Третий глаз

У Наташи открылся третий глаз. Наташа очень стеснялась и закрывала его челкой, но даже из-под челки все прекрасно видела.

Подойдет к ней, к примеру, бухгалтер Лидия Алексеевна и защебечет:

– Ах, Наташенька! Какая вы сегодня хорошенькая! Прямо ангелочек. Подстриглись?

А Наташа глянет третьим глазом и уже видит подлую сущность Лидии Алексеевны: как она Наташиным стройным двадцатипятилетним ногам завидует, как генеральному капает, если с отчетом хоть на полденечка опоздаешь, и как на диете пытается сидеть, а потом ночью в холодильник лезет за колбасой, и про сына-оболтуса видит, которого Лидия Алексеевна на будущий год от армии планирует отмазать, – с кем сговаривается и о какой сумме речь. Даже как-то неловко.

Или вот Людочка. Она к Наташе всегда спиной сидит и ни с кем в отделе старается не общаться, здоровается сквозь зубы, но и о ней Наташа уже все знает: про молодого любовника, которого Людочка от мужа скрывает третий месяц, про некоторые неприятности «по женским», из-за этого любовника случившиеся, и про то, что Любочка сегодня утром от расстройства яичницу сожгла.

Вообще, в женском коллективе работать, если у тебя третий глаз открыт, – это сущая мука. И без него ясно, разумеется, что все друг против друга дружат потихонечку, но чтобы такие змеи?!

Вон, стоят две… Смотреть тошно. Комплиментами друг друга осыпают, точно пасхальный кекс сахарной пудрой, а сами думают, кто из них в новом году на повышение пойдет и как бы так устроить, чтобы места не упустить. Каждая, конечно, себя в своем праве считает. У одной дочка школу заканчивает, поступать летом. А у другой муж пьющий. То есть причина и там и там уважительная – но каковы методы?! Первая задумала генерального соблазнить и следующий корпоратив для этой цели наметила, уже коктейльное платье в шкафу висит, в полиэтилене, – вырез на спине ниже ватерлинии; туфли к платью куплены во-о-от на такой шпильке. Думает, если хорошо сохранилась, так уж прямо генеральный на нее кинется. Святая наивность. Наташа его сегодня встретила случайно в коридоре – не мужик генеральный. Уже довольно давно. (И неудивительно, к слову сказать, – работа у него нервная и за компьютером круглые сутки.) А вторая того хуже: решила вечером в пятницу остаться как бы сверхурочно и подружке в компьютер вирус подсадить, чтобы все самые важные документы к понедельнику стерлись, а она вроде как ни при чем. Даже сочувственную речь заготовила, гюрза. Вот как с такими людьми работать?!

И ведь самое смешное, что не повысят ни ту ни другую (Наташа сегодня генерального встретила, уж она-то знает). У генерального дочка в аспирантуре доучивается, защита в январе. Ей-то и сидеть на теплом месте. Так что зря стараются, яд свой тратят.

Не работа, словом, а сущий ад. И раньше Наташа ее не больно любила – она была девушка творческая, Коэльо читала и из бисера плела, а в первом классе мечтала балетом заниматься, – разве думала она когда-нибудь, что будет в офисе бумажки перекладывать да в очереди у ксерокса стоять? Нет.

А в метро! В метро и вовсе невыносимо. Трутся люди друг о друга, толкаются локтями, и такое раздражение кругом – хоть ножом его режь, не разрежешь. Плотное, монолитное. Глянешь направо: парочка сидит. Приличные вроде бы ребята: он ее по руке гладит, она ему на плечо голову склонила, – ни дать ни взять попугаи-неразлучники. Другая бы сказала – глаз на них отдыхает. Но это если глаз обычный. Наташиному третьему глазу отдыхать некогда: видит Наташа, что они бабку хоронят. То есть ждут не дождутся, когда помрет. Они об этом вслух не говорят никогда – не то воспитание. Но желание такое сильное, что до нутра прожигает. Хочется одним пожить, не дети уже. С ее стороны бабка. Все как положено: воспитывала, обшивала, пирожки пекла, сказки на ночь читала… Эх, люди! Налево глянешь – младая попрошайка по проходу ползет, ступни в минус первую позицию извернув да спину скрючив, на операцию клянчит. Кое-кто дает. Да какая операция?! Здоровая кобыла, дай бог всякому. И в день, к слову сказать, втрое против Наташиного зарабатывает. Не на себя, конечно, работает, на хозяина. Но сам факт! Наташа с дипломом, в приличной фирме денег таких никогда за сутки не заколотит.

Тяжело Наташе ехать в метро. Капюшон надвинула ниже бровей, в комочек сжалась: но разве можно третий глаз закрыть каким-то капюшоном! Тут мужик всю зарплату пропил, собирается жене врать, что обокрали; там тетка прикидывает, как у родной сестры дачу отсудить; рядом парнишка планирует увести у друга девушку, да и друг тоже хорош – девушка у него не одна, а сразу три, и так он удачно устроился, что все три за него платят; напротив студенточка мальчикам глазки строит – она вчера с преподавателем переспала, чтобы зачет по экономике автоматом получить; около студенточки который – под кайфом, неделя-другая, и конец человеку, перескочит на тяжелую наркоту… Страшно Наташе. Ни один человек о хорошем не думает, вокруг сплошной негатив. От третьего глаза в метро одна только польза: если террористы-смертники задумают вагон взорвать, Наташа об этом первая узнает и всех спасет.

Раньше Наташу от любых проблем шопинг защищал. Прогуляется, бывало, по распродажам, купит новую кофточку – и сразу на душе теплее. Но теперь и шопинг не радует. Отыщет Наташа красивую вещь, ценник на ладони взвесит, глянет мельком и увидит: там, где стопроцентный cotton нарисован, пять процентов полиэстера вплетено. Пять! Понимает Наташа – это чтобы не мялось. Но все равно обидно. Врать-то зачем? Всюду, буквально всюду вранье. Брючки симпатичные в витрине выставлены, made in Italy, скидка тридцать пять процентов. Раньше бы Наташа их купила непременно, но теперь ее вокруг пальца не обведешь. Видит Наташа – никакая не Italy, а Ivanovo, gorod nevest. И лекала, между прочим, немецкие, не итальянские. А цена со скидкой в два с половиной раза выше закупочной. Не шопинг, одно расстройство.

И с промтоварами – это еще не предел. В супермаркетах – вот где самый страх и ужас. Вместо масла маргарин кругом, сметана порошковая, мясо-рыбу для веса водой накачали, на селедках, которые по акции, перебиты даты – срок годности вышел, не выбрасывать же. А крысы на складе нагуляли такие бока, что домашним свиньям завидно. Пропал у Наташи аппетит. Отщипнет хлеба, запьет кипятком – вот и весь рацион.

Такое в себе держать – кто выдержит? Хотела Наташа лучшей подруге открыться, да не смогла. Только на порог ступила и сразу узнала, что про нее подруга на самом деле думает. Аж в жар бросило. И дура-то Наташа, и вкуса у нее нет, и толстая. Это она толстая?! Сорок четвертый размер при росте сто шестьдесят пять! А подруга улыбается как ни в чем не бывало, с поцелуем тянется. «Чего это ты, Наташка, – спрашивает, – челку-то отпустила? У тебя там прыщи, что ли?» Отшатнулась Наташа, бросилась бегом вниз по лестнице, лифта не дожидаясь. Бежит по ступенькам, оступается впопыхах и слышит (вернее, видит), как подруга, запирая дверь, пожимает птичьими плечиками и думает: «Вот ненормальная!»

Была подруга – и нету.

Стала Наташа в интернете искать, как ей дальше жить. Интернет ее никогда еще не подводил, там ответы на любой вопрос находились. Набрала в гугле «третий глаз», мышью кликнула «поиск». И посыпались как из рога изобилия ссылки: чаты оккультистов, научные трактаты, популярные статьи, энциклопедические справки, частные объявления от колдунов и гадалок, и даже одна фирма по установке окон ПВХ. Но, что самое обидное, никто третий глаз закрыть не берется. Открыть – это да, многие обещают. «Дураки! – хотелось крикнуть Наташе. – Сами бы пожили с открытым третьим глазом хоть неделю и поняли бы тогда!» Но, делать нечего, выбрала одно объявление. Потомственная сивилла Мэри Кристалл. Имя понравилось. Как-то оно сразу доверие Наташе внушило. Эта Мэри Кристалл помимо третьего глаза много чем занималась: и проклятья снимала, и порчу, и венец безбрачия, еще бралась астральную сущность описать и чакры открыть. Стоило, главное, совсем не дорого – пятьсот рублей визит. Написала Наташа письмо по имейлу, и к вечеру ей ответ пришел: приезжайте, милости просим, когда вам удобнее?

На следующий день Наташа с ненавистной работы отпросилась, сказавшись больной, и поехала в Бирюлёво. Чтобы в общественном транспорте не мучиться, машину поймала. Напрасная трата денег! Даже через замызганные стекла старого «опеля», на котором тряслась по пробкам, третий глаз примечал, что творится вокруг. Мысли московских автомобилистов в пробке слились в сплошной поток многоэтажных ругательств, лишь изредка всплывали поверх мата какие-то сделки, страховки, штрафы и техосмотры. Машины истошно сигналили и подрезали, из-под колес летела во все стороны коричневая мерзость, замешанная на снегу, а водитель, козлище старый, всю дорогу думал, что бы он сделал с Наташей, окажись не в пробке, а на загородной даче по Савеловскому направлению, какую они с женой уже пятнадцать лет строят – не достроят… Добравшись до места, выскочила бедная Наташа из машины как ошпаренная, деньги сунула и даже сдачу не взяла, так ей было страшно и противно.

Дом потомственной сивиллы стоял во дворе за хозяйственным магазином. Обычная шестнадцатиэтажная панелька, каких в городе пруд пруди. Домофон был вывернут с мясом, и Наташа, приоткрыв перекошенную дверь, осторожно вошла в подъезд. К счастью, там никого не оказалось. Вызвала лифт, поднялась на восьмой этаж. Навстречу ей из общего коридора вышла пышногрудая бабища в пестром китайском халате и понесла к мусоропроводу два объемных пакета с мусором. В одном характерно звякала пустая тара. Наташа посмотрела третьим глазом и поняла, что это Мэри Кристалл собственной персоной. Поняла, что по паспорту зовут ее Марией Кирилловной Лупенко, что в Москву она приехала из-под Киева еще в советские времена и училась в строительном ПТУ на маляра-штукатура, а в потомственные сивиллы пошла по совету практичной приятельницы в начале девяностых. Это оказалось несложно – главное было говорить людям то, что они хотят услышать. А чего хочет услышать женщина, от которой мужик загулял? Или которую замуж не берут, хотя уже возраст? То-то… С другими проблемами к Мэри Кристалл обычно не обращались, но и на этом, даже по пятьсот рублей визит, она имела заработок не чета малярно-штукатурному – трехкомнатную квартиру снимала и не бедствовала.

Наташа зашла обратно в лифт и раздраженно ткнула кнопку первого этажа.

По дороге Наташа все думала: что со мной происходит? Ей было очень-очень страшно. И тоскливо. Ведь говорили же, говорили и писали сколько раз, что все эти сивиллы – шарлатанки. Только на такси зря потратилась… А может, она, Наташа, сходит с ума? Нет, теперь только к хорошему специалисту! К психологу. И чтобы доктор наук, не меньше!