На грани провала

В палату незаметно вошла Люба:

– Сергей Александрович, – обратила она на себя мое внимание, прервав цепочку рассуждений, – приехали Ваши родители, ждут в коридоре. Пригласить?

Я вздрогнул. Последняя мысль утекла, как вода сквозь пальцы, оставив лишь странное ощущение просветления. Мозг сразу переключился на новую тему, обдумывая, можно ли провести встречу с таким провалом информации, как у меня, не вызывая подозрений. При определенной осторожности, ссылаясь на среднее самочувствие, можно было пока выкрутиться и получить номера телефонов друзей и родственников. Хотя бы SMS смогу написать.

– Как неожиданно и приятно. Конечно, зовите!

За оставшиеся несколько секунд до встречи я почувствовал беспричинное волнение. Вроде бы, мои собственные родители, обычная ситуация, но было в ней какое-то двойное дно. Если я действительно возвращался в 1998, то они должны это сейчас вспомнить. Я же их, кажется, предупреждал про злополучный поезд и просил отговорить меня ехать. Или не предупреждал? Может, только хотел рассказать и забыл? Наверное, так же себя чувствовал Штирлиц перед очной ставкой с Кэт в подвале Мюллера – на грани провала.

Первым в палату зашла нарядно одетая мама. Вид у нее был слегка печальный:

– Привет, сынок!

– Привет, мамуль! – ободряющим тоном ответил я.

В палату вошел папа с большим пакетом, тоже торжественно одетый и с хитрой улыбкой на лице.

– Приветик. Ну, как ты тут?

– Ну, могло быть и лучше, но так тоже терпимо, – я улыбнулся в ответ, открыто демонстрируя сарказм. – Ты в курсе, что твой поезд меня чуть не убил?

– Почему это мой?

– Ну, может, и не ты его лично делал, я вообще, про поезда.

– Это ты загнул. Я последний вагон спроектировал, дай бог, в 2000-м. С чего это они мои могут быть?

Меня это насторожило, но времени обдумать не было.

– А может, это как раз твой старый был, – хихикнул я.

– Если б мой, то так легко бы не отделался.

– Прекратите оба! Ну и шутки у вас, – зашипела мама.

– Ой, да ладно!

– Что врачи говорят? – поправился папа.

– Говорят, недели три реабилитация, потом домой отпустят.

– Как тут у тебя, все хорошо? Все есть, лекарства там, надзор? Все на уровне? Ты, если что, сразу мне звони, я их тут построю.

«С каких это пор мой папа решает вопросы по медицинской линии?» – опять мелькнула мысль, которую оборвали.

– Мы тут тебе пакет всяких вкусностей, фруктов принесли, – грустно произнесла мама.

– Спасибо, конечно, но это вы поторопились, мне пока нельзя. Вот сегодня только с утра несколько ложек каши съел, и то через силу. Лучше детям отвезите.

– Каким детям? – удивился папа.

Меня словно укололи иглой в мозг, я замешкался.

– Ну, вообще, детям. Отдайте детям, а то испортятся.

– Ничего, не испортятся. Лучше медсестру угости или врачей.

Мы помолчали, я пытался что-то думать, но мысли не слушались и прыгали с темы на тему, пока не подбросили дежурное:

– Как вообще дела? Что в мире-то делается? А то вот так очнешься, а тут такое!

– Да, стабильности нет. Цукерберг переименовал Facebook в Meta.

– Э… Чего?

– У нас тут свет вчера почти на сутки отключили в поселке, – начала мама, – А мы как раз днем в театр уехали, ну и до вечера…

«Когда это они стали по театрам вдвоем ездить? Как она папу вообще туда затащила?» – думал я, продолжая слушать эту, казалось бы, банальную историю.

– …возвращаемся, а света и нету. Ворота не открываются, привод-то электрический. Но это полбеды. У нас же отопление хоть и газовое, но управление электронное, котел остановился и дом стал вымораживаться, представляешь? Хорошо, вовремя успели, чуть вся моя оранжерея не померзла.

«Какая оранжерея? Какие ворота? Какой газовый котел?»

– Это хорошо, я прошлым летом генератор дизельный взял, чтобы на охоту ездить, – вмешался папа. – Нашли Сашку-монтера, он нам от него котел запитал, а то бы померзли и цветы, и аквариумы с рыбками.

«Ничего не понимаю… Сроду никаких рыбок в доме не было…»

– Понятно, бывает. Что еще?

– Позавчера Игорь Кирилов умер… – погрустнел папа.

– Это кто?

– Не позавчера, а 30-го, это поза-позавчера, – поправила мама. – Это диктор самый известный, программу «Время» вел.

– А, да, вспомнил. Жалко.

– Израиль опять лезет зачем-то в Сирию. Опять они там какой-то удар нанесли по Дамаску, – продолжал папа.

– Ой, да чего тебе Израиль… – отмахнулся я.

– Чего-чего. Сначала вот за тебя тут неделю переживали, теперь я за Танюшку буду волноваться, – пожаловалась мама.

– За какую Танюшку? – искренне удивился я, ведь отродясь у нас никаких родственников или даже близких знакомых в Израиле не было.

– За сестру твою, Танюшку, – немного раздраженно ответила мама.

– И давно она в Израиле? – продолжил я валить себя с нескрываемым удивлением.

Родители переглянулись, я попытался исправить положение.

– А чего вы удивляетесь? Человек голову себе проломил, неделю в коме. Имею я право чего-нибудь забыть?

Мы странно помолчали, переглядываясь. Папа почему-то опять лукаво заулыбался.

– Так не бывает. Тут помню, тут не помню…

– Ну, как видишь, бывает, – со смешком ответил я, – Так чего там Танюшка?

– Так как только границы открыли, сразу поехала своей клиникой заниматься. Надь, когда это было-то?

– В конце августа, вроде бы.

– Клиникой!? – мечтательно-вопросительно протянул я.

– М-да… знатно тебя приложило. Онкоклиника у нее своя в Израиле, лет 5 уже. Вот и живет на две страны.

– Не, это-то я помню, – соврал я не очень убедительно.

Весь разговор подсознание во весь голос кричало, что все не так, но я старательно глушил этот прорывающийся крик и старался держать себя в руках. Не только в очевидных вещах, но даже в поведении родителей были разительные изменения. Это были как будто другие люди и по манере одеваться, и по манере держаться, даже способ построения фраз поменялся. Именно этого я так боялся в своем вымышленном мире – поменять все одним своим присутствием. Но ведь я же перестраховался, я же написал письмо, которое должно было сгладить негативные эффекты, а то и вовсе отменить.

– А почему только я? Ты вот сам про конверт помнишь? – наудачу выпалил я и почувствовал, как непроизвольно вжался в кровать. С моей стороны это была игра ва-банк.

– Какой конверт? – удивился такому повороту папа.

– Ну такой… Который я тебе в 98-м отдавал тебе. Вспомнил?

– Ой, я уж и забыл про него давно… – с еще более хитрой улыбкой отмахнулся папа. – Ты лучше сам сразу скажи, чего не помнишь, чтобы тебе рассказать.

– Да все помню, кроме пароля от телефона, ну, и про Таню.

– Нашел у кого спросить… Сомневаюсь, что даже Лена твой пароль знает.

Меня снова кольнуло.

– Ничего, я уже в телефоне настройки сбросил, так что можно мне звонить и писать SMS. Пока ни приложений, ни контактов нету – все стерлось. Продиктуете мне свои телефоны? Я сейчас запишу.

– Ты разве отключил синхронизацию с Google? Контакт же сами восстанавливаются, – озадачил меня вопросом папа. В моей вселенной он в таких тонкостях не разбирался.

– Давно-ли ты таким экспертом по телефонам заделался? – я попытался его поддеть и разговорить, но он промолчал.

В палату вошла Люба и вежливо напомнила:

– Пять минут закончились.

– Хорошо, еще минуточку, – отозвался папа.

Они продиктовали мне свои телефоны. Стали прощаться. Мама подошла и обняла меня, смахнув с уголка глаза слезинку.

– Мам, ну ты чего? Теперь все будет хорошо!

– Да-да… Это я так… От счастья.

Папа тем временем обратился к медсестре.

– Как Вас? Люба? Если Сергею что-нибудь понадобится, лекарства купить или процедуры какие-то дополнительные – сразу звоните мне. Вот визитка. Я все оплачу.

– Хорошо, но вроде бы все есть, все страховка покрывает.

– Кому страховка, а кому – перестраховка, – подмигнул мне папа и вышел.

«Выздоравливай, бро!»

Обдумывая все услышанное, я постарался как можно скорее зафиксировать полученные факты в телефон, для чего завел в менеджере задач список «Новая биография». Родители косвенно подтвердили, что Елена – моя новая жена, я это записал. Сестра Таня находилась в Израиле, у нее была какая-то своя клиника вместо работы онкологом в пушкинской поликлинике. Мама с папой, видимо, теперь живут в загородном доме с гаражными воротами и собственной оранжереей вместо квартиры. Папа давно перестал заниматься вагонами, вероятно, сменил профессию, но пока непонятно на какую. Все это меня наводило на мысль, что мой план в 1998 все-таки сработал. По всей видимости, родители провернули операцию по купле-продаже долларов, и дела после этого пошли в гору. Этим же можно было объяснить изменения в поведении, одежде и стремление обеспечить мне лучший уход, не стесняя себя в средствах.

Непонятно было, откуда у них появился начальный капитал, ведь квартиру мама наотрез отказалась закладывать. Была надежда продать часы, но я же не успел на встречу с покупателем, и сделка точно сорвалась. «Стоп! А где мои часы?» – только сейчас спохватился я. Было логично, конечно, что их сняли в приемном покое или перед операцией. От странного предчувствия по спине и рукам пробежали мурашки. Я вызвал Любу нажатием кнопки.

– Люба, у меня странный вопрос: А есть опись моих вещей при поступлении в клинику?

– Да, должна быть, но их скорее всего Ваша жена все забрала под роспись. Телефон вот только оставила.

– Это правильно, что забрала. Я просто забыл, были ли у меня с собой часы или нет. Это можно как-то проверить?

– Думаю можно, спрошу дежурную сестру при случае.

– Был бы очень признателен! Кстати, мне тут родители гостинцев принесли, а мне пока нельзя… Угощайтесь, прошу Вас, и дежурную сестру тоже угостите.

Она смущенно улыбнулась. Под маской было не особо видно, но уголки глаз сощурились.

– Спасибо, обязательно.

Я сгорал от нетерпения, интуиция мне подсказывала, что часы остались в прошлом, и папа каким-то образом смог их найти. Он один знал, что это и как работает. Хотя версия казалось странной и нелогичной, но чрезвычайно вероятной. В ожидании я написал SMS папе:

– Пришли мне, пожалуйста, телефон Бори Доренко.

Маме же написал такое:

– Пришли, плиз, телефон Тани и брата Пашки.

Она ответила первой и прислала желаемое. Тане и Паше я отправил одинаковые SMS: «Привет! Я немного оклемался. Как сможешь – перезвони».

В ожидании звонков стал размышлять, как поведу диалог, какие вопросы можно задавать, чтобы не вызвать подозрений. С Пашей я порядка 10 лет работал бок о бок в одном медийном холдинге, какое-то время даже являясь его непосредственным руководителем, так что он точно был в курсе моей личной жизни. Был шанс, что он даже знает девичью фамилию моей альтернативной жены. Надо было как-то осторожно к этому подвести разговор.

С сестрой Таней же теперь была полная неопределенность. Понятно, что она закончила школу, поступила и окончила медицинский, как и планировала, а дальше – туман. Близки ли мы с ней настолько, чтобы она была погружена в мою личную жизнь? Может ли она мне рассказать подробно новую мою биографию – не ясно.

Первым позвонил брат.

– Привет!

– Здарова! Не ожидал прям. Рад слышать! – довольно весело пропел в трубку Паша.

– Да, взаимно! Уж я-то как рад, не представляешь…

– Мне Танька написала, что с тобой случилось, а вчера вот написала, что ты очнулся. Рад за тебя!

– Спасибо. Рад за то, что очнулся? Или вообще за…

– Брось, не цепляйся к словам. Конечно, что очнулся!

– Ладно, это я шучу. Как вообще дела? Что новенького?

– Э… – он явно замялся, – Ну как бы много чего. Мы с тобой не виделись… По-моему, с твоей первой свадьбы… Так что прикинь, сколько всего нового?

Меня снова заклинило и резко закружилась голова. «Первая свадьба? Значит, Елена минимум вторая жена?». Он тем временем продолжал:

– Ты вообще, как сам? Расскажи, что случилось хотя бы, а то Танька не в курсе особо, только общими фразами.

Мой план разговора был полностью сорван, оставалось последнее средство:

– Знаешь, отлично для человека с черепно-мозговой травмой и позавчера вышедшего из комы. Одна проблема – провалы памяти. Как в кино, «тут помню, тут не помню».

– Фига себе! Ну, а что последнее помнишь?

– Помню, как ложусь спать в поезде. Потом неделя какого-то бреда и кошмаров, потом очнулся в больничке. Так себе приключение, если честно. Никому не советую.

– Ну, это понятно. Но сейчас-то как состояние?

– В общем-то, хорошо. Атрофия мышц небольшая, ноги капитально отлежал, но это временное, терапию вот назначили.

– Ну, будем надеяться…

– Как на работе дела? Как там пираты?

– Какие пираты, не понял?

– Да это я так… местная шутка… – соврал я. Паша десять лет борется с пиратами, но не знает с какими?

– На работе полная засада. После ковида переводим людей из магазинов на доставку. Куча недовольных, разумеется. Начальство приказало. До середины года планируют отчитаться о создании собственной логистической службы, а у меня еще четыре региона по стране даже не приступали. Хоть увольняй местных директоров за срыв плана, честное слово!

– А напомни, где ты работаешь? – прервал я Пашу.

– Да все там же, в Metro.

– А, теперь понятно. Видишь? Я не вру. У меня реально пробелы в памяти.

– Да уж, крипово¹… Врачи что сказали? Пройдет?

– Сказали, что может пройти, а может и нет. Как повезет, тут неточная наука.

– Понятно, хреново, конечно. Ну ладно, мне на совещание пора бежать. Рад был тебя слышать, и еще раз – рад, что ты очнулся, и все нормально.

– Да, спасибо. Я вот что понял – надо чаще встречаться.