В глазах Оксаны ничего, кроме участливой тупости. Похоже, она понятия не имеет о вопросах анкеты. Зверев растерянно улыбнулся. Отдал папку. Откровенничать с комендантшей не хотелось. Чего доброго, примут за перепуганного мышонка и откажут. В контракте, кстати, оговорено: « работодатель вправе расторгнуть договор в одностороннем порядке в случае профессиональной непригодности работника». Пригодность определяет анкета. Там много вопросов связано со страхом: от детского до животного и панического.

Безо всякого аппетита Михаил Иванович расправился с комплексным обедом из заграничных полуфабрикатов. Котлеты пахли мясом, но жевались как прессованная промокашка. В тарелке плавали кружочки жира, но к ложке они не прилипали. Аккуратненькие кусочки хлеба толщиной со стирательную резинку не возбуждали аппетита. К тому же, вкусом были похожи на резиновый ластик. На блюдце лежало нечто похожее на стельки для кедов: кусочки твёрдого сыра вплавленного в серое тесто. Михаил Иванович проверять вкуса пиццы не рискнул. Он пожалел, что в анкете проявил терпимость к пище из полуфабрикатов.

Времени было много, Михаил Иванович вышел из гостиницы. Решил прогуляться по городку. В России полным-полно населённых пунктов со званием города, где населения тысяч десять, а то и меньше. Зверев прошёлся по скучным магазинчикам с одинаковым набором товаров. Жвачки, «памперсы», «тампаксы», чай в пакетиках и вакуумные упаковки «готовых котлет» – меню гостиничной столовки.

Жизни вдали от такой цивилизации в течение трёх месяцев можно только радоваться. А если все продовольственные запасы составлены из таких продуктов? Интересно, хватит ли заработанных денег на лечение желудка? Зверев улыбнулся. Наверняка и на реабилитацию останется.

Михаил Иванович вышел из душного магазина. Дул резкий ветер с колючей снежной крупой. Праздношатающихся по улице было немного. На высокое деревянное крыльцо поднялась ватага пацанов. Один из них остановился у дверей местного «супермаркета». Он развернулся и побежал за мужиком, назвавшимся в тамбуре электрички Михаилом Ивановичем.

Парень подбежал к Звереву, потянул его за рукав дублёнки.

– Михаил Иванович!

– Здравствуй! – сказал Зверев. Появление едва знакомого паренька обрадовало его.

– Меня зовут Сергей, – парень в спортивном костюме машинально протянул руку. Тотчас, смутившись, опустил её и спрятал ладонь за спину.

– Будем знакомы! – Михаил Иванович протянул руку.

Пожатие Сергея было деликатным. Чувствовалось, не желает показать силу. Но и малой хватило, чтобы хрустнула ладонь Михаила Ивановича. Зверев никогда не занимался спортом. Физкультуру терпеть не мог с первого класса, предпочитая уличным играм занятия с конструктором и пластмассовыми солдатиками. Росту в нём было чуть больше полутора метров. Уши с торчащими из них пучками волос располагались много выше бровей. Казалось, они начинают расти с уровня глаз. Высокий лоб уходил куда-то за темя, потому что волосы остались только на висках. Глаза Михаила Ивановича не выцвели, как это бывает у всех кареглазых. Они оставались чёрными и живыми.

Молодой человек, назвавшийся Сергеем, был хорошо физически развитым. Его пружинящая походка выдавала кипучую натуру. Глядя на него, Михаил Иванович определил: такой человек может в момент мобилизоваться и действовать. Он лидер. Зверев предложил Сергею зайти в кафе, выпить чего-нибудь. Парень согласился. Некоторое время они шли молча. Михаил Иванович чувствовал, у Сергея есть важная информация.

– Зайдём? – Сергей кивнул на вывеску «Биг-Мак».

Зверева затошнило. Он посмотрел на противоположную сторону улицы. Заметил «рюмочную», от её вида стошнило ещё сильнее. Всё-таки поколение «Пепси» иногда мудрее, решил Михаил Иванович.

– Зайдём, – согласился Зверев, увидев через окно пустующие столики.

Они вошли в грязный коридор. Бабушка в синем халате потребовала сдать одежду. Михаил Иванович вынул из карманов дублёнки бумажник и портсигар. Сдал одежду, поблагодарил безучастную бабулю и двинулся вслед за молодым спутником. Сергея не заставили раздеваться. Спортивная куртка, по-видимому, не является верхней одеждой.

Они присели за крайний столик. Тотчас подбежала шустрая девчушка в бейсболке с длиннющим синим козырьком. Курчавые русые волосы были заправлены под ворот халата. Она подскочила как заправский футболист, обогнув на ходу коллегу увальня, собирающегося обслужить посетителей.

– Что будете? – спросила она вежливо, но без подобострастия.

– А что есть? – спросил Михаил Иванович. Прочтя имя официантки вязью вышитое на её мощной груди, Зверев добавил, – Наташа.

– Перед вами меню!

– А тебю? – решил сострить Сергей.

– У нас приличное заморское заведение! – без злобы сказала Наташа. Глаза её светились.

– А еда приличная? – спросил Михаил Иванович, поморщившись.

– На любителя!

– Пиво есть в детском кафе?

– Сейчас оно считается напитком безалкогольным! – Наташа моргнула обоими глазами, показав длинные натуральные ресницы.

– Мне гамбургер и большой бокал колы! – сказал Сергей, пробежав глазами по меню.

– А вам? – склонилась Наташа к пожилому посетителю в тёмно-зелёном пиджаке.

– Пива и, – Зверев покрутил пальцами, – пива, – закончил он заказ.

– Два пива?

– В одну кружку.

– У нас разовые стаканчики.

– Тогда большой стакан!

– Фисташки, кириешки?

– Лобстеры, – улыбнулся Михаил Иванович.

– Поняла, – сказала Наташа и умчалась.

– Интересно, что она поняла, – пробурчал Зверев.

– Принесёт лобстеров, – предположил Сергей.

Михаил Иванович заскучал. Всё, что хотел сказать молодой турист, читалось на его лице. Похоже, Сергей принял незнакомого коротышку за известного телерепортёра (это сходство подмечали многие) и решил пригласить его на турбазу для какой-нибудь конференции-брифинга, или как там у них называется. Или его послали уговорить журналиста взять интервью у начальника базы? Михаил Иванович при всём желании сделать этого не мог.

– Курить здесь, конечно, нельзя, – сказал он вслух, показав взглядом на столики, на которых не то что пепельниц, обычных солонок не было.

Сергей заёрзал на пластиковом стуле. Говорить в присутствии общительной официантки не хотелось. Где же она болтается до сих пор? Неужели разогреть одинокий гамбургер такая проблема? Или пошла удить лобстеров?

Михаил Иванович промолчал. Начавшему разговор труднее отказываться от предложения собеседника. Наташа, наконец, появилась. Она поставила на столик поднос с заказом. Лобстеров, конечно, не было. Официантка быстро освободила поднос и попросила расчёт.

– В приличных заморских заведениях деньги берут сразу, не дожидаясь смерти клиента от отравления? – спросил Сергей.

– Наверное, – официантка пожала плечами. Как будто не она только что шутила по поводу заморских заведений. Настроение Наташи исчезло. То ли лобстеров не нашла, то ли поговорила по телефону со свекровью.

Михаил Иванович рассчитался за пиво, не поинтересовавшись его названием. Не имело смысла выяснять у насупившейся официантки происхождение пива. Всё равно из одной бочки! Сергей не стал хохмить, отсчитал деньги до копеечки и выложил поверх листа меню.

Наташа забрала деньги и ушла, не спросив о дополнительных заказах и не пожелав приятного аппетита. Оно и понятно, ни в одном заморском языке такого словосочетания нет.

– И что? – спросил наконец Зверев. Молчание собеседника становилось угнетающим.

– Михаил Иванович, вы устроились на подстанцию?

– Да, – ответил ошарашенный Зверев.

– Какой вам интерес одному зимовать в тайге?

Михаил Иванович поднял лохматые брови.

– Финансовый.

– Де-деньги? – поперхнулся собеседник.

– Серёжа, – протянул Зверев, – думаешь, у меня их куры не клюют?

– У вас и кур-то нет, – улыбнулся Сергей.

Зверев отпил пива и зажмурился.

– Вы знаете о судьбе ваших предшественников?

– Какая бы ни была их судьба, я принял решение.

– Они находятся в психушке, – сказал Сергей и по выражению лица Михаила Ивановича понял, для него это не новость.

– Сергей, для чего ты затеял этот разговор? – спросил Зверев, наклонившись над столом. Голоса он не понижал, но выглядел заговорщицки.

– Михаил Иванович, вы сильная личность, – Сергей помолчал, подбирая слова, – но никакие деньги не помогут вновь стать человеком.

– Из обезьяны?

– Хуже. По их терминологии, из «овоща».

– Какой у тебя интерес?

– Второй сторож был моим знакомым. Хорошим парнем. Он хотел жениться. Вот на этой Наташе, – Сергей кивнул в сторону стойки кафе. – Её родители поставили условие: никакой торжественной свадьбы. Потому что он женился во второй раз. Наташа, узнав это, возмутилась. Лёха плюнул на всё и решил заработать на свадьбу. Для этого согласился на сумасшедшую работу.

– Сколько ему обещали?

– Сто тысяч, – вполголоса сообщил Сергей.

Михаил Иванович согласно кивнул. Правильно. Ему обещают заработок за троих. Триста тысяч долларов – по три в день! Где ещё дадут такие деньги? Пригожин второпях сунул контракт, а теперь отговаривает. Сам и через знакомых.

– Жаль друга? – спросил он вслух.

– Он был нормальным, весёлым парнем!

– Что-нибудь рассказывал, когда вернулся?

– Доктор сообщил, что он уже никому ничего не скажет.

– Сергей! Тебе, какая разница, поеду я на работу или нет? – Михаил Иванович посмотрел в глаза собеседнику. Он хотел услышать честный ответ и не сомневался в этом.

– Пригожин сволочь, – сказал Сергей и опустил голову.

– Почему?

– Он вам сказал, что люди после зимовки уезжают на собственных машинах?

– Он сказал правду. А в объявлении написал, что нуждается в человеке с железными нервами.

– Это ловушка! – выкрикнул Сергей. Он не знал, как ещё отговорить Зверева от опасной командировки. Жаль человека способного одним взглядом заставить громилу выпрыгнуть из электрички.

Люди за дальним столиком повернули головы.

– Я уже подписал контракт.

– Так быстро? – глаза Сергея расширились.

– А твой знакомый долго думал?

– У него были особые обстоятельства.

Михаил Иванович решил, что разговор ни к чему не приведёт. Он допил пиво, встал из-за стола, протянул руку.

– Будь здоров.

– Он отец города, – быстро зашептал Сергей. – Все работают на него и служат только его интересам. Вы подумайте, понаблюдайте и откажитесь!

– Обязательно, – заверил Михаил Иванович. Пожал руку и вышел из кафе.

Зимнее солнце расходовало энергию экономно, как сороковаттная лампочка: ни тепла, ни света. Зверев улыбнулся. Стал уже мыслить как настоящий электрик. Это судьба!

А насчёт понаблюдать, Сергей прав, пожалуй. Попал в самую точку, что называется. Михаил Иванович с детства любил наблюдать. За людьми и их поступками, за поведением животных, а впоследствии – жизнедеятельностью микроорганизмов. Наблюдать, анализировать, делать выводы. Только вот, добывать информацию по-шпионски Зверев не умел: подслушивать, вынюхивать, заглядывать в мусорные ящики не обучен. Он решил проанализировать имеющиеся наблюдения.

Зверев вспомнил всех, встречавшихся ему в Пастухово. При разговоре губы каждого местного человека вытягивались точно так же, как у господина Пригожина. Это легко объясняется особенностями местного диалекта. Уважение гостиничных работниц к начальнику градообразующего предприятия – это не подхалимаж, а жизненная необходимость. Любому начальнику не по душе огласка двух подряд случаев сумасшествия, поэтому Пригожин придумал легенду об автомобилях. Уехали на заработанных машинах, и все дела. В прошлом руководитель, Михаил Иванович прекрасно понимал, что нет такого работяги, который бы ни плюнул в след своего начальника. Так и этак обдумав имеющиеся факты, Зверев не нашёл ничего сволочного в личности Пригожина.

Михаил Иванович задержался в холле гостиницы. Он присел у журнального столика, полистал прессу.

– Интересуемся историей города? – проскрипел над ухом старческий голос.

– Да, – Михаил Иванович обернулся, не выпуская из рук местный альманах. Перед Зверевым стоял древний старичок в очках с гнутой алюминиевой оправой. Сквозь мутные стёкла проглядывали столь же мутные очи.

– Издалека? Надолго? По каким делам? – забросал вопросами дедок.

Михаил Иванович молча посмотрел на старика.

Дед повторил вопросы.

– Из России, – Михаил Иванович решил отвечать по порядку, но не точно, – на зимовку, деньги зарабатывать.

– В тайгу направишься?

– Да.

– Как уж получится.

– А ты смотри, – дед уселся рядом, сложил руки на столик, – чтобы получилось. Без свежатинки ноги протянешь.

– Что за зверь тут водится?

– Не будь ребёнком, – прошамкал дед. Задумался. Несколько раз вдохнул и выдохнул, свистя изношенными лёгкими. Молчал и Зверев.

– Бойся лукавого, – сказал, наконец, дед. – Зимний лешак покруче летнего заворачивает.

– А что делать? – спросил Зверев. Дед начал забавлять его.

– Шубейку свою вывороти наизнанку. Да обувку переметни!

– Шубу я выверну, а с сапогами-то как? Правый на левую ногу?

– Правый на левую! – передразнил дед, при этом совсем не шамкал. – Не сапоги, а валенки! Валенки одевай в тайге! И в рот, что попало, не пихай! – последний совет дед дал, глядя в замороженное окно.

Михаил Иванович смотрел на сморщенное лицо деда и молчал. С кем старик разговаривает? Выпал из реальности. Наверное, видит перед собой внучка или внучку.

– И повторяй вслух и про себя: «Господи, буде мне грешному!»

– Дед! Ты верующий?

– На войне атеистов нет! – дед отвернулся от окна. – Много спрашиваешь, мил человек.

Михаил Иванович удивился. Кажется, он задал единственный вопрос.

– Запомнил, что я сказал?

Зверев посмотрел на деда. Тот приподнял очки и показал глаза, покрытые мутной тонкой плёнкой, как у седого ворона.

– Запомнил.

– Тогда в путь! – дед с трудом поднялся и прошлёпал мимо столика администратора.

Зверев посмотрел на окно. Наледь снизу стекла образовала таёжный рисунок. Здесь были хвойные ветви, заснеженные вершины гор. На свободном от толстого слоя наледи стекле застыли в падении неправдоподобно огромные снежинки. В нижнем правом углу стекла располагалась избушка ни курьих ножках. Чем дольше Михаил Иванович рассматривал рисунок, тем больше предметов виделось ему. Возле избушки сидела чёрная Баба-Яга. Её лицо вытянулось, левый глаз моргнул. Обнажились острые клыки как в фильмах о вампирах.

Зверев зажмурился с силой, затем открыл глаза и отвернулся от привидевшегося. Снова посмотрел на окно – никаких рисунков не увидел. Обычная беспорядочная кристаллизация диполей воды!

Михаил Иванович вспомнил слова Сергея о том, что ни за какие деньги не вернуть психического здоровья. Если уже сейчас начинаются видения, не лучше ли расторгнуть контракт и бежать отсюда без оглядки?

– Похоже на избушку на курьих ножках! – раздался звонкий детский голос за спиной Зверева. Михаил Иванович оглянулся. На руках седой бабули сидела девочка и тыкала указательным пальцем в сторону окна.

– Ага, и Баба-Яга рядышком! – просюсюкала бабуля.

Зверев едва не хлопнул в ладоши от радости. Галлюцинаций, как известно, у троих одновременно не бывает!

– Она ещё подмигивает! – сказал Зверев, обращаясь к бабушке.

– Это добрая Баба-Яга! – сказала девочка.

Михаил Иванович убрал руку с широкого подоконника. От батареи шло сильное тепло. Ему стало понятно, откуда на заледенелом окне проступили тёмные силуэты избушки и скрюченной бабки.

Бабуля с внучкой прошли вглубь холла к телевизору. Михаил Иванович смотрел им вслед и думал. Почему в гостинице столько стариков? Или в Пастухове это единственное культурное место?

Зверев выпрямился, отряхнул рукав пиджака от облезающей с подоконника белой краски. Подходя к лестнице, он оглянулся. На замороженном стекле увидел мазню начинающего морозца-художника: широкой кисточкой, бесформенную и неуверенную.

В холле у телевизора на деревянных стульях сидели люди одетые в зимние пальто и полушубки. Какой-то тип на экране пытался угадать слово с одной неизвестной буквой из пяти. Старички подсказывали ему вслух, стуча кулаками по коленкам. Бабушки сидели поодаль и болели намного пассивнее. Они разговаривали вполголоса, но крепкими словами.

Зверев ушёл в номер. Множество впечатлений за несколько часов требовали вдумчивой оценки. Возможно, это последнее общение с миром людей. Михаил Иванович выругал себя за упаднические настроения. Подвернулся случай испытать нервы за хорошие деньги, к чему перегружать себя лишней информацией? Он прикрыл веки, решив подремать до ужина. До шести вечера ещё далеко, Михаил Иванович уткнулся лицом в подушку и потихоньку засопел.

Настойчивый стук в двери прервал отдых постояльца.

– Ужин, – сказал кто-то из-за двери.

– Не нужно, – Звереву захотелось продолжить дрёму.

– Михаил Иванович! Ужин входит в оплату за номер VIP!

Зверев открыл дверь. У порога стояла молоденькая девушка с подносом в руках. На нём стояла баночка пива и пакетик с фисташками.

– Скромненько.

– Но со вкусом.

Зверев посмотрел на горничную. В её форменном фартучке не было карманов, девушке некуда было лезть за словом. Михаил Иванович улыбнулся.

– Если хотите картофельного пюре с минтаем, спуститесь в столовую.

– А пюре с бифштексами? – пошутил Зверев.

– Будет, но не у нас, – девушка не улыбалась, но и не злилась. Горничная поставила поднос на стол, пожелала приятного аппетита и удалилась.

– Буфет у вас до скольки? – спросил Зверев, выглянув в коридор.

– Круглосуточно.

Зверев включил телевизор, пощёлкал тумблером. Работало только два канала. Михаил Иванович выбрал первый. Шла передача о сверхъестественных способностях человека. Имитация научного поиска как раз под пиво, решил Зверев. Он сел за стол, посмотрел на баночку. Михаил Иванович не любил крепкое пиво, оно всегда отдавало плохоочищенным спиртом. Однако всё оплачено, никуда не деться. Михаил Иванович открыл баночку.

Диктор, оставаясь за кадром, что-то говорил об уникальных младенцах. Способности вундеркиндов он связывал с особенностями родов. Михаил Иванович поперхнулся.

– Через запасной выход? – спросил он у диктора. Пиво приятно пузырилось в горле. Казалось, пары его проникают в мозг. Михаил Иванович прикинул, сколько баночек такого пива он сможет купить на свой заработок. Он ясно представил себе гостиничный холл, заставленный под завязку ящиками с пивом.

Улыбнулся.

– Стоит обратить внимание, – сказал диктор, – что биомеханизм родов отличается в деталях.