Посвящается моим детям, К. и Э., за то, что они помогли мне забыть ненужное и научиться новому, за то, что заземляли меня, требуя каждодневной заботы, и спускали с небес на землю

И светлой памяти Джудит, за все

Больше всего мне нравится непроторенная тропа.

Нэн Шеперд. Живая гора (The Living Mountain)

Sara B. Franklin

THE EDITOR

How Publishing Legend Judith Jones Shaped Culture in America

Credit shall be given to Atria Books, an Imprint of Simon & Schuster, LLC as the original publisher.

© Sara B. Franklin, 2024

© Комягина Л. В., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке. ООО «Издательство Азбука», 2025

КоЛибри^®

* * *

Душевно и познавательно. Настоящий праздник как для библиофилов, так и для гурманов.

Publishers Weekly

В «Редакторе» Джудит предстает проводником перемен в представлениях о том, что значит быть женщиной – как в личной, так и в публичной сфере. Но в первую очередь эта книга, конечно, история любви – романа между женщиной и ее работой, действие которого растянулось на семьдесят лет.

The Atlantic

Франклин заполнила все пробелы, восстановила культурный контекст и подсветила все истории побед этой необыкновенной женщины.

The Washington Post

Интереснейшая книга о пионере книжного мира – женщине, чья любовь к письменному слову ярко осветила всю ее карьеру.

San Francisco Chronicle

Джонс – крайне увлекательная личность, и этой искусно написанной, увлекательной, яркой биографией Франклин действительно отдала ей должное.

Booklist

«Редактор» извлекает Джонс с задворок истории книгоиздания, подтверждая ее важнейшую роль в формировании культурного ландшафта после Второй мировой войны: художественной литературы, кулинарии и многого другого.

The Millions

Введение

Утром 22 августа 1961 года младший редактор знаменитого нью-йоркского издательства «Альфред Абрахам Кнопф» (Alfred A. Knopf) пришла на работу. В офисе царила тишина. В те самые знойные дни лета издательская индустрия практически замерла. Старшие редакторы разъехались по загородным домам и пляжам, дав отпуск секретаршам, поэтому печатные машинки, которые обычно наполняли здание непрерывным щелканьем, в кои-то веки молчали. Воздух был густым и неподвижным.

Редактор прошла к столу, который ей выделили среди машинисток, – в «Кнопфе» ее всегда сажали с «девочками». По обе стороны ее печатной машинки, словно стража, лежали горы исписанных замечаниями страниц рукописей и аккуратные стопки внутриофисных записок. Работы было много. Редактор повесила сумочку на спинку стула, села, разгладила юбку и начала печатать: «Дорогая мисс Плат. Сильвия^[1], мы только что получили из Англии от “Хайнеманна” (Heinemann) подписанный контракт на “Колосс и другие стихотворения” (The Colossus and Other Poems). Невероятно, насколько медленно иногда вращаются шестеренки официальных структур! Поэтому я спешу сообщить вам, что мы поставили книгу в график на апрель 1962-го и готовы начать работу над ней. <…> Я рада, что мы наконец-то приступим».

В марте того года редактору исполнилось 37 лет. Сама по себе цифра непримечательная, но впереди был очень важный год, который превратил ее в законодателя литературных вкусов и предрек легендарную карьеру.

Редактор добилась прав на публикацию в Америке дебютного сборника поэзии Сильвии Плат «Колосс». У 27-летней на тот момент Плат был ребенок на руках. Поэты редко становятся знаменитыми, но редактор почувствовала в Плат столько амбиций и дисциплины и такой оригинальный голос, что посчитала, что та может стать исключением.

Редактор также недавно начала работать с Джоном Апдайком. 30-летний писатель трудился не покладая рук: всего за два года он выпустил свои первые сборники поэзии и рассказов, а также дебютный роман. Апдайк сам попросил работать именно с ней. И за ее внимание сражался не только он. В феврале 1960 года обладатель Пулитцеровской премии (The Pulitzer Prize) поэт Теодор Рётке написал ей^[2], чтобы узнать, не поможет ли она опубликовать в «Кнопфе» в мягкой обложке его сборник «Слова на ветер» (Words for the Wind), получивший Национальную книжную премию (National Book Award) 1959 года.

Была еще и кулинарная книга, написанная двумя француженками, Симоной Бек и Луизеттой Бертолль, и американкой Джулией Чайлд. Они все были совершенно неизвестны читателям. «Кнопф» редко выпускал кулинарные книги: они не считались достаточно литературными ни по содержанию, ни по форме. Но весной 1960 года редактор, которая сама любила готовить и есть, убедила начальство рискнуть. Она полагала, что эта французская кулинарная книга сможет полностью преобразить домашнюю готовку американцев. К тому времени она уже больше года работала над рукописью. «Кнопф» выпустил ее той осенью.

Редактором была Джудит Джонс, и, хотя вы вряд ли знаете ее по имени, вы точно знакомы с ее работами. «Дневник Анны Франк» (The Diary of Anne Frank). «Уроки французской кулинарии» (Mastering the Art of French Cooking). Вся библиография Джона Апдайка и несколько десятилетий романов Энн Тайлер. Работы Джона Херси и Уильяма Максвелла, многолетнего редактора и автора статей для The New Yorker. Поэзия Томаса Кинселлы, Лэнгстона Хьюза, Уильяма Мередита, Сильвии Плат и Шэрон Олдс. Перечень кулинарных книг, который напоминает настоящий гастрономический зал славы: Клодии Роден, Эдны Льюис, Марион Каннингем, Айрин Куо, Марчеллы Хазан, Мадхур Джаффри, Джоан Нейтан, Мэри Фрэнсис Кеннеди Фишер, Лидии Бастианич, Джеймса Бирда и, разумеется, Джулии Чайлд. У Джудит была потрясающе многогранная и длинная карьера: она более 50 лет работала редактором в издательстве «Альфред Абрахам Кнопф». Рассуждая о карьере Джудит в 1986 году, Джон Херси сказал, что она была «одной из немногих, кто выполняет весь функционал редактора, а не просто “упаковывает” книги»^[3]. Санни Мехта, многолетний главный редактор «Кнопфа», заявил, что «редакторское портфолио Джудит <…> не имеет равных в индустрии»^[4].

Джудит Джонс пришла в «Кнопф» в 1957 году, в разгар эпохи перемен как в американской культуре в целом, так и в роли женщины в частности. В 1940-е годы женщинам пришлось работать ради нужд фронта, но, когда Вторая мировая война подошла к концу, их отправили обратно на кухню. В послевоенные годы преобладающее мнение заключалось в том, что патриотический долг женщины – отказаться от оплачиваемой работы вне дома. Считалось, что вернувшиеся с войны солдаты захотят снова занять свои должности. Некоторые женщины испытали облегчение, вернувшись к более традиционным гендерным ролям, но других возмущал этот консервативный переворот. В любом случае многим женщинам казалось, что у них нет иного выбора, кроме как выйти замуж, родить детей и заниматься домашним хозяйством. Но затем в 1960 году Управление по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных средств (Food and Drug Administration, FDA) одобрило производство противозачаточных. Возможность отделять секс от деторождения предоставила женщинам невиданный ранее контроль над своим телом и жизнью. Теперь любая могла определять для себя, что значит быть современной женщиной. Пока зарождающаяся вторая волна феминистского движения боролась с навязываемой СМИ мыслью о том, что женщины должны довольствоваться ролью матери и домохозяйки, Джудит выстраивала карьеру и жизнь неординарной женщины.

Она поднялась по карьерной лестнице в издательском мире, когда им все еще управляли одни мужчины. Ее редакторское портфолио свидетельствует о ее проницательности. Книги, отредактированные Джудит, отражают культурные противоречия эпохи, освещают конфликт между личной и общественной жизнью женщин и исследуют как ожидания, предписанные им извне, так и их настоящие желания. Некоторые из этих книг сегодня считаются частью феминистского канона: гомоэротичная проза Элизабет Боуэн, рассуждения Флориды Скотт-Максвелл о стареющих женщинах, теоретическая монография на тему андрогинии Кэролин Хейлбран и чрезвычайно искренние изображения материнства, супружеских ссор и ментальных расстройств в поэзии Сильвии Плат. Десятки кулинарных книг, которые выпустила Джудит – большинство из них написанные женщинами, – размывали грань между дидактическим материалом, проявлением заботы и искусством. И хотя Джудит не ставила перед собой четких феминистских целей, ее работа имела значительный политический эффект. Она показала американцам – и особенно американкам, – что у них больше возможностей, чем они думали.

Джудит Джонс оставила неизгладимый след в американской прозе и культуре, но история ее выдающейся жизни и карьеры мало кому известна. Отчасти это ее осознанный выбор. Работа редакторов намеренно незаметна, а их труд скрывается за кулисами. Они служат на благо своих авторов, а не самих себя, и их почерк должен быть с трудом (а лучше вообще никоим образом) различим читателями. Романистка Энн Тайлер назвала стиль Джудит «очень тонким и изящным, практически невесомым»^[5]. По словам Лоры Шапиро, читая авторов Джудит, мы ощущаем «невидимую руку потрясающего редактора»^[6]. «Разумеется, мы ее не видим. Поэтому она и была великой».^[7]

Диапазон функций редактора плохо представляют себе даже самые заядлые читатели. Их задача заключается не только в том, чтобы перемещать слова по странице. Они служат проводниками для отдельных авторов и отвечают за литературный ландшафт в целом. Они должны одновременно быть сосредоточенными на нуждах своих писателей и следить за изменениями в культуре. Они попеременно должны выполнять роль поверенных и внимательных читателей, терпеливых тренеров и надсмотрщиков. Для этого необходимо обладать деловым складом ума и эмоциональной открытостью. Хороший редактор достаточно гибкий, чтобы лавировать между этими запросами, и достаточно чуткий, чтобы понимать, когда какую роль взять на себя. Редко кто сочетает в себе столь обширный набор навыков. Посвятить свою жизнь служению в этой должности – акт самоотдачи. Редактура скорее призвание, чем просто работа. И Джудит всю жизнь отвечала на этот зов.

Но ее невидимость нельзя приписывать только позиции за кулисами. Ее вклад в историю малоизвестен из-за того, что она женщина: мизогиния сформировала траекторию ее жизни и карьеры и продолжает преуменьшать ее наследие по сей день. Влияние Джудит на американскую культуру и литературу также недооценивают из-за жанра, который принес ей наибольшую известность, – кулинарных книг.

Хотя еда занимает полноправное место в центре культуры Америки XXI века, раньше (и в какой-то степени до сих пор) книги о еде вызывали у литературного мира снисходительное отношение. Несмотря на популярность кулинарных книг, их зачастую считают техническими инструкциями, а не источником историй, воспоминаний и индивидуальности, и их авторов воспринимают как ремесленников, а не художников. Создание кулинарных книг требует невероятной точности, изобретательности, компетентности и огромного количества усилий и времени. Как и каждодневный труд по приготовлению еды, большинство книг о ней написаны и отредактированы женщинами. И, подобно этой рутинной работе, тексты о еде не только недооценивают, но и зачастую полностью игнорируют. В таком случае неудивительно, хоть и прискорбно, что писатели, избравшие своей темой еду, часто сталкиваются с пренебрежением, а самый известный редактор кулинарных книг на протяжении всей жизни тоже терпела высокомерное отношение к себе. «Долгое время к женщинам – а это в основном были женщины, – которые писали о еде, относились как к людям второго сорта, – сказала Джудит в интервью от 2015 года. – И все потому, что они готовят!»^[8]

Для Джудит все формы письма имели ценность. Она считала, что кулинарные книги заслуживают того же внимания и редакторской педантичности, что и романы, мемуары, эссе и поэзия. «Она построила свою репутацию на том, что находила хорошо образованных и недооцененных по достоинству поваров вроде [Марион] Каннингем, Марчеллы Хазан и Мадхур Джаффри и делала из них звезд»^[9], – писала Ким Северсон в некрологе Джудит в The New York Times. С помощью умелой редактуры и чуткого понимания культуры Джудит выпускала кулинарные книги, которые переизобретали их форму и были наполнены тихим, но неистовым политическим сопротивлением. «К еде стали относиться с настоящим уважением во многом благодаря ей, – сказала Рут Райшл, бывший ресторанный критик The New York Times и последний главный редактор Gourmet^[10][11]. – Говоря о революции в кулинарных книгах, мы подразумеваем именно ее»^[12]. Однако, несмотря на рост ее репутации в качестве редактора кулинарных книг, Джудит старалась не загонять себя в рамки. «Я никогда не хотела, чтобы меня воспринимали в какой-то одной роли», – говорила она мне.

Джудит была гениальным редактором с искушенными, пусть и испытавшими влияние католицизма, вкусами, но она, как и все, не была лишена предубеждений, которые формировали ее мировоззрение. Со временем обнаружились ее слабые места: она отказалась издавать «Под стеклянным колпаком» (The Bell Jar) Сильвии Плат, посоветовала главному редактору «Кнопфа» не публиковать «Собрание стихотворений» Фрэнка О’Хары (The Collected Poems of Frank O’Hara) и дважды отвергала рассказы Элис Манро, которая впоследствии получила Нобелевскую премию. В кулинарных книгах, особенно поначалу, Джудит нередко упрощала опыт своих небелых авторов. Стремясь сделать «экзотику» еще более привлекательной для читателей, большинство из которых, предположительно, были белыми, она слишком часто сглаживала признаки идентичности своих подопечных, особенно в том, что касалось расы и класса. Джудит не была идеальной. В ее работе и подаче себя присутствовали парадоксы.