Глава 3

Алиса.

Мы с Машкой, прихватив с собой стаканы с остывшим кофе, проскальзываем в конференц-зал и занимаем самые дальние места в углу.

Я бы вообще предпочла спрятаться под кресло или ещё лучше – сбежать с этого собрания, но Виктор Палыч, прекрасно зная меня, не сводит с нас с Маней предупреждающего взгляда.

«Смотри у меня» – шевелятся беззвучно его губы, а указательный палец сотрясается в воздухе.

Развожу руками.

А что сразу я?

Будто я тут единственная возмутительница порядка!

– Слушай, что он вообще собирается нам сказать? – Маша нетерпеливо вытягивается в кресле, чуть приподнимаясь.

Я же, напротив, пытаюсь вжаться в спинку, чтобы стать менее заметной.

– Ну, что-нибудь типа «вы все ничтожества, а потому – идите к чёрту».

– Думаешь, он настолько козёл?

Ох, Маня, знала бы ты, насколько он козёл!

В дверях появляется Максим. В чистой, естественно, рубашке.

Шум и шепотки в зале мгновенно стихают.

Он проходит к трибуне, выпрямляется, расправляет внушительные плечи. Медленно проходится пугающе-отстранённым взглядом по собравшимся, и я прячусь за спиной впереди сидящего коллеги, лишь бы не ощущать на себе этого пронизывающего ледяного равнодушия.

– Доброе утро, – его тон не оставляет места сомнению, что он совершенно не уверен, что оно доброе. – Меня зовут Куравин Максим Игоревич. Сегодня я здесь для того, чтобы сообщить вам о предстоящих изменениях, связанных со слиянием вашего издательства с «ЭксЛит».

По залу проходит волна возбужденного шёпота.

Да уж, звучит многообещающе!

Маша едва заметно вздыхает, нервно сжимая в руках бумажный стаканчик.

– Компания, и в особенности это подразделение, нуждается в значительных переменах для повышения продуктивности и оптимизации затрат. Это, разумеется, означает, что… – Максим делает паузу, и я кожей чувствую, как все в зале напрягаются. – Что вся неэффективность и недостаточная целеустремлённость будут выявлены и устранены.

Выявлены и устранены…

Да он настоящий романтик!

Звучит так, будто нас отловят по одному и отправят на тот свет.

Я наклоняюсь к Маше, еле сдерживая саркастический смешок.

– Увольнять, видимо, будут пулей в лоб.

– Лучше уж пуля, – бледнея, морщится Маша. – Что-то меня не вдохновляет на подвиги наш новый босс.

– Не переживай, он просто запугает нас всех, а потом уедет в свой крутой офис.

– Коллеги, я вам не мешаю? – Максим косится в нашу сторону.

Резко маневрирую, снова скрываясь за спиной.

Пронькин, спасибо, что тебя так много! Есть, где спрятаться.

– Нет, извините, – блеет Машка.

Максим, качая головой, продолжает:

– Сразу хочу сообщить, что я здесь надолго. Пока мы не достигнем устойчивых результатов, вам придётся лицезреть моё лицо. Моими специалистами будет проведена оценка квалификации каждого сотрудника. Те, кто продемонстрирует высокий уровень профессионализма, могут не волноваться за своё место. Однако те, кто пока не оправдал себя, столкнутся с необходимостью пересмотреть свои цели и приоритеты.

Какая прелесть!

– О да, «пересмотреть цели» – лучшее оправдание для того, чтобы вышвырнуть сотрудника, – шепчет Маша мне на ухо, но её тон больше тревожный, чем насмешливый.

Максим тем временем продолжает выдавать наборы канцеляризмов, смысл которых я уже почти не улавливаю.

– Нам необходимо сократить издержки и устранить структурные несоответствия. Компания нуждается в том, чтобы каждый сотрудник был максимально полезен. Если кто-то не соответствует ожиданиям, то, к сожалению, время его сотрудничества с нами подойдёт к логическому завершению. Это не просто реорганизация – это перераспределение ресурсов для достижения оптимальной эффективности.

Ну что ж, по крайней мере, он нас не убьёт, а только вежливо выставит за дверь.

Это определённо радует.

– Ничего не понятно, – Машка почти кипит. – Уволят нас или нет?

– Сама не знаю, – мрачно отвечаю, нервно постукивая ногтями по подлокотнику кресла. – Но с этим перераспределением ресурсов мне теперь страшно за нашу кофемашину!

Максим со своим холодным деловым тоном и видом мраморной статуи определенно не думает о том, что у нас тут люди, а не роботы!

На минуту мне даже становится смешно от всей этой ситуации: как он может так спокойно вещать о сокращениях и оптимизациях, будто мы все – просто циферки в статистике?

Максим делает еще одну многозначительную паузу, бросая взгляд на задний ряд. Я неловко ёжусь, но он лишь скользит глазами по залу, а потом продолжает свою пламенную речь.

В какой-то момент, когда он в очередной раз говорит про эффективное управление трудовыми ресурсами, я просто не выдерживаю.

Резко встаю с кресла, привлекая к себе всеобщее внимание.

– Сядь, дура! – Тянет Машка за рукав пиджака.

Максим моментально вычленяет меня из толпы.

С почти слышимым металлическим лязгом наши прямые взгляды встречаются в воздухе, подобно боевому орудию.

– У вас есть вопросы? – Делает словесный выпад, словно взмахивает рапирой.

Фыркаю, чуть закатив глаза.

– Никак нет.

– В таком случае, прошу занять своё место, я ещё не закончил.

– Я просто решила пересмотреть свои цели и приоритеты прямо сейчас, – парирую.

– Правда? – Взлетает с сарказмом его густая бровь. – И что же вы надумали?

– Я не стану дожидаться, пока меня обсчитают, словно функцию. Я уволюсь прямо сейчас.

– Аксёнова, сядь! – Шипит на меня Виктор Палыч, но я лишь пожимаю плечами.

Да, я – огонь по характеру. Еще и овен по знаку зодиака. В общем, та ещё гремучая смесь! Воспламеняюсь даже от неосторожно брошенной искры, и частенько иду на поводу у эмоций.

Но я – это я. И я не позволю этому козлу снова выбросить меня, словно ненужный мусор.

Медленно проползаю через ряд к выходу, но железный голос Куравина заставляет меня врезаться каблуками в пол.

– Фамилия.

– Моя? – Оторопело моргаю от его приказного тона.

– Свою я знаю.

Ах, ты, гад ползучий!

Я родила от тебя дочь, а ты спрашиваешь мою фамилию?!

И от иронии, с которой судьба залепила мне пощёчину, хочется рассмеяться в голос.

– Аксёнова, – выдавливаю сквозь зубы, и наш безмолвный поединок на ножах продолжается.

– Аксёнова, в мой кабинет, – чеканит Максим, окатывая меня взглядом, словно ушатом ледяной воды. – Немедленно!

Что ж…

Туше!

Глава 4

Алиса.

Передо мной маячит широкая спина Куравина. Чёткие шаги, уверенная осанка и непоколебимая решимость каждого его движения невольно наталкивают меня на мысли о том, что идём мы не на беседу, а прямиком на эшафот.

– Алиса! – Виктор Палыч догоняет и хватает меня за локоть, вынуждая остановиться.

Максим с гримасой недовольства оборачивается.

– Максим Игоревич, я на пару слов украду у вас свою сотрудницу, – оправдывается босс, нервно потея. Оттаскивает меня за ближайший угол.

Ну, понеслась!

Начнётся сейчас отповедь в духе «ну что то ты творишь, Аксёнова»…

– Ну что ты творишь, Аксёнова? – Шипит Виктор Палыч с таким отчаянием, словно я собралась подписать себе смертный приговор. – Тебе работа не нужна?!

– Такая – нет.

– Сдурела? И куда ты пойдёшь?

– На этом издательстве свет клином не сошёлся. А работать на Куравина я не собираюсь.

– Дурость какая! С чего вдруг?

– Характерами не сойдёмся.

– Аксёнова, это не профессионально! Ты понимаешь, что остальные издательства или тоже принадлежат Куравину, или не выкидывают вакансий?

– Значит, пойду полы мыть или двор мести.

Виктор Палыч трёт пальцами переносицу, стараясь сдержать раздражение.

– Алиса, ведущие редакторы на дороге не валяются! Вспомни, сколько лет ты шла к этой должности. Хочешь теперь всё похерить?

Поджимаю губы.

Не хочу, вообще-то. Я свою работу очень люблю, и по собственной воле никогда бы от неё не отказалась.

Но сейчас мой шаг – вынужденный.

Я просто не смогу каждый день пересекаться с Куравиным и делать вид, будто между нами не висит лезвием гильотины колючий бэкграунд.

– Алиса, девочка моя, держи язык за зубами, я тебя умоляю! Не лезь ты на рожон!

– А что мне делать, если он несносная, раздутая от самодовольства жаба, – начинаю я, но Виктор Палыч делает огромные глаза, стреляя взглядом мне за плечо.

Резко оборачиваюсь.

Куравин, сложив руки на груди, ме-е-едленно вздёргивает бровь вверх.

Господи…

Он всё слышал, да?

И как только эта мышечная махина умудряется так бесшумно передвигаться?

– В мой кабинет, – почти не размыкая губ, произносит Максим.

Пролетаю пулей мимо.

Дверь за нами закрывается, отрезая привычные звуки бурлящего работой офиса.

Максим неторопливо проходит к рабочему столу Виктора Палыча, усаживается в кресло и делает пару пружинящих движений, будто примеряя к нему свои габариты.

Вскидывает на меня непроницаемый взгляд.

Воздух густеет.

– У вас какие-то проблемы, Алиса?

Интересно, он всё же помнит меня, но ломает комедию, или услышал имя, когда Виктор Палыч вопил его в коридоре?

– Алиса Сергеевна, – поправляю на автомате.

Максим чуть заметно дёргает щекой.

– И что же вас не устраивает? Алиса. Сергеевна.

– Всего лишь ваш подход, – улыбаюсь с напускной покорностью.

– Чем вас покоробил мой подход?

– Отношением к людям.

– И как же я к ним отношусь, по вашему авторитетному мнению?

– Как к ресурсу. Мы – не пустые циферки в ваших отчётах. Мы выполняем свою работу с душой, и поэтому…

– Поэтому, – резко перебивает, впечатывая палец в стопку бумаг, – у вас здесь такой бардак, а издательство на грани разорения. Потому что вы «работаете с душой», тогда как надо работать хо-ро-шо! Ваш штат искусственно раздут, тиражи не продаются, а склад забит книгами, которые теперь сгодятся только на растопку каминов. Издательство везёт на своей шее лодырей и бездельников, которые не могу лишний раз пошевелить пальцем, чтобы обратиться к аналитическим данным, а не выпускать ширпотреб!

– Вы ничего не понимаете в настоящей литературе.

– Куда уж мне, – фыркает. Смотрит с прищуром. – Аксёнова, мне кажется, или в вашем решении уволиться есть что-то личное?

Глядя в его ничего не выражающее лицо я не могу сообразить, имеет ли он в виду наше общее прошлое, или говорит о чём-то другом. А спросить его прямо – не могу!

Потому что если он не притворяется дураком, а дурак и есть, и забыл о романе длинной в пол года, то я буду чувствовать себя идиоткой на максималках!

Поэтому я задираю подбородок повыше и с вызовом бросаю:

– Считайте это просто личной неприязнью. Вы мне не нравитесь.

– Как мужчина? – Чуть вздрагивают уголки его губ.

Внутри разгорается лёгкий, нездоровый азарт.

– Как человек.

– И какие же именно мои человеческие качества не прошли ваш жёсткий фильтр?

– Ваша манера идти по головам ради достижения собственной цели.

Максим медленно кивает.

– Хорошо. Слушаю ваше предложение по решению этой проблемы.

– Я уволюсь, и тогда отпадёт необходимость решать эту проблему.

– Уволитесь… Уволитесь… – Максим прокручивается в кресле, закусив губу.

Сделав полный круг, лезет под стол за кожаным дипломатом. Расстёгивает и достает тонкую папку.

– Держите, – протягивает мне лист бумаги.

– Что это?

– Заявление. Вы же решили уволиться? Вот и садитесь, пишите…

Глава 5

Алиса.

Хмурясь, делаю перу нерешительных шагов вперёд.

Так просто? Правда?

Выхватываю пустой бланк, с недоверием глядя в ледяные глаза Куравина.

Божечки, как можно быть таким холодным? Мне хочется закутаться в плед рядом с ним, потому что по коже бегут мурашки от мороза.

Сажусь за стол напротив Максима, быстро заполняю заявление. Моя рука, сжимающая ручку, зависает над графой «Подпись».

Я серьёзно вот так просто позволю ему снова разрушить мою жизнь?

Но я не хочу бороться…

Не хочу, честно.

У меня есть подушка безопасности. Я, словно хомяк, всегда запасаюсь на случай, если будущее даст крен, вот как сейчас. Накопленных денег нам с Лёлей хватит, даже если я просижу без работы год. Если экономить – хватит и на полтора.

Но я всё же сомневаюсь…

– Давайте, Аксёнова, не робейте. Ставьте подпись. – мрачно диктует под руку Максим. – Ставьте.

Скриплю зубами.

Оставляю в углу бланка размашистый автограф, щелкаю ручкой об стол и, не удержавшись от гневного порыва, бросаю заявление в лицо Куравину.

Он перехватывает его на лету, даже не моргнув, но взгляд его меняется и темнеет, будто я только что пересекла невидимую черту.

На секунду мне кажется, что я его задела.

Что, быть может, эта равнодушная маска пойдёт трещинами, и я увижу, что под ней прячется живой человек, а не биоробот.

Но вместо этого Максим молча встаёт, подходит совсем близко и, держа заявление перед собой, с небрежностью рвёт его на несколько частей.

Клочки бумаги падают на пол между нами.

Поднимаю на него обескураженный взгляд, хлопая глазами.

– А теперь, Алиса, слушай внимательно, что я тебе скажу, – Максим упирает ладони в подлокотники моего кресла, нависая сверху и закрывая мощным корпусом свет от окна. – Ты никуда отсюда не уйдешь, пока я тебе не разрешу.

Его поза лишает меня возможности трусливо покинуть поле боя.

Лицо Куравина так близко, что я чувствую на щеках тёплое дыхание.

И теперь у меня не остаётся сомнений – он прекрасно меня помнит.

Видимо, явился сюда, чтобы добить остатки моей гордости!

– Я хочу… Мне казалось, я ясно дала понять, что больше не желаю здесь работать.

– А я ясно дал понять, что твои желания значения не имеют. Ты можешь думать, что вольна в своём выборе, но делать будешь так, как я скажу.

– Почему? – Облизываю пересохшие губы.

Взгляд Максима резко устремляется на них.

Кадык его вздрагивает.

Я определённо схожу с ума, потому что мне кажется, будто нас окутывает розовый ванильный флёр феромонов и взаимного притяжения.

Сердце колотится в ушах.

Максим и раньше был до преступного сексуален, но сейчас…

Возмужал. Черты лица сильней заострились. И появилась в нём какая-то иная, хищная сила, подавляющая своим весом всяческое желание оказывать сопротивление.

– Почему? – Повторяю свой вопрос едва слышно. – Потому что ты купил мою компанию, а значит, меня тоже? По-твоему, теперь я просто одна из твоих игрушек?

Ловя меня за подбородок, властно сминает мои двигающиеся губы большим пальцем.

От неожиданности задерживаю дыхание.

– Что… Что ты делаешь?

Зависает, застывая озадаченным взглядом в пространстве между нами.

Отстраняется, хмурясь, словно пытается избавиться от какого-то наваждения.