Император снял металлические очки и отложил стопку писем на край стола, за которым он сидел. Эмилий протер глаза и устало вздохнул. Арестован сидел рядом, подле своего императора в маленькой комнатушке ларарии, святилище для семейных богов, которая находилась за тронным залом – Аула регия. Молодой мужчина с острова Кифера заметил изнурённость и усталость императора.

– Ты в порядке? – Спросил Аристон, подойдя сзади к Эмилию.

Он положил свои сильные руки императору на плечи и начал медленно массировать спину. Эмилий краем губ изобразил улыбку и положил свою ладонь Аристону на тыльную сторону руки, прося прекратить массаж.

Император тяжело поднялся со стула, словно титан, державший на своих могучих плечах землю и положив руки за спину, молча зашагал старческой походкой по мрамору в тронный зал. Он шёл, не поднимая ног, всё время шаркая сандалиями по полу, создавая неприятный звук. Аристон последовал за ним, пытаясь не отставать и в то же время не обгонять. Пока он шёл рядом, он пытался заглянуть Эмилию в глаза и распознать его чувства. Но император нарочно отворачивался. Наконец, император остановился возле окна.

– Народ голодает, – спустя минуту заговорил август. – Солдаты измучены войной. Сенат меня ненавидит. С тех пор, как я обложил их налогом и урезал полномочия, бюджет государства должен был в разы увеличиться. В чём проблема? В казначее? Во мне? Что я делаю не так? На прошлой неделе торговые суда привезли в порт двести мешков пшеницы. Возникает вопрос, где хлеб, которым должны были снабдить народ. Я организовал бесплатную раздачу провианта для малоимущих – сухофрукты, зерно, где это всё? Почему эти несчастные люди смеют мне, правителю, сетовать на голод? Я стараюсь всё делать ради своего народа. Я забочусь о нём, как отец заботиться о своих детях. Но вместо благодарности, они дерзко лгут мне и требуют золота. Я совершенно избаловал свой народ.

Эмилий замолчал, собираясь с мыслями. Но Аристон перебил его.

– Август, – сказал он и повернулся к императору лицом. – Ты – прекрасный правитель, знай это. Но проблема не в тебе. Люди не станут просто так писать о своих проблемах самому императору. У них явно были веские причины обратиться именно к тебе. В курии царствует коррупция, которую без уничтожения всего Сената не искоренить. Из-за налога, которым ты обложил сенаторов, дабы пополнить государственный бюджет, они вынуждены воровать, чтобы выжить. Пока ты держишь их на поводке, их руки связаны. Подумай над тем, чтобы хоть частично вернуть исполнительную власть Сенату и ограничить монархию. А что же касается несчастных, что пишут тебе о голоде – то я не думаю, что они лгут. Возможно, тот, кто ответственен за раздачу провианта, злоупотребляет своими полномочиями и морит народ голодом в корыстных целях. Сенат хочет вернуть себе власть, сделать Рим – республикой, как в былые времена, и они сделают всё, чтобы свергнуть тебя с престола.

– Этому не бывать, Аристон, – ответил твёрдо император и демонстративно поднял палец вверх, чем-то сейчас напоминая скульптуру Октавиана Августа. – Пока преторианцы на моей стороне, мятеж мне не страшен.

– Вот именно, – сказал Аристон. – И сенаторам это известно. Но народ – это также отличное оружие, если им владеет Сенат. Они имеют намерение посеять ненависть и развеять любовь, которую сейчас испытывает народ по отношению к тебе. Голодный народ – сделает всё, чтобы спасти себя – даже пойдёт с огнём и мечом на Палатин. Даже пёс, способен съесть собственного хозяина, если голоден. Они прячут или вовсе уничтожают мешки с зерном. Возможно, даже скупают его на рынках у продавцов. Положение тем самым накаляется.

– Гхм, знакомая ситуация была во времена правления Тиберия Клавдия Цезаря, – прокомментировал Эмилий, почесав в задумчивости бороду. – Я бы сказал, типичный случай. Самый лёгкий способ свержения императора с престола – использовать против него собственный народ.

Император загорелся в глазах и улыбнулся. Догадки Аристона подняли ему настроение.

– Спасибо за поддержку, Аристон. Ты смог убедить меня, что я не причастен ко всем бедам в моей стране. Я рад, что ты снова со мной, мой друг.

Эмилий обнял Аристона за плечи.

– Я обязательно подумаю над твоими словами.

– Может, Квинт займётся расследованием заговора? – Спросил Аристон и хотел уже позвать его, но Эмилий остановил его жестом руки.

– Нет, не стоит.

– Но почему? Квинт отличный сыщик.

Эмилий отошёл от окна и снова положил руки за спину. Аристон ждал ответа, продолжая стоять на прежнем месте.

Спустя минуту размышления и бесцельной ходьбы по залу, император остановился возле Аристона и вдохнул, приготовившись ответить. Глаза его смотрели вниз.

– Я…я, – император колебался и не мог твёрдо ответить. Аристон наклонил голову набок, пытаясь взглянуть императору в глаза. – Я сам займусь расследованием. Квинт однажды уже искал предателя, что покушался на твою жизнь. Но он так и не нашёл его, хотя всем известно, что это была моя жена. Она снова может быть причастна к этому.

– Эмилий, ты не слышишь меня, – повысил голос Аристон. – Центурион Квинтилий должен этим заняться. Он твой друг. В крайнем случае, ты можешь положиться на меня, и я займусь расследованием. Ты, видимо, забыл, кто ты такой. Тогда позволь напомнить, ты – император. У тебя есть подданные, слуги, солдаты, у тебя есть народ. Но ты хочешь жить жизнью обычного человека, который ставит своей целью – взвалить на свои плечи чужие проблемы и делать людей счастливее.

– Быть может, это моё предназначение. Быть может, боги послали меня в этот мир именно с этой целью. Приносить людям счастье.

– Ты не Иисус, не страждущий человек, не жрец и не весталка¹*, жизнь которых полна лишений и самопожертвования. Ты – император. Ты живёшь, чтобы внушать людям поддержку, обеспечить им защиту и жизнь в твоей стране. Чтобы быть тем, ради которого хочется жить и тем, ради которого можно умереть. Ты – отец наш. Ты должен оберегать своих детей и следить за благосостоянием в своей стране. Но остальные функции – исполняют твои подданные. Подданные для того и нужны, чтобы облегчить твою жизнь и позволить заниматься мирскими делами. Выступай на собрании в курии, перед народом, участвуй в жертвоприношении, устраивай игры, празднества, раздавай монеты и еду. Живи в любви своего народа. Будь счастлив.

– Ты хочешь сказать, что я всего лишь лицо? – Изумился император и по привычке надул губы. – Если ты говоришь, что я отец – то я должен вести себя как отец. Но какой нормальный родитель сможет смотреть, как их детей обижают и морят голодом? В то время как я – император, ем и пью вдосталь. Закончились те времена, когда миром правил Адриан и моя супруга Урсула. Они убедили меня, что в стране всё хорошо и все живут так же счастливо, как и я, не зная забот. Но видимо, это не так.

– Власть должна принадлежать вверенным тебе людям. Твоим друзьям.

Эмилий усмехнулся и посмотрел на Аристона.

– У меня нет друзей. Я никому не доверяю.

– Даже мне?

Эмилий хмыкнул и слабо кивнул. В глазах Аристона появилась печаль. Тогда Эмилий поспешил его успокоить.

– Более того, мой милый, я не доверяю даже самому себе.

Император похлопал Аристона по плечу и направился прочь.

***

Да император Эмилий никому не доверял. Его можно было понять. Сначала его супруга Урсула, которая, казалось бы, была самым близким человеком и другом, в конце концов, оказалась предательницей. Затем его советник Адриан, которого император знал всю свою жизнь. Удивительно то, что человек доверяет кому-то, считает его своим другом, семьей, ему кажется, что он его знает, ведь он все время рядом, поддерживает тебя, утешает, когда тебе плохо – он рядом, когда тебе весело – он рядом. Он не только твой друг – он твой брат, твоя сестра, твой отец и твоя мать. Ты уверен в верности своего друга, ты убежден, что он тебя никогда не предаст. Однако насколько хорошо ты бы ни знал своего близкого, он способен вонзить тебе нож в спину, ибо никто не может распознать истинные чувства и помыслы человека, лишь богам известно, что творится у него в голове. Поэтому нельзя никому доверять, чтобы потом не жалеть, необходимо всегда быть готовым к предательству.

Император Эмилий не знал, что такое истинная дружба и любовь. Он не верил в существование данных слов и считал их пустыми звуками для себя. Безусловно, когда-то он любил и имел друзей, например, в лице центуриона Квинта, но сейчас после того как весь Рим пошел против него, и каждый плебей за буханку хлеба был способен на убийство императора, он понял, что в мерах предосторожности он должен быть проницательным, подозрительным, дотошным, видеть человека изнутри, искать в нем слабости, изъяны и недостатки, чтобы потом при необходимости использовать их против него же. Иными словами, никому не доверяй.

Аристон покинул зал после ухода императора и решил навестить друга Антиоха. Антиох тем временем находился в левом крыле дворца вместе с рабами. По пути Аристон встретил старика Катона.

Старик улыбнулся юному цезарю и поклонился.

– Здравствуйте, Цезарь. Вы, верно, ищите своего друга?

Аристон кивнул и начал оглядываться.

Катон молча указал дряхлой рукой в сторону комнаты дочери Аристона – Анастасии. Молодой отец слабо услышал детский плач.

– Вы давно не посещали свою дочь, – упрекнул его вольноотпущенник. – Она уже, наверное, забыла вас.

Аристон покраснел. Он не любил детей, их вечный плач, опорожнение, болезни. Они всё время требуют к себе внимание. Цезарь не верил, что он был таким же. Да, это была его дочь, его кровь и его наследие, но она напоминала ему бывшую супругу Киссу. Невольно, он всё же был обижен на её поступок, который она якобы совершила. Возможно, когда Анастасия вырастит, она так же, как и её мать сбежит в Александрию или того хуже станет куртизанкой. Но Аристон знал, что он этого не допустит.

Он медленно подошёл к комнате и дёрнул за дверную ручку. Дверь не была заперта. Зайдя в тусклую комнату, Аристон увидел стоящего подле окна Антиоха. В кроватке Анастасии не оказалось.

Антиох, видимо, не услышал, как кто-то вошёл в комнату и до сих пор не обернулся. Он стоял и немного пританцовывал ногами. Тихо, совсем шёпотом, он пел на греческом. Эта была колыбельная.

В голове невольно начали появляться воспоминания. Говорят, что хорошие события запоминаются человеку в красочных тонах, а плохие – в серых. Сейчас Аристон видел цветную картинку. Он видел мать, которая укладывала его спать. Пока он жил вместе с женщинами он считал это время самым счастливым. Это и было детство. Мать каждую ночь сидела на тюфяке рядом со своими детьми и пела. Её голос ему не забыть. И эту песню тоже.

Юный цезарь улыбнулся. Он не знал, как быть отцом, он не был к этому готов. Не знал, как воспитывать, как учить, как кормить. Это девочка. Он был убеждён, что родится сын. Сын, которого он воспитает воином. Которого он будет тренировать с пелёнок, чтобы тот стал сильным и прекрасным фехтовальщиком. А затем он пойдёт служить в звании офицера в легион и заколет своего первого врага.

«О боги,» – подумал Аристон. – Я сейчас рассуждаю, как свой отец. Планирую будущее для своего ребёнка и не даю распоряжаться собственной жизнью по своему разумею. А если моя дочь не захочет выходить замуж за нелюбимого? И тоже сбежит подобно своему отцу в юности. Сбежит к простолюдину, и они вместе решат покинуть Рим. Затем их схватят пираты. Парня убьют, а её продадут в рабство.»

Аристон от удивления ахнул и тут же прикрыл рот рукой, боясь разбудить дочь. Но этого хватило, чтобы Антиох услышал его.

Бывший раб от испуга и неожиданности чуть не уронил ребёнка на пол. Аристон подбежал, чтобы успокоить Антиоха.

– Господин, вы меня напугали, – шёпотом проговорил Антиох.

Голос его окреп и стал ещё более мужественным. Когда-то мягкие черты лица стали грубыми и острыми. На лице появилась слабая щетина. Аристон немного позавидовал другу. Ибо в свои 17 он всё ещё выглядел женоподобным юнцом, у которого почти не растут волосы на лице. Тело Антиоха тоже окрепло. Раньше он был худым и тонким, низеньким мальчишкой, сейчас же он высокий и мускулистый мужчина. Наверное, жизнь заставила его рано повзрослеть.

Аристон посмотрел на ребёнка и молча попросил передать свёрток ему. Антиох повиновался. Анастасия сладко причмокнула свои толстенькие, розовенькие губки и открыла глаза. Из-под одеяла вылезала светлая кудряшка волос. Глаза её были светло-зелёного цвета. Увидев отца, ребёнок нервно зашевелился, пытаясь освободиться от пелёнок. Он чувствовал, как малышка с неимоверной и не присущей для неё силой и мощью, сражается кулаками и ногами с плотной тканью.

– Да она настоящий боец, – прокомментировал Аристон. – Как и её мать.

– Вырастит, станет амазонкой, – пошутил Антиох и тут же замолчал, увидев недовольство Аристона.

Он не хотел, чтобы его дочь стала мужеподобной воительницей женолюбительницей, которая будет презирать мужчин и никогда не выйдет замуж.

Анастасия, поняв, что не может освободиться, осознала своё поражение и захныкала.

– Тише, тише, не плачь, – заговорил ласково Аристон, но Анастасия только усилила свой плач.

Тогда Антиох попросил передать ребёнка ему в руки. Немного подумав, Аристон кивнул и выполнил просьбу друга. Антиох прижал ребёнка к груди и начал качать, что-то напевая себе под нос. Через несколько минут Анастасия перестала плакать и уснула.

Аристон расстроился и решил покинуть спальню. У входа ему встретилась кормилица. Она так спешила, что чуть не врезалась в идущего Цезаря. По всей видимости, Антиох её прикрывал и дал позволить отдохнуть. Увидев Аристона, рабыня испуганно раскрыла глаза и начала лепетать извинения, но наследник престола жестом руки попросил её прекратить. Поблагодарив, юная рабыня забрала у Антиоха ребёнка и переложив в кроватку, села рядом и продолжила с ней сидеть. Антиох попрощался с юной рабыней и вышел из комнаты вместе с Аристоном.

Аристон заметил, как Антиох смотрел на рабыню и усмехнулся.

– А я думал ты предпочитаешь собак, – пошутил Аристон и рассмеялся, прикрыв рот рукой.

Антиох казалось не расслышал Аристона и продолжал смотреть на дверь спальни. Тогда Аристон легонько ударил его по плечу.

– Что?..Собак? О чём ты?..А? Что?! Нет!

Аристон ещё громче рассмеялся недоумению Антиоха.

– Это говорит человек, который влюбился в императора, – парировал Антиох и самодовольно ухмыльнулся.

Аристон покраснел.

– Не правда! Это всё наветы! А ну иди сюда!

Антиох слегка ударил Аристона и побежал вперёд по коридору. Аристон ринулся вдогонку преследовать друга.

Аристон понимал, что Антиох шутит. В народе ходило много сплетен о связи императора с Аристоном. Все говорили, что император назначил его своим наследником, потому что Аристон влюбил его в себя. Только во дворце все знали истину. Впрочем, Аристон не отрицал своих чувств к императору. Он его любил. Но любить приходилось только как друга и как отца. О большем он и думать не позволял себе. Но после недавнего разговора с императором, Аристон узнал, что Эмилий ему не доверяет. Это, разумеется, задело его чувства.

Вскоре Аристон, наконец, нагнал Антиоха, и друзья остановились. Отдышавшись, они рассмеялись и поняли, как им было хорошо, когда они точно так же играли на родине.

Остановились они в коридоре, который огораживал сад. Колонны придерживали потолок и черепичную крышу. На улице было тепло, а в небе уже смутно виднелся полумесяц. Но было всё ещё светло. Где-то рядом за стенами солнце заходило за горизонт.

Аристон присел на мраморную лавочку, которая стояла подле холодной стены и прикрыл глаза. Антиох сел рядом.

– Когда я закрываю глаза я вижу Киферу, – сказал Аристон, ностальгируя.

– И что же ты видишь? – Спросил Антиох.

Аристон открыл глаза и посмотрел на Антиоха.

– Я вижу море, его лазурные волны, его блеск, ослепляющий глаза. Я слышу его, слышу чаек, слышу ветер.

– Ты скучаешь по родине?

– Безумно, – ответил Аристон.

На другой стороне коридора показался красная фигура и двое преторианцев. Это шёл император. Он тоже решил отдохнуть в саду. Увидев Аристона, Эмилий приветливо махнул рукой, но в его сторону не направился, а зашёл в сад и там разместился подле фонтана и двух скульптур.

Антиох слегка напрягся.

– А я смутно помню Киферу, – заговорил Антиох. – Единственное, что сохранилось у меня в памяти, так это твой отец и твои безумные выходки. Мне некогда было наслаждаться красотой острова. Жизнь во дворце – моё лучшее воспоминание.

Аристон с сочувствием обнял Антиоха. Если бы у людей не было забот и проблем, они бы, возможно, наконец обратили внимание на мир, который их окружает. Они бы жили, а не бесцельно существовали. Небо, земля, солнце трава – они не придают этому значение. Они просто ходят по красоте, ослеплённые хлопотами. Но нельзя говорить о том, чтобы все люди должны быть беспечными, ибо в беспечности кроется безответственность и эгоизм, но если бы они не были обременены заботами и проблемами – они были бы намного счастливее.

На некоторое время друзья замолчали, наблюдая за поведением императора.

– Он сказал, что не доверяет мне, – произнёс Аристон. – Я попросил помочь, но он отказал. Мне кажется, он в чём-то меня подозревает. А что если это снова козни Адриана?

– Он любит тебя, – ответил Антиох. – Если он отказал тебе, значит на то были причины. Он всего лишь хочет защитить тебя.

– Не меня нужно защищать, – твёрдо сказал Аристон и указал пальцем на императора. – А его. За этот год я стал сильнее не только физически, но и духом. Я смогу постоять за себя. Посмотри на него – хрупкое и беззащитное дитя, которое нуждается в заботе. Он не в состоянии править страной. Это ему нужна защита, а не мне.

Аристон замолчал. Антиох не стал ничего отвечать. Вместо ответа, он продолжил наблюдать за императором.

Эмилий сидел на корточках возле розы и следил за бабочкой. Когда бабочка перестала дёргать крылышками, император медленно опустил руки вниз, пытаясь поймать беззащитное насекомое. Но тут бабочка реагирует и улетает, однако на этот раз она покинула сад, поняв, что здесь ей нет покоя. Император расстроился и собирался встать, но тут же замер. Меж персиковых деревьев показалась женская фигура. Император спрятался за кусты и занял позицию шпиона. Девушка держала в руках кувшин и грациозно поливала растения. Её тело было стройным, ноги нагими, тёмные распущенные волосы доходили до самых бёдер. Жёлтая туника была настолько тонкой, что просвечивала грудь девушки. Грудь была упругой и напоминала персики, которые росли в саду. Девушка поставила кувшин на землю и замерла. Садовые птицы запели в унисон чудесную песню. Девушка некоторое время безмолвно слушала, а затем что-то начала тоже напевать. Пела она от груди, медленно. Её пение напоминало пение сирены. Напевая песню, она вскоре начала танцевать. Танцевала она так же прекрасно, как и пела. Эмилий был очарован её.

Неожиданно, девушка перестала петь и танцевать. Она словно заметила, что за ней кто-то наблюдает. Она повернулась лицом к Эмилию и посмотрела в его сторону. Она смотрела на него так внимательно и укоризненно, словно мать.