Военная система Монтекукколи. Раймондо рассматривал военное искусство как дисциплину, предметом которой является война, а целью – «хорошо вести войну» и одержать победу[317]. В трактате «О войне» он определял искусство войны как «искусство хорошо сражаться, чтобы победить» . Военное искусство он ставил выше всех других искусств, без которого «никто не может иметь ни жизни, ни мирного пользования страной, ни свободы, ни граждан»[318]. В «Афоризмах» война определялась как действие (azione) армий, «поражающих друг друга всеми способами, цель которого – победа»[319] . Война заканчивается миром, который можно считать почетным, если он «полезен» и получены выгодные условия, а цель, ради которой велась война, достигнута. Войну, согласно Монтекукколи, можно классифицировать по разным принципам на сухопутную и морскую, оборонительную и наступательную (в трактате «О войне» упоминался и комбинированный вариант – «смешанная война»), гражданскую и внешнюю, справедливую и несправедливую[320]. В сухопутной войне, в свою очередь, наблюдается четко противопоставление действий, ведущихся «вокруг крепостей» и «в поле», то есть осадной и «полевой» войны. В эпоху Раймондо разделение военного искусства на стратегию, тактику и вклинившееся между ними оперативное искусство еще не сложилось. Все три термина уже наличествовали в военном лексиконе, однако несли несколько иной смысл. Так, в военном учебнике Иоганна фон Нассау упоминается про разделение древними греками военного дела на 3 части: «stratageticam», «tacticam» и «poliorseticam». Однако под первой частью понимались наставления полководцу, а под «тактиками» имели в виду учителя военного искусства[321]. Понятия стратегии и тактики в современном смысле будут сформулированы только в XVIII в. в работах Бюлова и др. Несмотря на это обстоятельство, в литературе можно встретить мнение, что Монтекукколи не проводил четкого различия между еще не сформулированными понятиями стратегии, операций и тактики, рассматривая их как единое целое[322]. Однако трактаты «О войне» и «О битвах» уже в определенной мере предвосхищали будущий тандем стратегии и тактики. Вместо «стратегии» Монтекукколи говорил о «il modo di far la guerra» (или «modo di guerra»), «forma della guerra», «forma del guerreggiare»/«modo di guerreggiare», «stili di guerra»[323], вопросы тактики частично отражал глагол «combattere». В ходу у Монтекукколи был и термин «le operazioni militari» («la grande operazione», «operazioni solide» и т.д.), но чаще в значении совокупности военных действий с определенной целью[324].
Военные операции включали несколько видов столкновений: крупные полевые сражения (battaglie), более мелкие, «частные» бои (zuffe particolari, fatti d’arme, scaramuccie) и осады. Стоит сразу отметить, что масштабная формальная осада («assedio reale») выступает как прямая антитеза и полевому генеральному сражению («far giornata»/«dar battaglia»), и штурму при помощи живой силы (la viva forza). Четкое различие проведено и среди столкновений в поле: мелкие бои («особые», «il combattere particolarmente») ведутся небольшими силами, но могут и крупными, при условии, что в них не задействована вся армия целиком. Например, «rincontri» (встречи) чаще носят случайный характер, а «scaramucce» (стычки), производятся с целью отвлечь или разведать врага. К «частным боям» также отнесены засады; внезапные атаки на вражеские квартиры, фуражиров и т.д.; прорыв или оборона траншей, проходов, рек; отступления. Другая категория – «полномасштабные» сражения, «un combattimento generale», «battaglie», где армии сражаются целиком, всеми своими силами, или, по крайней мере, одна целая армия нападает на неполную армию противника.
Раймондо различал прямое и непрямое действие (косое, obliqua), разумея под последним всяческие хитрости. «Прямое действие – это то, которое идет простым и военным путем, непрямое действие – это то, которое идет скрытным путем и по аллеям обмана и хитрости, называемым стратагемой. И то, и другое происходит вокруг крепостей или в поле»[325]. Пример стратагемы – «заставить врага поверить, что силы, которые на него нападают или которые хотят и могут напасть, больше, чем они есть на самом деле»[326].
К средствам войны Монтекукколи относил: 1) precognizione («предвидение») – знания из области арифметики, геометрии (тригонометрии); 2) приготовления (военные ресурсы), которые касались: армии, средств (provvigione) и операций; 3) исполнение, которое касалось: а) похода (организация марша, размещение войск/ночлег, сражения (генеральное и «частные бои») и собственно ведения кампании («campeggiare»); б) крепостей (устройство и строительство, охрана, взятие, оборона, помощь/спасение). Помимо этого, к военной системе Раймондо относил 10 правил общего характера, причем на первом месте помещалось обращение молитв к Богу, а на последнем – дисциплина. Войско Раймондо всегда рассматривал не как механическое образование, а как живой организм[327]. В состав армии входили 2 основные категории: 1) Комбатанты (combattenti – те, кто сражаются), или солдаты. К ним относились офицеры (старшие и младшие) и рядовые (в пехоте и кавалерии). 2) Некомбатанты. К ним относятся 18 категорий, включая врачей и аптекарей, духовных лиц, проводников, шпионов, маркитантов и купцов, землекопов, плотников и т.д.
К средствам (provvigione) относятся: 1) деньги, «которые являются нервом войны»[328]; 2) съестные припасы; 3) боеприпасы; 4) инструменты, «для передвижения по земле, для строительства мостов и для всех видов ремесел»; 5) соответствующие специалисты (инженеры, артиллеристы, бомбардиры, мостовые, пороховщики, плавильщики, оружейники, мельники, каменщики, плотники, фарцовщики и т.д.); 6) лошади; 7) проводники; 8) шпионы.
Позднее, в «Афоризмах», Раймондо несколько видоизменил схему, отнеся армии и средства к «apparecchio» (военные ресурсы, или приготовления), куда вошли: 1) люди (советники; генералы и офицеры; ремесленники и солдаты), 2) артиллерия, 3) боеприпасы, 4) обоз, 5) деньги. Теперь, по его мнению, победа достигалась с помощью: 1) apparecchio, 2) disposizione (диспозиция, расположение) и 3) операций[329].
Диспозиция – это «порядок, который придается вещам в соответствии с их количеством и качеством; оно рождается так же, как и мир, который из путаницы хаоса возник с диспозицией, которую он упорядочил в соответствии со своими целями»[330]. Под диспозицией, как пояснял Лураги, Раймондо понимал соотношение сил, географические условия и цели, которые должны быть достигнуты. Диспозиция делилась на универсальную и особенную (particolare). «Универсальная диспозиция касается «суммы войны» (somma della guerra) в целом, она предписывает общее правило (la norma generale) ведения войны и направляет ее по выгодному пути. Хороший поворот игры при первых ходах фигур влияет на весь ее ход, облегчает выигрыш; а если, наоборот, расстановка шахматных фигур сначала не упорядочена, ее трудно исправить впоследствии»[331]. Основные характеристики третьего элемента подготовки – операции – заключаются в: 1) соответствии состава армии местности (пехота полезнее при осадах и ей выгоднее действовать на таких ТВД, как Фландрия и Италия, с кавалерией можно давать сражения в Германии, Венгрии и Польше); 2) адаптированности к цели/плану (disegno) (оборона, наступление в вражескую страну, оказание помощи союзнику).
Что касается оружия, Монтекукколи разделял его на наступательное (для ближнего и дальнего боя) и оборонительное; тяжёлое и лёгкое[332].
Природа войн. Раймондо часто приписывается предвосхищение знаменитой идеи Клаузевица о войне как продолжении политики другими средствами[333]. Несомненно, это сильное преувеличение[334], и его рассуждения о причинах различных войн выявляют этот факт со всей наглядностью. Внутреннюю или гражданскую войну Монтекукколи определял как войну «подданных против государя или между собой»[335]. К данной категории можно отнести даже Тридцатилетнюю войну – как своего рода гражданскую войну между князьями и императором[336]. Причины гражданской войны разделялись на «отдаленные» и «ближайшие». При объяснении «отдаленных» причин Раймондо добавлял щепотку провиденциализма: сам Бог приводит великие империи к гибели, но поскольку существуют такие государства,
которым не страшна внешняя сила, гибель также проистекает изнутри, из внутренних беспорядков. Кроме того, причина гибели – в «роскоши», т.е. в имущественном неравенстве, появлении в обществе прослойки нищих и должников. «Ближайшие» причины Монтекукколи видел в существовании «партий», в смуте и в тирании. Партии – это «объединение нескольких или многих лиц между собой, которые имеют разногласия с другими»[337]. Честолюбие толкает их к возвышению, из чего проистекают раздоры и война. Эти честолюбцы становятся вождями «толпы» и заражают ее «безумием». Раймондо с явным осуждением выделял такое «подстрекательство», т.е. «явное движение толпы против государя или магистрата»[338]. Но угроза государству может идти и сверху – со стороны тирана: «тирания – это насильственное правление одного человека вне обычаев и законов, и оно насильственно, потому что [тиран]… боится всех, заставляет всех бояться себя, и, без закона и справедливости, защищает плохих, ненавидит хороших, боится… ученых, писателей, живет в постоянном страхе»[339]. Впрочем, власть тирана недолговечна, ибо он изгоняется или погибает. В трактате «О войне» Монтекукколи счел нужным подробно расписать технологию заговора против государя-тирана, что являлось справедливым делом: где и как лучше его убить, как дать яд и т.д. А главным средством против возникновения гражданской войны является предотвращение войны внешней. Внешнюю войну Раймондо рассматривал как «применение силы и оружия против государя или против чужого народа»[340]. Причинами такой войны чаще всего служат «честолюбие и алчность, злоба и ненависть». В частности, «глубокая жадность к империи и богатству и жажда господства обычно становятся мотивами войны государей, которые измеряют величие [своей] славы величием империи…»[341]. По мнению Монтекукколи, «способ ведения войны одинаков как в гражданской, так и во внешней войне…»[342]. В рассуждениях Раймондо о справедливых и несправедливых войнах сказалось влияние идей Юста Липсия. Справедливость войны определяется двумя категориями – справедливой причиной и справедливую целью. Справедливую причину Монтекукколи усматривал не только в защите от агрессии противника, но и в собственном нападении на него: «Защищаться от силы силой – это не только правильно, но и необходимо; разум предписывает это ученым людям, необходимость – варварам, обычай – людям, а сама природа – существам…»[343]. Выступление против тирании, нападение на «тех, кому дана лицензия на беззаконие», в качестве мести и для возврата отобранного, с целью «сдержать плохих и поддержать хороших»[344], ради «подавления зла» также рассматривается как справедливая причина. Как можно видеть, в данном вопросе используются довольно размытые категории. Война необходима, если нет другого способа уладить спор и нет другой надежды, кроме как на оружие: «есть два способа решать спор – словами и силой, и поскольку то, что подобает людям, подобает и зверям, нужно прибегать к последнему, если первое не помогает»[345]. Справедливая цель, по мнению Раймондо, «не ищет мести[346], славы или империи, а только спокойствия и защиты; и поэтому война должна вестись так, чтобы не казалось, что вы стремитесь к чему-то другому, кроме мира»[347]. Таким образом, Монтекукколи в некоторых случаях рекомендовал нанести превентивный удар, однако любое нападение обязательно нуждается в обосновании. И хотя «никогда не бывает недостатка в предлогах», допускается ситуация, когда невозможно найти обоснованный предлог, и в этом случае вместо войны непосредственно против определенного врага Раймондо рекомендовал нападать на его союзников (агрессия в отношении которых почему-то уже не нуждалась в обосновании). Разбросанный характер наследственных земель австрийских Габсбургов привел Монтекукколи к признанию необходимости завоевать те иностранные владения, что разделяют собственные территории, ввиду угрозы того, что ее может занять противник. Оправданным являлось и нападение на соседнюю страну, которая угрожала стать настолько могущественной, чтобы совершить нападение первой. В данном случае предлагалось пользоваться благоприятными моментами для нападения на вражеское государство: в момент смерти его государя; когда оно воюет с соседями, чтобы самим вмешаться в качестве судьи; при внутренних смутах, как это использовал Густав II Адольф при вторжении в Германию. Война должна вестись и во имя репутации среди других держав, чтобы отбить охоту у них напасть самим, «потому что никто не посмеет оскорбить человека, про которого известно, что тот готов к отмщению»[348]. Ведение внешних войн должно не только поддерживать репутацию среди соседей, но также изгонять роскошь, т.е. сглаживать имущественное неравенство – одну из «ближайших» причин внутренних смут. Против роскоши предлагалось бороться порицанием.
Поиск внешнего врага и нападение на него Монтекукколи рекомендовал как средство избежания или прекращения внутренней войны, чтобы дать отдушину «честолюбивым и беспокойным» настроениям среди собственных граждан: «пусть капризы воинственных духов разряжаются снаружи, а не внутри, и пусть развращенные чувства гражданских разногласий очищаются [в борьбе] против иностранцев»[349]. Отметим убежденность Раймондо в том, что война с внешним врагом автоматически приведет к угасанию внутренних смут, хотя всеобщая история полна обратных примеров. ***
О проекте
О подписке