Уйти в минус

Логика происходящего меня обескураживала. Я не знал, что думать, мысли просто замыкались сами на себя. У меня сроду не было никаких позолоченных часов – я их терпеть не мог. Куда пропали мои смарт-часы тоже оставалось загадкой. По счастью, пришло сразу несколько SMS. Одно из них от папы, остальные просто какой-то спам. Это меня отвлекло и подало идею. Я написал папе в ответ:

– А где мои смарт-часы? – и поставил изумленный смайлик с поднятой бровью.

Пока ждал, вернулся к списку «Новая биография» и добавил полученные факты: «Не работал с Пашкой», «Женат не единожды» и «Живу в Казани». Отмотал в памяти события назад до момента, когда позвал Пашу работать вместе. Стало понятно, если этого не произошло, значит и в медиа-холдинге, скорее всего, я не работал. Наверное, что-то пошло иначе после института. Институт же я почти наверняка закончил, потому что в 1998 уже учился на втором курсе и вряд ли это могло поменяться. Получался жирный пробел в 20 лет между 2001 и 2021. Но особенно меня беспокоил 2006 год, в который я, получается, не встретил Катю.

Видимо, в капельнице были какие-то седативные препараты, потому что ко мне пришли беззаботность и отрешенность. Казавшееся таким важным прошлое медленно уходило на второй план. Я почти безболезненно для себя сделал вывод, что прошлого, которое я помню, жены Кати, дочек Евы и Вики никогда не существовало и существовать уже не будет в этой реальности. Надо бы поскорее принять этот факт и продолжать жить дальше. Раньше мне бы такая мысль показалась подлой, но под действием препаратов я этого уже не ощущал.

Таня до сих пор не звонила и не писала. Оставалась еще надежда, что Борька знает девичью фамилию Елены. Я написал ему SMS:

– Привет! Я оклемался. Как будет удобно – набери, плиз. Есть вопросы.

И почти сразу же от него поступил вызов:

– Ну, здарова, чо!

– Привет… Здоровей видали, знаешь ли, – ухмыльнулся я.

– Ну, давай, рассказывай, что случилось?

– Ох, такого за неделю не расскажешь, – посетовал я и подумал, что Боре я бы, пожалуй, мог рассказать, что со мной приключилось в коме.

– Ну, а если вкратце? Мне Танюха писала, что какая-то железнодорожная авария и потом медикаментозная кома.

– Видимо да. Я об этом меньше всех знаю. Говорят, что закрытая черепно-мозговая. Теперь вот с памятью кое-какие проблемы. Тут помню, а тут не помню.

– Ой, ну это и у обычных людей бывает после похмелья.

– Прикинь, не помню девичью фамилию жены. Случайно не подскажешь?

– А мне откуда знать? Мы виделись-то с ней всего один раз, и то на вечеринке.

– А я тебе, случайно, не говорил?

– Нет, да и с чего вдруг?

– Вот видишь – реально с памятью беда. Но я еще и помню почему-то такое, чего вообще не было. И это беспокоит.

– Н-да? А врачи что по этому поводу думают?

– Говорят, что мозг штука темная и изучению не подлежит, – отшутился я.

– А память может вернуться, или что?

– Вроде, шансы есть. Может, заедешь? Поболтаем… – тут я осекся, вспомнив, что накануне моего отъезда в Казань, в конце октября, мы созванивались. Боря рассказывал, что решил перебраться в Санкт-Петербург к своей новой девушке, то ли Вере, то ли Лере. Сделать он это планировал первого ноября, а сегодня было уже второе.

– А, стоп, ты же в Питере сейчас должен быть, – поправился я.

– В каком Питере? С чего вдруг?

– Ты же собирался насовсем переезжать к Вере или Лере… Извини, забыл имя.

– К кому? – в голосе его было больше сарказма, чем удивления.

– Ну, а я тебе что говорил? С памятью беда, – парировал я. – Так ты в Москве?

– Да, и пока никуда из нее не собираюсь.

– Я лежу в Боткинской клинике, сможешь заехать?

– Думаю да, завтра. До скольки посетителей пускают?

– Не знаю точно, но мои вчера где-то в пять приходили.

– Лады, я завтра тогда младшую на плавание сдам и подскачу к тебе ненадолго, пока она плюхается.

– Буду ждать! Тогда не отвлекаю. Приезжай и договорим.

– Ага, пока! Выздоравливай!

– Спасибо, пока!

Только тут до меня дошла мысль в одной из его фраз. В моей вселенной у Бори двое детей, погодки: старшая дочь и младший сын, а сам он в разводе на момент 2021. Откуда-то взялась или третья дочь, или бог знает что еще поменялось. Было ясно одно: Елену он тоже знал плохо, видимо, мы не дружим семьями. Додумать эти мысли мне не дала SMS от Тани:

– Можешь звонить, если денег не жалко.

Я сразу же позвонил:

– Приветик!

– Ну, привет! Какой диагноз-то в итоге? А то мне мамка ничего толком объяснить не может.

– Вроде, закрытая черепно-мозговая травма.

– Так вроде, или-таки она?

– Ну, я не доктор…

– Так, давай мне лечащего врача, я сама узнаю.

– Да где же я тебе его возьму? Второй день не появляется. Я его видел только сразу как очнулся, а потом только дежурный на обход приходил.

– Понятно, – процедила она сквозь зубы, – Говорила я папке, что тебя нужно везти сюда, к нам, а он уперся, что у тебя аэрофобия, и ни в какую.

– К вам – это в Израиль?

– Да. Ты себе не представляешь, какая вообще тут медицина!

– Ну, меня и тут неплохо подлатали…

– Это я пойму, когда увижу историю болезни и покажу ее специалистам. Что по состоянию? Что-то болит или беспокоит? Какие препараты дают?

– В целом, нормально. Ничего не болит, кроме головы. Общая слабость. Про препараты не знаю, но ставят капельницы. Точно обезболивающее и что-то седативное сегодня вот дали. Лежу тут на расслабоне.

– Когда прогнозируют выписку?

– Говорили, что недели три после реабилитации.

– Это долго! Требуй максимум через две выписать и сразу прилетай ко мне.

– Мне бы сначала с кровати встать хотя бы. Окстись! У меня ни паспорта, ни банковских карт, ни загранника. Даже билеты купить не на что. Да и не знаю, потяну ли такое лечение. Страховка это точно не покроет.

– Папка все оплатит, я помогу, если что.

– Ну, спасибо!

– Не за что. Потом при случае отдашь.

Повисла неловкая пауза. Я не нашелся что ответить. На фоне было слышно, что кто-то вошел, Таня прикрыла трубку рукой и что-то приглушенно ответила на иврите.

– Ладно, Серег. У меня тут один важный пациент, целый премьер-министр. Он ждать, понятно, не любит. Побегу.

– Секунду! Ты, случайно, девичью фамилию Лены не знаешь?

– Нет, откуда? Я и Лену-то саму только по Инстаграму знаю. Ладно, пока. Выписывайся и прилетай – не затягивай.

– Пока, – сказал я, когда в трубке уже пошли гудки.

Разговор, проходивший в таком стремительном темпе, оставил гнетущее впечатление. Выходило, что с Таней я тоже близко не общаюсь, она даже лично не знакома с моей нынешней женой. Больше идей, кто бы мог знать девичью фамилию, кроме самой Елены, у меня не было.

Опять от раздумий отвлекла SMS-ка. Она была от папы:

– Часы я продал. Не расстраивайся, Ролекс лучше.

Видимо из-за большого количества новой противоречивой информации и препаратов я воспринял это просто как факт, без лишних эмоций, отметив только, что интуиция меня не подвела. Все равно это уже в прошлом и сейчас ничего не изменить. Нужно продолжать действовать ради благого будущего.

Оставалось два варианта по восстановлению пароля: спросить у Елены напрямую или попросить ее привезти ноутбук, на котором должна стоять программа KeePass. Оба варианта пока откладывались – у меня не было ее номера телефона. Пришлось написать папе:

– За Ролекс спасибо. Пришли телефон Лены, пожалуйста.

Закончить у меня не получилось, так как в палату вошла Виктория Александровна со своей медсестрой. Пришлось потерпеть, пока у мне мерили давление, брали кровь и разнообразные мазки. За это время папа прислал желаемое, так что, попрощавшись с медперсоналом, я продолжил:

– Лена, привет. Я в порядке. Привези мне, пожалуйста, мой ноутбук и жесткий диск.

Немного поразмыслив, я написал следом:

– Прости, не знаешь, где мой паспорт?

Пока решался написать про фамилию, пришла SMS: «Баланс вашего счета -120р. Пополнить можно в приложении…». «Ну приехали! Позвонил, блин, в Израиль!» – с досадой подумал я. Теперь не получится ни позвонить, ни даже SMS написать, чтобы закинули денег. Я с размаху рухнул на подушку. Мысленно стал приказывать себе: «Все, все, не думать! Все равно пока ничего не сделать. Отдохни!», и, как всегда, незаметно провалился в сон.

Какие еще Мальдивы?

Я открыл глаза. Было уже утро. За дверью спорили несколько голосов. Никаких воспоминаний, что мне снилось, не было, словно я закрыл и моментально открыл глаза, а за это время прошло 10 часов. Чисто механически я взял с полки телефон и тут же вспомнил, что на счете кончились деньги. Включив экран, чтобы посмотреть время, обнаружил новые SMS. Оказалось, что еще ночью счет пополнился. Оставалось гадать, то ли это кто-то из родственников, то ли автоматическое пополнение. От Елены был ответ:

– Прости, завтра раньше 16 не получится. Паспорт у меня, а что?

Я сразу же написал ответ.

– Доброе утро! Постарайся не позже 17, а то могут не пустить. Паспорт тоже привези – нужен.

Позавтракал снова без аппетита, но и неприятных симптомов при глотании почти не ощутил. Организм восстанавливался. Я даже стал чувствовать ноги, которыми пробовал не особо успешно шевелить. На обходе был новый дежурный врач, почтенного вида невысокий обходительный старичок. Я слушал вполуха и запомнил только имя Петр. Он сообщил, что вчерашние анализы хорошие и можно интенсифицировать терапию. Я в ответ попросил сфотографировать историю болезни.

– Зачем Вам, голубчик? Разве Вы по профессии врач?

– Увы, нет! Но имеется сестра, которая с меня живого не слезет, пока не увидит диагноз, список препаратов, результаты анализов и все остальное ваше медицинское.

– Обычно мы такое не практикуем. Врачебная этика, знаете ли.

– Ведь это же моя история болезни? Я же могу ей распоряжаться.

– Ну хорошо-хорошо. Я передам попозже Любови Викторовне вашу историю, только прошу Вас незамедлительно вернуть.

– Конечно! Заранее спасибо. Скажите, а где мой лечащий врач?

– Это который?

Я задумался. Мне вспомнился первый доктор, что осматривал меня сразу после пробуждения. Он был высок ростом, в маске, и из особых примет я запомнил только морщинки вокруг глаз, из-за которых было ощущение, что он всегда улыбался. Имени своего он, кажется, не называл. Сейчас казалось странным, что я сам про себя назвал его «лечащим врачом», хотя он сам так не представлялся. Старичок терпеливо ждал ответа.

– Точно не помню, он был высокий с морщинками вот тут. Они с Аленой Игоревной приходили, как только я очнулся.

– Знаете, не припомню, кто бы это такой мог быть, а Вы, Любовь Викторовна?

Она пожала плечами.

– Значит спросим завтра у самой Алены Игоревны, когда она заступит на дежурство.

Попрощавшись и традиционно пожелав выздоровления, они ушли. Визит этого дедушки придал мне оптимизма. Если все будет хорошо, завтра можно будет с ним поторговаться и «скостить» себе срок в стационаре. Интересно было еще послушать, что скажут Танины коллеги, что им поведает история болезни. Однако, частично Танин вчерашний скепсис по поводу здешних порядков я стал разделять. Меняют врачей, как перчатки, да еще и сами не помнят своих же.

Этим утром мне думалось на удивление легко. Логические выводы давались сами собой. Предложение о поездке в Израиль сегодня показалось мне привлекательным и полезным – был шанс поговорить тет-а-тет с Таней за бутылочкой вина, но только не такого отвратного, как купил папа в 98-м. Пока для этого существовало несколько препятствий, вполне устранимых. Мне предстояло найти свой загранпаспорт, если он есть, и выяснить, сколько у меня есть денег, включая накопления. Попадать в долги к родственникам в этой реальности мне подсознательно не хотелось.

Припомнив для начала с десяток крупных банков, я последовательно прошел по их сайтам и личным кабинетам, пытаясь войти по номеру телефона. Само-собой, что для этого требовался пароль, но для начала я хотел выяснить, являюсь ли я клиентом данного банка, для чего запрашивал восстановление пароля по телефону. Если приходили авторизационные SMS – значит я имел в банке какие-то финансовые продукты. Положиться на новую жену или родственников в таком вопросе я просто не мог – было у меня подозрение, что некоторые счета я мог от них скрывать.

Выяснив экспериментальным путем, что я клиент трех банков, пометил их в списке, чтобы не забыть. Пытаться восстановить доступ удаленно через службу поддержки у меня все равно бы не получилось – требовались как минимум паспортные данные и кодовое слово. Я надеялся, что в ноутбуке найдется и то и другое.

Люба принесла мне папку с историей болезни. Я, как смог, быстро сфотографировал и вернул. Попутно пожурил Любу, что она, похоже, так и не взяла никакой из предложенных гостинцев к чаю. Засмущавшись, она достала из пакета пачку вафель и, поблагодарив, удалилась. Я поспешил было отправить Тане снимки, но понял, что по SMS они не пройдут, а никаких других электронных способов связи у меня нет.

Вторая отличная посетившая меня за утро идея была, что не обязательно же на Android ставить приложения только из Google Play. Можно же напрямую скачивать файл с пакетом приложения APK, открывать его, и он сам автоматически устанавливался. Первым делом, я нашел и установил Telegram, из которого на меня высыпалась гора уведомлений и больше 200 непрочитанных сообщений. Больше половины людей была мне однозначно не знакома, про остальных я вообще ничего сказать не мог – ни аватарки, ни внятного имени, только никнейм.

Среди незнакомой и безликой толпы внезапно обнаружил папу. В моей реальности он никогда не пользовался Telegram. Раньше наша семейная группа и вся переписка была только в WhatsApp, но теперь это тоже изменилось.

От папы было 12 непрочитанных сообщений. Первые пять из них были от 18 октября и по содержанию мне ни о чем не говорили. Что-то про его машину. Мне показалось весьма странным, что я не прочитал эти сообщения за целую неделю до несчастного случая. Быть может, мы с ним тоже не общаемся? При встрече мне так не показалось. Следующие три сообщения было уже от 26 октября, во второй половине дня. Он писал:

– Надеюсь, что ты оклемаешься, и все будет хорошо.

– Сможешь потом сам это прочитать.

– Заметь, это произошло из-за твоей аэрофобии. Сколько раз я тебе говорил, что ее надо лечить.

Это было уже второе упоминание, притом прямым текстом, что в этой вселенной у меня аэрофобия. Я записал себе данный факт в мою новую биографию. Получалось, что я имел возможность лететь самолетом, но предпочел поезд. Роковая ошибка в обеих ветках реальности.

Следующие несколько сообщений были от 28 октября.

– Я выяснил, что у тебя нет завещания. Это, конечно, было твое дело, пока не случилось все это. Надеюсь, что хотя бы ты научился на примере первой женитьбы, и брачный контракт на сей раз у тебя есть.

– Мне будет очень неприятно делить с этой Леной свои деньги – так и знай!

– И если с Ирой ты хотя бы прожил 10 лет и она худо-бедно тебе помогала…

– То Лена, извини, палец о палец не ударила, чтобы вот так на ровном месте получить все твое и еще часть моего.

Я словно читал какой-то бульварный роман, второсортную «Санта-Барбару». Меня это почему-то веселило и даже обнадеживало. Значит было, что делить. Напрашивался логичный вывод – предыдущую жену звали Ира, мы с ней прожили 10 лет и потом делили нажитое при разводе. Список биографии пополнился новыми пунктами.

Я несколько минут обдумывал, что ответить и гуглил нужный мне термин. В итоге написал так:

– Ничего не помню про аэрофобию, так что лечить теперь, видимо, ничего не надо.

– Зато теперь у меня наверняка развилась сидеродромофобия². Ирония судьбы – в семье бывших железнодорожников теперь такое.

– Вашими молитвами дележка моих и твоих денег откладывается на неопределенный срок.

– Про завещание – убедил, подумаю.

Через несколько минут папа поставил лайк под последним комментарием и написал:

– Смотрю, наконец-то настроил Telegram?

Я, в свою очередь, точно так же лайкнул его сообщение.

Довольно нескоро я обнаружил чат с Еленой, в котором было только одно непрочитанное сообщение, датированное 24 октября, видимо за несколько часов до трагедии. Ему предшествовало мое сообщение с фотографией туалета в поезде, где по раковине белой струйкой стекало жидкое мыло, видимо, из поврежденного диспенсера. Моя подпись гласила: «Ну и сервис нынче у РЖД!», на что Елена коротко ответила: «Фу!». Это был конец переписки. К сожалению, никнейм в этом чате был просто «e-Lenka», без фамилии.

Я пролистал переписку выше, но ничего интересного не обнаружил. Какие-то списки покупок, фотографии квитанций, скриншоты операций по оплате из мобильного приложения на довольно крупные суммы. Я переключился в режим просмотра мультимедии и стал изучать галерею всех видео и изображений. К несчастью, Интернет был не быстрый и подгружались они медленно. Среди фотографий каких-то зданий, сумочек, платьев, еды я зацепился взглядом за фото часов из светло-желтого металла и сразу все понял. Фото позолоченных Rolex было сделано больше года назад, под ним моя подпись: «Папа подарил на ДР», на что Елена ответила: «Nice³». Из переписки выше, которая велась в стиле «как погода, как природа?», стало понятно, что я ездил в Москву, где самостоятельно забрал подарок. Пазл сложился, и я тут же написал папе:

– А ты в итоге смарт-часы за 600 тыс. продал или дороже?

Папа долго что-то писал, но в итоге ответ получился лаконичный.

– Точно не помню.

Потом снова под его ником долго светилась надпись «печатает», что в итоге превратилось в:

– Вроде даже дешевле, твоей же доли там уже не было.

Пока он печатал, я успел написать Елене:

– Привет, я настроил Telegram. Сегодня во сколько заедешь?

– Привет. Как самочувствие? Заеду, как договаривались.

– Самочувствие сегодня прям хорошо. Очень жду.

Я нарочно не написал «тебя жду», чтобы не врать, ведь я действительно ждал, но не ее, а ноутбук и паспорт.