Читать книгу «Голова-жестянка» онлайн полностью📖 — Серафимы Орловой — MyBook.
cover

Серафима Орлова
Голова-жестянка

© Орлова С. Ю., текст, 2019

© ООО «Издательский дом «КомпасГид», 2019

Восхитительная пустота в голове
А ещё за нами летит квадрокоптер

Никогда не пинали по асфальту пустую консервную банку? Бамц! Банка с весёлым звоном прыгает по асфальту, прыгает, прыгает, останавливается – и тишина. Бамц! Прыгает, звенит, отскакивает от камней. Бамц! В четырнадцать лет такое бывает. Катишься куда-то, шарахаешься из стороны в сторону, наступаешь на грабли, бьёшься лбом о встречные столбы, звереешь понемногу. То есть не понемногу.

Вроде всё нормально, день как день, всё в порядке, а что-то дребезжит в голове, аукает, то ли на ногу наступили, то ли мир опрокинулся, то ли переходный возраст, но особо волноваться не стоит, перебесится – мука будет. Повесть Серафимы Орловой как раз про это. Не про то, что мука, а про то, что перебесится. Вот только перебеситься аккуратненько и без последствий мало у кого получается.

Ссоры, неразумные поступки и глупые выходки, обиды, которые нельзя забыть и трудно простить… Это принято называть «ошибки молодости». Кто их не совершал? Кто о них не жалел? А у кого получилось исправить хотя бы одну?

«Если человек не может исправить ошибку, значит, это не в человеческих силах». Так говорит один из персонажей «Головы-жестянки». Он прав. Но…

Как не совершить необратимых поступков? Как простить? Как жить с предательством? Вопросы.

«Голова-жестянка» именно об этом. О зиме, о роботах, немного о джиннах. О хороших людях.

Героиня «Головы…» Женя хромает по зимним улицам, проблемы в повести поднимаются взрослые и нешуточные, однако настроение в книге летнее, светлое и просторное. Наверное, потому, что «Голова-жестянка» безусловно наследует традициям советской молодёжной прозы, в которой всё будет хорошо. И пусть читателя не смущают джинны и роботы, лютое прозвище главной героини, её трость и странные клички остальных: перед нами классическая история о переправе, о горении души, о вечных проблемах, которые не обойти. О том, что молодому человеку для того, чтобы пройти по минному полю от детства к юности, возможно, нужна помощь.

Так случилось, что в значительной части детской литературы последнего времени прослеживается чёткая тенденция противопоставления «мир взрослых – мир детей». Эти вселенные мало соприкасаются, а обычно и явно противостоят. Искренний мир детства категорически отторгает мир взрослых – пространство двоемыслия и стыдливых компромиссов. Происходит это и на страницах реалистических книг, и уж тем более на страницах сказки и фэнтези. Собственно, это хорошо, ценность детской литературы в её гайдаровской бескомпромиссности – за это и любим. Но бескомпромиссность вымыла из подростковых книг образ положительного взрослого, который впору заносить в литературную Красную книгу.

В «Голове-жестянке» хороший взрослый есть. А сама Женя, то по-детски капризная и вздорная, то по-взрослому мудрая, чем-то напоминает другую Женю, гайдаровскую. Правда, Серафима Орлова, как любой хороший писатель и писатель современный, к своей героине решительно безжалостна. Иногда даже кажется, что вырулить из сложившейся ситуации у Жени не получится никак. Зима. Лёд. Предательство. Выхода нет.

Но хорошие люди не должны остаться без помощи.

И спасательный квадрокоптер уже в пути.

Эдуард Веркин

Пролог
День, когда я живу

Пора отправляться. Это чувство приходит намного раньше, чем появляется Димка, уставший ждать меня в раздевалке. Намного раньше, чем ребята заканчивают пробные попытки и уносят всё в карантин. Намного раньше, чем смешные мужики за моей спиной принимаются тосковать по школьным временам:

– Вот это я понимаю, вот бы нам такие штуки во время учёбы! А то у нас был тот ещё трудовик. Его звали Кондрат.

– Понимаю. Нашего звали Арнольд.

– Нет, Кондрат был нормальный, но всё равно не то.

Я их слышу как через вату. У меня отвратительно точное чувство времени. Я обычно просыпаюсь до звонка будильника, ненавижу эту свою способность.

Я не думала, что мне всё-таки станет страшно. Все старые симптомы вернулись: ноги трясутся, в животе крутит, колет под языком, голову будто сдавило железным обручем. В общем, тело напоминает кучу непонятно почему сцепившихся и враждебных друг другу механизмов. Как в борьбе сумо, если бы она была не один на один, а устраивали бы общую свалку. Ну вот, я до того насмотрелась на борьбу сумо, что стала видеть в ней высокий смысл. А тут высокого смысла нет, это же лего, у них всё легко и конкретно.

Правда, ребята, которые работают с лего, не согласились бы со мной. Но я всё равно их подкалываю, когда общаемся. Беру пример с Тиля. Он уже сегодня спорил с кем-то из леговцев на задних рядах стадиона, едва не сцепились. На самом деле робототехники мирные, просто Тиль всегда разжигает.

Так уж получилось, что леговцы и ардуинщики немножко в состоянии конкуренции. Ардуинщиков почти не было раньше, в этом году только в творческих проектах наконец появились, а соревнования пока полностью под лего. Я бы с удовольствием посмотрела борьбу сумо под «Ардуино». Да что там – я бы склепала что-нибудь к соревнованиям, но нет возможности.

Карантин кончился, теперь будут соревновательные попытки. Меня всегда смешит – не соревнования, а соревновательные попытки. То есть они пытаются соревноваться, а не пытаются победить.

Детали поправили, программы переписали, всё должно быть нормально. Но всё равно не у всех нормально. Вот судья в красной майке бросил монетку, вот мелкие пацаны выставили своих роботов на круглое чёрное поле. Запустили по отмашке. И у обоих лаг с датчиками; роботы, вместо того чтобы беспощадно выталкивать друг друга с площадки, стали вертеться вокруг своей оси. Это не борьба сумо, а вальс получается.

– Ничья, – с широкой улыбкой произнёс судья.

– Правда? – обрадовались пацаны.

– Шутка. Ноль баллов. Удачи в следующем году.

– Ну-у-у… – надулись ребята, забрали вальсирующих роботов и пошли жаловаться к ограждению, на которое навалились человек двадцать родителей. Моя задача как волонтёра следить, чтобы никто не прорвался на поле и не мешал судьям оценивать участников соревнований. Поэтому я отгоняю родителей за ограждение. Они меня не любят немножко. Некоторые. А другие спокойно относятся. Я бы ещё прогнала назойливых людей с бейджиками «Пресса», но нельзя, не поймут. Поэтому пресса шляется возле судей и задаёт отвлекающие вопросы. Я иду в сторону родителей, отпихнув попавшегося на пути фотографа.

Вот, кто-то опять стал прорываться на поле. Щекотка в животе усилилась, как всегда, когда происходит неприятное. Ещё одно на другое накладывается, конфликт на ожидание. Конфликт? Да, конфликт в разгаре.

– Тут с готовыми роботами приходят, с готовыми программами, а в регламенте написано, что надо собирать всё здесь, писать программу с нуля! – негодует высокая женщина с двумя детскими пуховиками в руках.

– Откуда вы знаете, что кто-то с готовыми программами пришёл? – я уверенно подхожу, заложив руки за спину. Женщина впивается взглядом в мою оранжевую волонтёрскую футболку:

– Позовите мне судью! Я слышала! Тут обсуждают! Говорили, что старший мальчик написал программу для другого из команды…

– Кто говорил? – в таких случаях важно быть холодной и последовательной. Женщина растерялась, оглядывается:

– Вот тут рядом…

– Подслушивать вредно, ещё не то может померещиться, – говорю я с доброй улыбкой. Как нас учили, открывая зубы, а не поджимая губы. Ну, хоть и учили, я всё равно не могу, я улыбаюсь орущим людям так себе улыбкой. Женщина опешила, но всё-таки продолжает:

– Позовите судью!

И тут я вижу Димку. Он стоит в толпе родителей, которые временно забаррикадировали ему проход. Родители тянут шеи, высматривают своих детей на борьбе сумо, на гоночных трассах. И Димка высматривает. Только не детей, а меня.

– Сейчас я позову вам судью, – уступаю я. Лучше уступить, воспользоваться моментом и ещё немного оттянуть время. Этого делать нельзя, но я не могу противостоять щекотке в животе. Щекотка подсказывает, что лучше где-нибудь спрятаться. Передохнуть. Осознать. Потом уже выйти к Димке.

Но спрятаться я не успеваю. Димка заметил меня, он ни с чем не спутает мою причёску, которая сверху нормальная, а снизу – будто прополоскали в борще. Не в том смысле, что там морковка застряла, просто я всегда хотела себе красные кончики, недавно сделала. Димка кричит мне в спину, перевесившись через ограждение:

– Жесть, я пришёл!

На такое я отзываться не буду. Хватит, старые времена безвозвратно уплыли. Я не оборачиваюсь, углубляюсь в толпу, притворяюсь, что ищу нужного судью. Расталкиваю очередь на шорт-трек. Очередь огрызается, защищает свои поделки.

– Жесть, пора, твоя очередь!

Я тщательно изображаю глухую тетерю, смотрю на соревнования шорт-трека, хотя щекотка в животе мешает мне получать удовольствие от наблюдений.

Опять, видимо, датчики не откалиброваны, робот соскакивает с широкой чёрной линии, нарисованной на белом игровом поле, подъезжает к краю и находит полоску скотча, которым поле прилеплено к резиновому покрытию. Ездить по скотчу ему интереснее, свет лучше отражается. Робот объезжает поле по периметру, находит кусочек разметки на резиновом покрытии, перебирается на голый пол и чешет со всей дури к зоне борьбы сумо, будто решил навалять соседям. Хозяин робота, хохоча, бежит за ним, но скорость высокая, догоняет не сразу.

– Женя, иди сюда! Волкова! Парни, позовите Волкову! Женя!

Вот. Женя, а не Жесть. Уже лучше, но идти-то я всё равно не хочу. Да, надо же судью позвать, а то там родители паникуют. Я продолжаю «искать судью» и отступаю ещё глубже, в тренировочную зону, за столы для карантина. Прячусь за проходящего мимо журналиста, хоть чем-то они полезны, потом изящно ныряю под стол для карантина. Столы составлены вместе в длинную змею. Я проползаю под столами и оказываюсь на противоположном крае, у рекламных щитов, которые отгораживают дальнюю часть поля. Нахожу щель между щитами, пролезаю, иду направо, в сторону зоны с творческими проектами. Там много выгороженных ячеек, в каждой сидят дети – от дошкольников до ребят моего возраста – и представляют свои проекты, действующие модели изобретений. Вчера я сама там презентовала поливалку, кстати, высший балл дали, а сегодня прячусь в третьей с краю ячейке. Тут сидят мама и семилетний малыш, которые удачно не сдали куртки. У них проект мельницы на солнечных батареях, класс, жалко, что времени нет рассматривать. Я забираюсь с ногами на стул, сажусь и прикрываюсь чужой курткой под недоумённые возгласы хозяев.

– Извините, пожалуйста, мы играем. Я за вас проголосую потом, – обещаю я.

– Вроде уже большая девочка, чтобы играть, – говорит мама. А малышу всё норм, он хихикает и прячется под стул, на котором я сижу, и вопит:

– Ку-ку!

Ладно, долго так всё равно не просидишь. Интересно, где сейчас Тиля носит? Он бы обязательно что-то придумал с этим дурацким дежурством в гардеробе, избавил бы меня от него. Может, он временно сложил с себя волонтёрские обязанности и пошёл курить на крыльцо? Он умеет исчезнуть так, что никто его не хватится, кроме одного человека. Нет, не меня. Есть ещё один человек, которого Тиль не может провести. Вот, кстати, его бы мне и повидать, может, удастся уговорить на замену.

Я окидываю взглядом зону, где выставлены поделки. Судьи уже успели их оценить? Если оценка завершилась, он точно пошёл на крыльцо. Группа судей задержалась возле зоны, где сидят самые младшие, робототехники детсадовского возраста. Кажется, там не все. Не могу понять, считаю по головам. Нет, не все, пять из семи судей. Есть шанс, что он на крыльце.

Прохожу мимо секции дошкольников, вижу на одном из столов смешного человечка в плоской шляпе. Руки у него из водопроводных труб, тело из пенопласта. А голова – жестяная банка. Ну вот, мой портрет. Вот она, моя гремящая тревожная голова, которая не может успокоиться даже в такой счастливый день…

Я теперь точно знаю: счастье пахнет разогретым резиновым покрытием велотрека. Мы готовились к Робофесту полгода, и площадка чудесная, и сделать успели много, и я чувствую себя наконец полезной и на своём месте. Мешает лишь одна мелочь, фигня, которая брякает у меня в голове незакреплённой гайкой.

Наверное, человечек с головой-жестянкой должен двигаться, но стоит отключённым. То ли детсадовцы уже показали его комиссии, то ли не завёлся, то ли батарейки берегут. Не знаю. Я иду дальше, ловя обрывки диалогов:

– Пофикси механизм захвата, а то роняет кубик до того, как до базы доехать…

– Синяя изолента – плюс сто пятьсот к прочности!

– Да нет, это не те боты, что на ноги вяжутся…

– У меня вычли баллы за то, что робот в сквоше ударил мяч сначала корпусом…

Где он может быть, где он может быть? Допустим, ловит волонтёров за курением. Зная его привычки, я отправляюсь к выходу из велоцентра. И угадываю безошибочно.

На крыльце солнце бьёт мне в глаза, аж слёзы выступили. Слишком яркое, весна скоро. С крыши хозпостройки напротив дворники скалывают громадные сосульки. Спохватились, что мероприятие рядом детское и опасно, а ведь уже второй день Робофеста пошёл.

Я смотрю налево и вижу Тиля, который с виноватым видом тушит бычок. А рядом с ним, как всегда, в расстёгнутом пальто на морозе, стоит тот, кого я искала.

На свете много случайных вещей. Даже моё рождение. Я думаю, родители специально не планировали, чтоб в их жизни появился кто-то с таким вредным характером. Но вот встреча с этим человеком в моей жизни точно не случайна. Я помню. Два раза были знаки. Сначала бутылка, которую мы нашли с Приходькой. Из неё выпали детали, а Приходька надеялся на старинные монеты. Со скуки он стал придумывать, будто в бутылке сидит джинн и сейчас исполнит наши желания.

И ещё был второй раз, когда я чуть не задохнулась и что-то увидела на дне. Но началось всё-таки с Приходьки, с него всегда начинается самое душераздирающее в моей жизни.

Я подхожу и утыкаюсь неслучайному человеку под мышку. И просто стою, вдыхая запах шерстяного пальто. Думаю, это меня немного успокоит.

– Женя, что-то случилось?

– Что случилось? – спрашивает и Тиль. – Чего-то ты зелёненькая.

Да ничего не случилось, просто не по себе, хотя я обещала, что всё будет нормально. Ещё немножко, и я им отвечу. Сейчас. Сейчас.

– Ты что-то сказать мне хотела? – говорит Карин. Станислав Владимирович Карин, мой учитель, который научил меня всему-всему и ещё немного паять. Я по-прежнему стою, уткнувшись в его пальто, и чувствую вибрацию, которая расходится по его груди, когда он говорит. – Что с тобой? – его рука слегка хлопает меня по плечу. Меня берут за талию сзади, осторожно, как горячую кастрюлю. Это Тиль. Он отрывает меня от Карина и прижимает к себе. Интересно зачем. Тиль не очень чувствительный, чего это он.

Отвернув голову от Тиля, я говорю Карину:

– Недавно одноклассника своего встретила, его зовут Виталий. Но все его зовут, короче, Страшный. Он сказал, что хочет взорвать школу. Можно я его к тебе приведу?

– Ты думаешь, я ему помогу взорвать школу? – Карин смеётся, как всегда, за бородой почти не видно. Только морщинки от глаз разбегаются.

– А что такого, – вмешивается Тиль, – я как-то помню, прихожу к тебе на занятие подмогнуть, а там целый пожар…

На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Голова-жестянка», автора Серафимы Орловой. Данная книга имеет возрастное ограничение 16+, относится к жанрам: «Современная русская литература», «Книги для подростков». Произведение затрагивает такие темы, как «становление героя», «школьные годы». Книга «Голова-жестянка» была написана в 2019 и издана в 2019 году. Приятного чтения!