– Мы вас очень ждали. Меня зовут Эдвин Хартман, я руковожу лабораторией. –  Посетитель вошёл.

– Очень приятно, –  сказал Артур, пожимая протянутую руку, –  меня зовут…

– Можете не представляться. –  Хартман заулыбался. –  Я знаю, кто вы. Я читал ваши научные труды. Кроме того, вы же стали знаменитостью. Причём не только на Венере. Я очень рад, что вам удалось выбраться из «Аида». Думаю, с вашей помощью дело наконец-то сдвинется с мёртвой точки.

Едва услышав про Венеру, Артур нахмурился и отвёл взгляд. Собеседник, казалось, не обратил на это внимания.

– Идёмте со мной. Я покажу вам, с чем предстоит работать. –  Хартман вышел из помещения, не дожидаясь ответа.

Артур последовал за ним. В коридорах никого не было. Только бросив быстрый взгляд на «часы», висящие на запястье, Артур понял почему. Таймер показывал два часа ночи. Все спали. В космосе нет понятий «утро», «день», «ночь» –  всё это имеет смысл лишь на поверхности планеты. Но на космических станциях во избежание нарушения биоритмов люди жили по привычному двадцатичетырёхчасовому распорядку.

«Интересно, а к какому земному часовому поясу привязано местное время?» –  думал Артур, идя вслед за Хартманом.

Наконец они пришли в лабораторию, где расположились в комнате с большим экраном.

– Вас наверняка интересует, на какой стадии находится проект «Беллерофонт». –  Хартман взял со стола пульт и включил экран. –  Человечество уже сотни лет мечтает вырваться за пределы Солнечной системы. Но для этого нужен качественный прорыв в технологиях. Именно таким прорывом должен стать проект «Беллерофонт» –  создание генератора искривления пространства. А с его помощью –  кротовых нор. Но не таких, как мост Эйнштейна –  Розена. В отличие от последнего через создаваемую нами кротовую нору смогут пройти объекты, состоящие из тардионов. Например, космический корабль. У нас есть несколько кораблей-лабораторий для испытаний. Человечество наконец-то сможет преодолевать бездны космического пространства, совершив прыжок через кротовую нору.

– Прыжок в бездну… Насколько знаю, –  медленно и задумчиво произнёс Артур, –  всё это только теория. У нас пока нет подобных технологий. И вы пытаетесь создать генератор кротовых нор?

Хартман очень серьёзно смотрел на собеседника, не мигая несколько секунд. Этот взгляд напомнил Артуру генерала Блэквуда. Наконец Хартман произнёс:

– Он уже создан. Благодаря вам.

Артур молчал. Ощущение было словно его неожиданно окатили ледяной водой.

– Ваша научная публикация, –  продолжал Хартман, –  вы сделали открытие десять лет назад.

– Я просто решал дифференциальные уравнения. Уравнения общей теории относительности, –  залепетал Артур, а затем резко умолк.

«Опять всё повторяется. Опять. Как с прошлым открытием, которое военные в итоге использовали для создания оружия, –  горько подумал Артур. –  Им ничего нельзя давать. Ничего. Всё превратят в оружие».

– Мы взяли ту публикацию за основу. Нашли экспериментальные подтверждения изложенным там теориям, продолжили, так сказать, вашу работу. В конце концов удалось построить генератор искривления пространства. Он создаёт кротовую нору, –  продолжал Хартман, –  но, если бы всё шло хорошо, вы бы здесь не сидели. Смотрите на экран.

Ошеломлённый Артур повернул голову и уставился на монитор. Там демонстрировалась запись, сделанная в космосе. В чёрной пустоте находился небольшой космический корабль. Очевидно, один из тех самых кораблей-лабораторий, о которых шла речь ранее. Сначала ничего не происходило. Но потом корабль просто исчез в мгновение ока. На экране была лишь тёмная бескрайняя пустота космоса. Прошло несколько мгновений, и корабль снова появился. Точнее не корабль, а то, что от него осталось. Пространство, доселе пустое, было усеяно обломками разной величины.

У Артура голова пошла кругом, он смотрел на экран и, казалось, даже забывал дышать.

Видео не закончилось. Следующую запись, судя по дате на экране, сделали через несколько месяцев после первой. Снова корабль, одиноко висящий во мраке космоса. Артур смотрел, не отрываясь и не мигая. Он даже не заметил, как ногти глубоко впились в кожу –  настолько сильно он сжал ладони в кулаки. Корабль снова исчез. В поле объектива камеры виднелась лишь чернильная пустота. Артур смотрел, закусив губу, ожидая, что будет дальше. Время шло, ничего не происходило. Наконец с трудом оторвавшись от экрана, он вопросительно посмотрел на Хартмана.

– Запись велась несколько суток. Но дальше можно не смотреть. Корабль так и не появился. Ни через неделю, ни через месяц, ни через год. На всех экспериментальных кораблях стояли радиомаяки. Если бы судно появилось на расстоянии светового года, мы бы уже обнаружили его сигнал. Значит, оно находится гораздо дальше. Есть мнение, что в другой звёздной системе. Или даже, –  Хартман мечтательно поднял взгляд вверх, –  в другой галактике.

– Если этот корабль вообще цел, –  задумчиво произнёс Артур.

– Первый раз произошёл взрыв термоядерного реактора. Поэтому после разрушения генератора кротовых нор назад выбросило обломки. Мы устранили проблему, и все остальные корабли просто исчезали и не возвращались.

– Сколько кораблей вы потеряли?

– Семь, –  с неохотой ответил Хартман, –  генерал Блэквуд очень недоволен.

– Я надеюсь, на них не было людей? –  неуверенно спросил Артур, ожидая худшего.

– Нет. Только крысы и обезьяны.

Артур с облегчением выдохнул. Научные открытия не должны убивать людей. В особенности его открытия.

– Вы построили генератор кротовых нор. Оснастили им семь кораблей. Отправили их в никуда. Что вы хотите от меня? Чтобы я их вам вернул?

– Нет. –  Хартман нажал кнопку пульта, выключая монитор. –  Этот генератор был создан благодаря вашей прорывной научной публикации. Вы всегда могли смотреть дальше других. Видеть то, что не видят другие. Нужно проверить все наши вычисления, расчёты и убедиться, что сделаны правильные выводы из ваших теорий. Мы ищем выход из тупика. Мне кажется, что проблема не в кораблях и не в двигателе. Проблема в теоретической части. А здесь вам нет равных. Вам всего лишь нужно продолжить ту научную работу. Кстати, её сильно развили Владислав Ковалёв и Соломон Брайдер.

Артур молчал. В его мозгу медленно, но верно начала складываться мозаика. Он это чувствовал.

– Они тоже здесь? Ковалёв, Брайдер? Может, даже Пирс? Все трое –  светила науки. Они могут сильно помочь. –  Артур перевёл взгляд с выключенного монитора на Хартмана.

– Ковалёв отказался присоединиться к команде «Беллерофонта», сославшись на плохое здоровье. Брайдер год назад умер от сердечного приступа. В его восемьдесят девять лет –  немудрено. Пирс в отличие от первых двух никогда не шёл на контакт с военными. Он улетел на Венеру к родным, да так там и остался. Мы работаем с тем, что есть. Теперь у проекта появились вы. Я думаю, дело сдвинется с мёртвой точки.

Артур вздрогнул при упоминании Венеры и уставился в пол. Вот оно что. Военные зашли в тупик. Теряли корабль за кораблём, посылая их в никуда. Потом поняли, что ничего не выходит. Все, кто мог им помочь продвинуться дальше, оказались по тем или иным причинам недоступны. Кроме него, сидевшего в тюрьме в ожидании смертной казни. Он находился в такой же безвыходной ситуации, как и военные. Они нашли друг друга. От этой мысли губы Артура искривила горькая усмешка.

– Уже поздно. Идите спать. Завтра отдыхайте. Начнёте послезавтра. Вам нужно прийти в себя после перелёта и… возвращения из «Аида». В каюте найдёте рабочую станцию. Я пришлю туда все необходимые материалы.

– Мне нужна бумага.

– Бумага? –  Хартман был несказанно удивлён.

– Знаю, что это выглядит крайне отстало и старомодно, но я привык вести все расчёты и вычисления на бумаге. Мои открытия были сделаны именно так.

– Хорошо. Вам принесут столько бумаги, сколько захотите.

– И ещё мне понадобятся обычные маркерные доски, большие, несколько штук. Электронные я не люблю. Я привык всё основное записывать на простых досках, постоянно держа их перед глазами. Это помогает сосредоточиться и замечать детали.

– Хорошо, доски мы тоже… добудем.

– А теперь главное, –  Артур уставился на Хартмана, сделав самое серьёзное лицо, на которое только был способен, –  я привык работать один, когда меня никто не отвлекает и не дёргает. Я думаю, что вы это понимаете, открытия не делаются в суете и шуме.

– Я вас понимаю, –  Хартман кивнул, –  сам не люблю, когда меня отвлекают.

– Тогда мы сработаемся, –  Артур слабо улыбнулся. –  А сейчас, с вашего позволения, я пойду спать.

Хартман снова кивнул. Артур вышел из лаборатории и теперь пытался вспомнить, где находится его каюта. На полу станции были нарисованы разноцветные линии со стрелками. Каждая линия имела подпись. Поэтому, ориентируясь по ним, легко было найти нужный модуль станции. Артур зашёл в каюту, выключил свет и без сил упал на кровать. Уснул он почти сразу, как голова коснулась подушки.

* * *

Его распорядок дня на «Афине» был прост. Подъём «утром», затем завтрак в столовой, возвращение к себе и работа до «обеда». Потом обед и снова работа. Затем ужин и опять работа до самой «ночи».

Световые конусы, мировые линии, тензоры, полиномы, волновые функции, уравнения Шрёдингера –  Гордона и суперпозиции плоских волн –  выкладки, которые он проверял, со стороны могли казаться хаосом, нагромождением формул и вычислений. Но Артур чётко и явственно видел систему, порядок и гармонию. Он следовал за логикой вычислений, проверяя их корректность и тот физический смысл, что они несли. Время застыло. Он настолько погрузился в работу, что ничего не замечал вокруг. Это было особое состояние, в котором он мог пребывать часами, не реагируя на окружение. Учёный снова находился в своей стихии. Когда глаза начинали закрываться от усталости, а формулы двоились, он откладывал расчёты, выключал свет и, не раздеваясь, падал без сил на кровать.

Так шёл день за днём. Артур погружался в работу и терял связь с реальностью, находясь в дебрях квантовой механики. Иногда у него вежливо интересовались, как продвигаются дела, но он лишь отмахивался и просил его не беспокоить. Через несколько месяцев напряжённой работы он зашёл в тупик. Уравнения Эйнштейна допускают много различных решений. И Артур это знал. Тем не менее сферически-симметричные решения Ковалёва –  Брайдера показались немного странными. Там не было явной ошибки, по крайней мере её не удалось обнаружить сразу, но учёный ощутил дискомфорт.

У Артура появилось воспоминание об одной из лекций по квантованию, во время учёбы в университете. В тот день преподаватель исписал всю доску выводом формул. Но, едва взглянув на итоговое выражение, громко сообщил аудитории, что где-то была допущена ошибка. Всё потому, что полученная формула выглядела не гармонично. После нескольких минут проверок ошибка была найдена и исправлена, а результат обрёл более эстетичный с точки зрения математики вид. Этот эпизод Артур запомнил на всю жизнь. С тех пор в работе он руководствовался ещё и чувством гармонии, а её в решении Ковалёва –  Брайдера не ощущалось.

Учёный отложил стопку бумаги и потёр уставшие глаза. Эйфория после освобождения из тюрьмы давно прошла. Его вновь одолевали сомнения. Что будет, если удастся найти решение проблемы? Артуру опять начало казаться, что после удачного завершения работы он станет не нужен. И тогда… Он поднялся с кровати и начал ходить по каюте –  от стены до стены, шесть шагов туда и столько же обратно. Надо искать способ бежать отсюда. Но угнать корабль он не сможет. По крайней мере обычным способом. Артур подошёл к видеокоммуникатору и поднёс палец к электронному дисплею. Какое-то время учёный стоял в нерешительности. Потом неуверенно нажал кнопку вызова.

– Я вас слушаю, Артур. –  На дисплее отчётливо виднелось усталое лицо Хартмана.

– Мне нужна информация о кораблях, участвовавших в экспериментах. Характеристики, чертежи и прочее.

– Все корабли одной модели. Вы что-то обнаружили? –  в удивлённом голосе Хартмана послышались нотки надежды.

– Я не хочу быть излишне оптимистичным, нужно всё тщательно проверить. Математических расчётов и документов с принципами работы генератора искривления пространства недостаточно. Двигатель не совершает прыжок один. Он находится в корабле. Я хочу понять, как всё работает в связке. Есть мысли, но пока не буду впустую сотрясать воздух. –  Артур старался придать голосу уверенности, которой совсем не чувствовал.

– Хорошо, если это поможет делу. Я всё пришлю.

– Спасибо. –  Артур отключил связь и прилёг на кровать.

«Интересно, заподозрят они что-то или нет?» –  подумал учёный, уставившись в потолок.

Через некоторое время рабочая станции в каюте издала звуковой сигнал, оповещавший о том, что данные пришли. Артур вскочил и бросился к компьютеру.

«Так. Посмотрим, на чём предстоит бежать отсюда», –  думал он, вглядываясь в полученные схемы.

* * *

Дни шли за днями. Теперь он чередовал проверку математических расчётов и изучение кораблей. Эти судна хоть и были лабораториями, но вполне годились для перелётов. Питание основных систем корабля обеспечивал термоядерный реактор. Кроме генератора искривления пространства на судне были ещё ионные двигатели. Всё это управлялось квантовым бортовым компьютером. Корабль был настоящей химерой. В том, что топлива для обычного полёта к Венере не хватит, Артур не сомневался. Но тем не менее он воспарил духом и с новыми силами принялся за работу. От этого зависела его свобода.