Liber primus^[6]. Коммод

M COMMODVS ANTONINVS PIVS FELIX AVG BRIT

Marcus Commodus Antoninus Pius Felix Augustus Britannicus

I. Тайный дневник Галена

Заметки о происхождении Юлии и о безумии императора Коммода

С самого приезда в Рим Юлии пришлось непрестанно бороться за существование. Ее первый враг был грозным и безжалостным. Я знаю, о чем говорю: немало людей нашли свою погибель в первые годы царствования императора Цезаря Луция Элия Коммода Августа Пия Феликса Сарматского и так далее. Я привожу здесь лишь часть его официальных имен и опускаю небывалые прозвища, которыми он награждал себя во время своего правления; далее, для удобства, я буду именовать его «Коммодом».

Юлия проявила завидную волю к жизни, обитая в худшем из миров, терпя своенравие Коммода, последнего из династии Ульпиев-Элиев – или Антонинов, в зависимости от того, кто для нас важнее: ее основатели, Нерва и Траян, или последние представители, Антонин и Марк Аврелий.

Прежде чем перейти, как я обещал выше, к врагам императрицы, поговорим немного о порядке событий, обозначив начальную точку нашего повествования. Юлия, дочь жреца Элагабала, бога солнца, родилась в сирийской Эмесе, на востоке империи. Ее выдали за Септимия Севера, многообещающего римского легата, и Юлии пришлось переехать в Лугдун^[7], столицу Лугдунской Галлии, наместником которой был Септимий. Девушке было всего шестнадцать или семнадцать лет; ее муж, сорокалетний вдовец, в прошлом браке не имел детей. Супруги хорошо ладили между собой. Юлия, небольшого роста, прекрасная с виду, обладала к тому же незаурядным умом, хотя никто этого не замечал: она умело скрывала его за яркой красотой лица и тела. Увидев ее, Септимий Север был мгновенно сражен. Видимо, это случилось во время их предыдущей встречи, несколькими годами ранее, когда Север служил легатом на Востоке, – Юлия была еще подростком. Ниже я расскажу подробнее об этой первой встрече.

Но продолжим.

Юлия зачала всего через девять месяцев после свадьбы, что говорит как о горячей страсти ее супруга, так и о плодовитости будущей августы. Первенцу, родившемуся в Лугдуне, дали имя Бассиан, в честь отца Юлии. А значит – большинство людей не знало об этом, – Септимий нежно любил жену и хотел ей угодить. И его можно понять: Юлия выглядела ослепительно, он же был мужчиной в расцвете сил. Я же впервые увидел императрицу, когда мне шел восьмой десяток – и все-таки, помню, ее красота разожгла во мне плотское желание, которое я считал навеки угасшим. Нет-нет, императрица не позволяла себе заигрывать с мужчинами: ни в ее поведении, ни в ее одеянии не было на это даже намека. Она всегда вела себя благоразумно, и в своих покоях, и на людях. Я не могу обвинить ее в стремлении к блеску и роскоши, как делает большинство ее врагов, из-за чего во многих провинциях империи сложилось искаженное представление о ней. Разве такой она останется в веках, разве таким будет ее образ, сотканный из недобрых слухов?

Да, она околдовывала мужчин, но не из-за своего легкомыслия или склонности к пустым любовным играм. Просто есть женщины, на которых больно смотреть из-за их красоты, и не важно, что они делают, какую одежду носят. Юлия знала, как пользоваться своими достоинствами для воздействия на мужа, даже если это могло привести к гражданской войне, бесконечной и беспощадной. Пожалуй, у нее не было выбора: она всегда старалась опережать события, наносить удар первой – и в таких случаях безошибочно определяла противника. Думаю, то была всего лишь самозащита. Но я опять забегаю вперед. Рассказывать о жизни человека куда сложнее, чем составлять руководство по строению человеческого тела. Поэтому мои читатели должны запастись терпением.

Я должен кое-что пояснить. Могущественнейшие люди в Риме живут согласно правилу: если не нападешь первым, враги уничтожат тебя, в прямом смысле слова. Юлия сразу же это осознала. Те, кто упрекает ее, не желают понимать, что она была всего лишь прилежной ученицей, осваивавшей жестокие способы борьбы за власть в Риме, и долго считалась иностранкой. Но вернемся к последним годам царствования Коммода, ведь все началось именно тогда. Септимий Север хорошо управлял Лугдунской Галлией, а потому был назначен проконсулом Сицилии. Юлия и малыш Бассиан отправились с ним. Там она произвела на свет второго ребенка, получившего имя Гета, в честь Септимиева брата. Юлия знала, как ублажить супруга, и не только в постели. А затем Септимий получил чрезвычайно важное назначение, став наместником Верхней Паннонии, которому подчинялись три легиона.

Это был счастливый брак.

Жизнь супругов текла бы спокойно, если бы не Коммод.

События замелькали с невероятной быстротой. Коммод сошел с ума, и тут случилось несчастье. В тот день я потерял все. Но не буду отвлекаться: я ведь рассказываю не о себе, а о Юлии.

II. Неистовая Юлия

Шестью годами ранее Дом семейства Северов, Рим Конец 191 г.

Юлия подняла большие темные глаза от свитка со стихами Овидия и огляделась. В атриуме никого больше не было – только ее сестра Меса, тоже погруженная в чтение. Юлия неспешно встала и втянула в себя воздух, потом еще и еще раз.

– Чувствуешь запах? – спросила она.

Меса положила свой свиток на край ложа и недоуменно посмотрела на сестру:

– Запах чего?

Казалось, Юлия ее не слышит. Она принялась расхаживать по атриуму, все чаще делая вдохи и выдохи, глядя на небо.

– Звезд не видно.

– Пасмурно, – заметила Меса.

Юлия помотала головой и вернулась на свое место. На ее прекрасном восточном лице – в которое без оглядки влюбился бы каждый легат, каждый наместник – читалось напряжение.

– Нет, ты и вправду не чувствуешь? – настаивала Юлия. Сестра пожала плечами. Юлия громко позвала атриенсия, старшего раба в доме Северов. – Каллидий, Каллидий!

На зов тут же явился мужчина лет тридцати, высокий, с рельефными мышцами.

– Да, госпожа.

– Немедленно отправляйся в город, дойди до… – Юлия возвела глаза к небу и что-то прикинула. – Дойди до форума божественного Траяна, затем до императорского дворца и возвращайся. Потом расскажешь, не видел ли ты чего-нибудь необычного.

Каллидий кивнул, развернулся и стал звать других рабов. Когда те пришли, он велел им взять собой палки, ножи и три факела. Наконец все было готово, и он покинул дом, не спросив, зачем госпожа отдала такой приказ. Он добился высокого положения именно благодаря слепому послушанию.

– Что, в Риме по ночам так неспокойно? Зачем брать все это? – осведомилась Меса.

Но Юлию не волновали опасности, которые грозили прохожим в столице империи после захода солнца.

– Сестра, я ощущаю запах дыма, – объяснила она. – Где-то вспыхнул пожар. Я только не знаю, насколько велика беда.

Императорский дворец, Рим

Пламя беспрепятственно поглощало строения дворца, одно за другим. Квинт Эмилий, начальник преторианской гвардии, раздавал указания своим подчиненным:

– Выведите сиятельного на поле цирка! Быстрее, быстрее!

Первым делом, думал он, надо спасти императора, остальное подождет. Тут он ощутил легкое прикосновение к своему плечу. Кто осмелился?! Квинт Эмилий повернулся с недовольным видом, положив руку на эфес меча. И увидел старого врача, чьи глаза почти что вылезли из орбит.

– Мне нужны люди, – сказал Гален.

Квинт Эмилий сплюнул на землю:

– Забыл, как надо обращаться ко мне? «Выдающийся муж» – вот как.

Больше он не сказал ничего. Ему не нравилась бесцеремонность этого лекаря, пользовавшегося неограниченным доверием сначала императора Марка Аврелия, а теперь и его сына Коммода.

– Я не могу дать тебе людей, старик, – наконец продолжил он. – У меня есть дела поважнее: сберечь жизнь императора, его любовницы, его рабов…

– Горит дворцовая библиотека! – завопил тот.

– А также весь дворец и Форум в придачу! – добавил Квинт Эмилий, уже не раздраженно, а злобно. – У меня нет людей, чтобы удовлетворять твои прихоти! Позови вигилов! Это они должны тушить пожар, а не я!

– Вигилы пытаются отстоять храм Весты и храм Мира! Библиотека располагается внутри дворца, а дворец доверен тебе!

Все было без толку. Квинт Эмилий помотал головой в знак отказа и развернулся, чтобы последовать за своими преторианцами. Те быстро уносили прочь, подальше от огня, человека в пурпурной императорской тоге, вдыхая запах перегара – последствие очередного пиршества, одного из многих.

Гален направился в противоположную сторону.

Квинт Эмилий обернулся и увидел, что обезумевший врач не удаляется от пожара, а, наоборот, приближается к его очагу.

– Ты и ты! – обратился начальник к двум преторианцам. – Берите его и тащите в цирк!

Лекарь немало досаждал ему, но состоял при сиятельном императоре: допустить, чтобы он стал добычей пламени, было не слишком разумно. Коммод, которому Гален был так же дорог, как любовница и рабы, обвинил бы в его гибели Квинта Эмилия, а тому вовсе не хотелось испытывать на себе тяжесть императорского гнева. Он видел Коммода в ярости: зрелище не из приятных. Тот, на кого обрушивался Коммод, мог считать себя покойником.

Солдаты по-военному отсалютовали начальнику и устремились за стариком, который семенил с удивительной быстротой.

– Идет в библиотеку, – заметил один из них.

– Там жарче всего, – закончил другой.

Не обращая внимания на преторианцев, Гален приблизился к входу в дворцовый архив, намереваясь попасть внутрь и спасти что можно. Сквозь щели в двустворчатой бронзовой двери, что вела в комнату для чтения, шел темный дым. Гален пнул дверь ногой, но та не открылась. Тут его схватили за плечи – весьма невежливо.

– Отпустите, проклятые, отпустите, злодеи! – яростно завывал Гален, молотя кулаками, силясь высвободиться из хватки двух преторианцев.

Но он был уже стар, а два воина-германца отличались завидной телесной крепостью. Они поволокли врача прочь от библиотеки.

– Пустите, оставьте, проклятые! – надрывался Гален, пока солдаты тащили его по коридору, соединявшему дворец с пульвинаром Большого цирка. – Вы ничего не понимаете. Там все мои свитки, все папирусы, все записи последних тридцати лет. Горит все, что я знаю, все, чему я научился… Да не придет к вам на помощь Асклепий, когда вы захвораете!

Навстречу им проследовал отряд вигилов, посланных для тушения пожара. Они несли ведра из эспарто, пропитанные смолой. Управляться с такими было намного легче, чем с деревянными, – они весили гораздо меньше. Но, несмотря на усилия этих людей, обученных тушению пожаров, пламя все разгоралось, выплевывая горячие головни и горящие куски папирусов, которые летели вверх, в бесстрастное ночное небо.

Дом семейства Северов, Рим

Вернулись рабы во главе с атриенсием. Весь в поту, он вошел во внутренний двор обширного дома Северов, где его с нетерпением поджидали женщины. Юлия стояла посередине, рядом с имплювием, Меса – чуть поодаль. Теперь сестра Юлии тоже была обеспокоена, так как уловила запах дыма.

– Там сильный пожар, госпожа! – сообщил атриенсий, тяжело дыша.

– Да сохранит нас Элагабал! – воскликнула Меса, вверяя себя богу солнца, которому поклонялись в ее родном городе.

У Юлии, однако, не было времени на благочестивые размышления. Она сразу перешла к делу:

– Где именно? Очень большой?

– Не знаю, госпожа. Я не смог пройти дальше колонны Траяна. За ней – сплошная суматоха. Пламя уже подобралось к амфитеатру Флавиев. Небо стало рыжим…

Юлия и Меса посмотрели вверх. Все было окрашено в зловещие, грозные охристые цвета. Сделав над собой усилие, Юлия принялась действовать.

– Разбудите детей, – велела она.

– Алексиан! – воскликнула Меса, вспомнив, что ее мужа нет дома.

– Он направился к порту, это в другой стороне, – успокоила ее Юлия.

Она не волновалась ни за мужа, ни за зятя: Септимий был далеко, в Верхней Паннонии, где исполнял должность наместника. Ей так хотелось бы поехать туда с ним! Более того, это было ее долгом. Однако…

Стук в дверь вывел ее из задумчивости.

– Откройте! Сейчас же откройте! – приказала она.

– Алексиан! – крикнула Меса. Дверь открыли, в нее быстрым шагом вошел муж Месы. Она бросилась ему на шею.

– Громадный пожар! – известил всех Алексиан, обнимая супругу, чтобы унять волнение.

– Надо идти, – сказала Юлия тихо, почти шепотом.

– Куда?

Юлия пристально посмотрела на зятя. Алексиан был примерным мужем и хорошим отцом для малышки Соэмии. В отсутствие Септимия он исполнял обязанности отца семейства. Еще одним мужчиной в доме был Плавтиан, вездесущий приятель супруга Юлии.

– Подождем Плавтиана, – решил Алексиан. – Мы были с ним в порту. Затем он пошел выяснять, грозит ли нам опасность, или пожар не достигнет этой части города. Ты же знаешь, покинуть Рим…

Юлия перебила его, вновь понизив голос:

– Он не принадлежит к нашему семейству.

Было понятно, что она ступает на скользкую почву. Ссориться с Алексианом не стоило.

– Однако Септимий доверяет ему, и я тоже, – заявил зять.

Больше Юлия не произнесла ни слова.

Ее отсутствующий супруг предоставил Плавтиану слишком много власти, и Юлия не могла ничего возразить.