4

Задумчивая Дина бродила по больничному коридору. Двадцать шагов в одну сторону и двадцать шагов в другую. Мимо проходили медсестры, шустро сновали санитарки. Грузно, как утки, вальяжно переваливаясь с ноги на ногу, степенно прохаживались еще не родившие пациентки. Некоторые оглядывались на нее, украдкой показывали пальцами. Но она не замечала их, напряженно думая о своем. Только одно, одно на всем свете волновало и мучило ее.

Если Рэмка надумал к ним приехать, то ему, по ее подсчетам, надлежало появиться у них в течение дня, в крайнем случае, на следующее утро. Слишком хорошо она его знала, его характер, его деятельную натуру. Но появится он, если надумает приехать. В ее незавидном положении оставалось единственное, что ждать.

Томящая душу неизвестность сильно угнетала. Ее остановили, пытались ей что-то втолковать. Едва ли не с третьего раза до Дины дошло, что к ней пришел незнакомый им всем в палате парень.

Ожив, она встрепенулась. Сразу мелькнула мысль, что то мог быть единственно он. В этом городе у нее знакомых наперечет.

Быстро развернувшись, Дина рванулась к палате и подбежала к окну. Она не ошиблась. Там стоял он, родной и одновременно весь чужой. Радостное чувство охватило ее и вылилось наружу.

– Рэмка, Рэмка, родной мой, ты приехал! Рэмка, Рэмка, ты приехал… – она позабыла про все остальные слова, они разом улетучились при виде приехавшего дорогого и любимого мужа.

От волнения у Рэма на секунду потемнело в глазах, и во все стороны побежали круги. Милое, до бесчувствия любимое лицо. Как же ей, бедной, досталось! Бледная, ни кровинки. Как же ему хотелось прижать ее к себе. Но Рэм надавил ногой на свои чувства. «Стой, постой, горшок пустой!» Что-то он расчувствовался не по делу. Он не за этим пришел.

– Здравствуй, Динара, – сухо произнес Рэм, в ровном голосе его не улавливалось ни малейшей интонации.

Словно с разбегу налетев на каменную стену, Дина, оцепенев, замерла. Так официально, полным именем, он ее никогда еще не называл. Ни разу в жизни. Она замечталась и совершенно забыла о том, что именно она с явным нетерпением ждала его приезда. А с каким настроением, с чем он приехал, она не представляла себе.

Попыталась Дина заглянуть к нему в глаза и прочитать его мысли, как она обычно и всегда с большим успехом проделывала. Нет, проверенный фокус ей не удался. Его направленный на нее в упор настороженный взгляд ничем не пробивался. На его глазах застыла неподвижная защитная пленка. Он и не отворачивался, и не шел на контакт с нею. И весь он стоял холодный, далекий и чужой. Он стал чужим, совсем чужим. Горький комок подкатился к горлу.

– Динара, это тебе, возьми, – Рэм протянул ей пакет, который все время держал и машинально крутил в руке, совершенно не зная, что с ним делать, куда его приткнуть. – Поправляйся…

– Спасибо, Рэмка, – она осторожно втянула кулек в форточку.

Кинула Дина передачу на тумбочку, быстро смахнула слезинку и, глубоко вздохнув, повернулась к мужу:

– Рэмка, меня завтра выписывают.

– Хорошо, Динара, – согласно моргнули мужские ресницы, – я приду. Не стой у окна. Можешь простудиться.

Махнув ей рукой, он начал поворачиваться, собираясь уходить, и Дина поняла, если муж уйдет, то больше она сегодня его не увидит. Не увидит и не успеет сказать самого главного…

– Рэм… – протянула женщина упавшим голосом.

– Я слушаю, Динара, – он повернул в ее сторону одну голову.

Хмурый неприветливый взгляд его холодных и колючих глаз заскользил по темнеющему проему окна, пока не наткнулся на белеющее в нем женское лицо той, которую он любил больше всего на свете, но все пути к которой для него оказались, увы, заказаны.

– Рэм, – Дина вздрогнула от обдавшего ее ледяного холода, с трудом нашла в себе силы передать то, что хотела, – приходи через сорок минут. Я покажу тебе дочку.

– Хорошо, Динара. Я приду, – все так же спокойно ответил он, отвернулся в сторону и, не оглядываясь, зашагал.

Провожая мужа взглядом, женщина тяжело вздохнула. Марат оказался прав, когда говорил, что, если Рэмка и приедет, то, может, совсем уже другим человеком. Нет, неправда! Она никогда и ни за что этому не поверит. Так не может быть! То была его маска. На нем были его защитные доспехи, покрывшиеся ледяным налетом! Надо скорее сколоть колючую корку с него. Да, пусть он стал, стал другим. Но хуже, чем был, он стать не мог, не мог, не мог…

Покачивая головой, Дина машинально разворачивала пакет. Глянула и чуть не ахнула. Бананы, гранаты, яблоки. Соки, шоколад, сушеные фрукты, так всегда ею любимые. Она не сдержалась, и слезки закапали по хрустящей упаковке. Где он сумел все это для нее раздобыть? У них в магазинах ничего подобного нет, в них, хоть шаром покати. Разве его забота ей ни о чем не говорит? В душе он остался прежним, чутким и любящим…

Далеко Рэм не ушел. Дал небольшой круг и вернулся назад. Сел на скамеечке в саду. Того, что он так долго и упорно добивался от себя, не случилось. Как ни старался, он не смог ее забыть. Он сжег все ее фотографии, чтобы ничто не напоминало ему о ней. Но при одном взгляде на нее, у него в душе все вмиг перевернулось, внутри все задрожало и потянулось навстречу к ней. И ему стоило большого труда удержать себя в руках, выдержать холодно строгий и равнодушно безразличный тон.

Ему показалось и, наверное, оно, все-таки, так и было, что в ее лучистых глазах горела искренняя радость оттого, что она его видит, которая, правда, сменилась недоумением и разочарованием после его холодных слов. Он все еще любит эту женщину. Любовь, загнанная им насильно глубоко внутрь, теперь снова поднималась, расправляла свои насильно свернутые крылья, распаляя его сердце, уставшее от долгого одиночества…

Вытянув перед собой, Дина показала ему крохотную дочурку с нелепым зеленым пятнышком на лбу, должно быть, от сглаза. Спазмы в один миг перекрыли все его дыхательные пути.

Напрягшись, Рэм стоически выдержал мучительную пытку, не дав воли своим чувствам, галопом рвавшимся наружу. Девочка чуточку похлопала черными глазенками, чудными, роскошными, большими, точно такими, как у него в детстве, и убаюканная, сытая и довольная уснула на руках у матери.

Время вышло, и маленькое чудо, поразившее его, унесли. А он все еще стоял, долго не выходя из состояния оцепенения.

А Дина видела, как на одно мгновение его глаза раскрылись, восторженно вспыхнули от радости и восхищения, но потом потухли, когда он, наверное, смог справиться со своим волнением.

Не так уж и крепка, как оказалось при первой же проверке, его броня, его ледяная защита. Есть в ней слабые места, есть…

– Динара, поговорим обо все завтра, – он, наконец, очнулся, махнул ей на прощание рукой и ушел.

Не бродила больше Дина, не выхаживала по коридору. То, чего она долго ждала, произошло. Присев на кровать, она достала из тумбочки банан. Сей заморский плод она, честно сказать и стыдно даже признаться, держала в руках впервые в жизни. Срамота…

Даже у них на Юге бананы ей не встречались. Ах, как вкусно! И он специально все привез для нее. Он… и для нее…

Пусть все вышло чуть не так, может, совсем не так, как ей хотелось бы. Но главное, что он, все-таки, приехал и никуда теперь не денется. Завтра она с ним все окончательно решит.

Ждать ей осталось совсем недолго. Много больше она ждала. Ничего, все у них наладится. А сейчас ей ни в коем случае нельзя волноваться. Все окончательно решится завтра. Да, завтра. А пока она полакомиться тем, что он для нее принес.

После пяти вечера к ней подошли Марат и Рита. Дина им все подробно и обстоятельно поведала.

– И где же он бродит? – недоумевал Марат. – К нам не зашел. Дорогу забыл, что ли? Ладно, Рита, поедем. Может быть, он сейчас у наших дверей стоит, бедолага, хозяев дожидается. Деваться ему все равно, как мне кажется, некуда. Если только Рэм к себе не уехал. Но ночевать он к нам должен вернуться. Я так думаю! – брат мужа шутливо поднял вверх указательный палец.

Хоть и скреблись дикие кошки на душе, Дина не удержалась от улыбки. Ну, ни дать ни взять, а вылитый Мкртчян…

С волнением Марат поглядывал на свои часы. Время неуклонно подбиралось к десяти, а братец куда-то запропастился. И, похоже, что он, неприкаянный, с утра свою дочку забирать не собирается…

– Тебя где черти носили? Ты куда пропал? – накинулся хозяин на гостя, появившегося на пороге.

– Пропал? – Рэм удивленно посмотрел на брата. – Я что, кому-то и что-то обещал? Откуда тебе известно о моем приезде?

– Здрасте, я ваша тетя. А кто тут, интересно, в твое отсутствие за твоей брошенной тобою женой присматривает, а?

И по выражению его наполненного праведным негодованием лица гость осознал, что все заботы, само собой разумеется, легли на Ритку и ее мужа. Можно более ни о чем никого не спрашивать…

– Вы были у нее, – Рэм немного смутился. – Извини. Я сегодня туго соображаю, – он виновато улыбнулся.

– А тебе не кажется, Рэм, что у тебя с головой с прошлого года чуточку плохо, а? – язвительно выплеснул Марат, для наглядности крутанув пальцем возле виска. – Совсем плохо, дорогой…

– Возможно, – Рэм не спорил, на это у него не оставалось сил. – Но ты, брат, все равно давай, полегче на поворотах. Если тебе не нравится, то я могу повернуться и уйти…

Для того чтобы у некоторых вдруг не возникло сомнений, гость легонько и показательно дотронулся до дверной ручки.

– Вот-вот, – Марат, четко прочитав в его глазах непреклонную решимость, еще больше завелся. – Уйти у тебя, как я вижу, отменно получается. Хлопнул громко, понимаешь, дверью и оставил бедную девочку одну в чужом городе. Молодец! Герой!

– Эта бедная девочка сама выгнала меня, – Рэм занял глухую оборону и ощетинился. – Не ставь все с ног на голову…

В душе он подспудно предчувствовал, что дома все настроены против него. Приехали одни на побывку, называется…

– Ну и что? Разве нельзя было все решить на следующий день? Один из вас двоих должен был оказаться умнее, стать выше всего. А вы? Что сделали? Что натворили? Бедная девочка!

– Не бедная она вовсе, – хмыкнул Рэм, понемногу сдавая свои позиции. – У нее еще оставался ты с Ритой. Все, давай, на сегодня хватит. Закрывай собрание, составляй протокол, подписывай…

Всем своим видом гость недвусмысленно показывал, что на данную тему разговаривать он больше не намерен. В противном случае он немедленно шагнет за дверь.

– А где ты до сих пор бродил? – пробурчал хозяин, сбавляя обороты. – Ездил домой?

– В Бавлах в военкомате на учет встал. Да и с отцом моим за его новорожденную внучку стопочку пропустил.

– Нужное дело, – Марат кивнул головой. – А со мной ты пропустишь? Первачка? Домашнего, собственного изготовления?

Прищурившись, он еще ждал ответа от дальнего гостя, а рука его сама по себе вожделенно тянулась к дверце кладовки.

– Заманчиво, – намного веселее улыбнулся Рэм. – Повод у нас хороший имеется. Когда ты видел, чтобы я отказывался. Давайте, мы сначала решим все на завтра. Ты сам поедешь?

– Нет, – брат, задумчиво прищурившись, качнул головой, – раз уж ты появился, я лишний раз отпрашиваться с работы не хочу. Ключи от машины я тебе оставлю. Таксуй…

– Как знаешь, – Рэм пожал плечами. – Дело хозяйское. Да, еще. Рита, я в этом деле совсем не разбираюсь. Ты посмотри, пожалуй, что мы возьмем в роддом с собой завтра, – он раскрыл сумку, принялся вынимать и разворачивать упакованные свертки на глазах у изумленной хозяйки.

Похлопывая ресницами, Рита все перебрала, профессионально отложив в сторону самое необходимое.

– Рэм, откуда богатство?

– Все оттуда, – прищурившись, усмехнулся он. – Из-за бугра…

Потом Рэм пояснил, что соседки по его просьбе покупали.

– Живут же люди. Везет же им. У нас простой вшивой пеленки днем с огнем не сыскать. А тут вам и конвертик, и шапочки, и распашонки, и пеленки. И такие и сякие, всякие и разные… – покачивала головой Рита, рассматривая вещи.

– Рита, а где она, вообще-то, собиралась жить с ребенком? – неожиданно спросил Рэм, словно невзначай вспомнив.

Интересно было ему знать, по какому сценарию развивались бы события, если бы он не приехал, не заявился…

– У нас в комнате… – невозмутимо ответил Марат за свою жену. – А мы пока у моих родителей перекантовались бы.

На несложный первый вопрос ответ нашелся легко, далеко за ним ходить не пришлось.

– И сколько она собиралась у вас оставаться?

Второй вопросик, на его взгляд, тянул на большую сложность.

– Недолго. Дина говорила нам, как ты приедешь, она с тобой вместе вернется обратно туда, в ваш город.

– Со мной?! – вырвался из его груди изумленный возглас.

Ему становилось занятно. Даже так! Да тут целый заговор! В его приезде некоторые нисколько не сомневались…

– Мы с ней все решили, – Рэм нахмурился. – Возвращаться в тот город я не собираюсь. Фенита ля комедия…

– Ты, Рэм, давай, пей и не ерепенься… – братская рука прижала его к стулу. – Ничего вы еще не решили. А то, видишь ли, надулись друг на друга, как маленькие дети, и разбежались. И думаете, что все, вся жизнь закончилась. Вернее, ты думаешь. Дина, к счастью, мыслит по-иному. Один ты, дурак, никак не уразумеешь…

Стоя в стороне, Рита не вмешивалась. Рэма у них в семье все любили и уважали. Порой она даже испытывала нечто похожее на благоговейный трепет, когда муж или Дина рассказывали про его уникальные способности легко и просто, играючи разобраться с любой каверзной задачей, мигом разложить все по полочкам и по частям перещелкать, как орешки. Однако жизнь, увы, не сплошная математика. И не все в ней подчиняется строгим законам логики.

Но, с другой-то стороны, и Дина была их общей любимицей. Оттого-то ее муженек, слегка подвыпив, и наезжал упорно на Рэма, разрываясь на две части от большой любви к двоюродному братцу и не меньшей привязанности к своей дражайшей невестке.

Наслушавшись пословиц и поговорок, Рита решила на время покинуть словесное ристалище. Забрав сына, она направилась к свекрови. Маленький Ринат с радостью зашагал вперед, крепко держа в руке крупный ярко-оранжевый апельсин.

Разошедшийся не на шутку, Марат неотступно и со страшной силой продолжал все наседать и давить.

– По-твоему выходит, что во всем виноват я? – Рэм задумчиво смотрел на своего разгорячившегося брата.

– Он еще спрашивает! Ты же знаешь ее характер лучше всех. Она в тот раз погорячилась. В такие моменты происходит проверка на зрелость. А ты, братец, не выдержал испытания. Ты повел себя, как настоящий трус, как дезертир. Ты малодушно уклонился от схватки и тылами на цыпочках покинул поле боя. Ты должен был стать выше своих личных амбиций ради вашей, заметь, любви.