зачем, но ничему его тот случай не научил. Как бы ему объяснять: дело, мол, вовсе не в том, что папочка тебя больше не любит?

– Слушай, Фирзаил, а ты на их языке не говоришь? – поинтересовался я с некоторым запозданием.

– На чьем? Их? – эльф сделал круглые глаза. – Нет, не говорю и вряд ли смогу. Он у них, как бы сказать, сильно другой, только отчасти фонетический.

– То есть, может быть, он у нас не совсем немой, а просто говорит иначе?

– Э… нет, пожалуй, если бы он хоть как-то пытался говорить, мы бы это заметили. Я не знаю, почему он молчит, но он именно молчит.

– А можно как-то довести до него мысль? Я видел, ты с каким-то там Магом играл в переглядки и вроде бы даже данными обменивался.

– Это Маг со мной обменивался. Их нативная способность.

– Как бы то ни было, надо до него донести, что он должен с вами сидеть и ждать, потому что если он вырвется и вприпрыжку за нами понесется, это может оказаться совсем некстати.

Эльф насупился, и ослиные уши его, вынырнувшие из-под миковой кепки, зашелестели в явном знаменовании неудовольствия.

– И эту чрезвычайно важную обязанность надо возложить именно на меня, не так ли? Мало того, что я пошел в ваш мир, а не в свой собственный, хотя там непочатый край дел, и готов помогать в том, в чем вы сами никогда не преуспеете… Теперь вы еще хотите, чтобы именно я работал для вас переводчиком, а то еще и нянькой для каждого вашего питомца с ограниченными способностями?

Если так смотреть, то он прав. Но если смотреть иначе…

– В свой мир ты не сунулся, потому что там восставший плебс таких, как ты, на воротах вешает, – не растерялся Мик. – А с нами пошел, сам же признался, потому, что сгоряча полез в друзья. Вот и получай все, что друзьям причитается. Тоже мне, страдалец. Да я сам бы этого паренька уговорил, но у меня все к рукоприкладству сводится, а если он мне даст сдачи – тебе же придется меня и с елки снимать, и бульоном отпаивать.

– Кыш! – не очень уверенно предложил рыжему Чарли и сделал неуверенный жест рукой, словно бы отгоняя надоедливую муху. – Фу! Пошел! Место!

– Отстань от него! – внезапно взвилась Айрин. – Что ж вы творите-то? Один безобидный дурачок и вокруг него – толпа злобных идиотов! Иди, иди с ними, вернемся мы за тобой!

Не иначе как материнский инстинкт прорезался.