Глава 1. В тени его крыльев

I

Горячее южное солнце яростно вгрызалось в песчаник, из которого была построена большая часть зданий Бах-Хаша. Камень нагревался подобно сковородке, куда ни посмотри, воздух искажался от источаемого жара. Неподготовленные люди сразу же получили бы сильные солнечные ожоги, но местные привыкли. Горячий воздух был для них родной стихией, тёплая вода – привычным питьём, а овощи и фрукты никогда долго не хранились, почти сразу начинали гнить или сохнуть. Вот и сейчас в углу дома принялись попахивать запасы батата, до которых у смуглой девушки не доходили руки уже несколько дней. Широко зевая, она подхватила выгоревшую юбку и нагишом вышла через большое окно на балкон, с которого тянулась узкая лестница на крышу. Показав всей улице свою природную красоту, смуглянка надела юбку, а потом стянула волосы старой распушённой верёвкой. Быстро взбежала на вершину дома и опустилась на колени, после чего практически коснулась носом покрытой песком крыши.

На одном из десятков длинных балконов монументальной стены храма-полумесяца различались фигуры жрецов. Они ждали, пока паства соберётся на многочисленных крышах Бах-Хаша в акте преклонения каменному богу.

Девушка приложила палец к губам, смочила слюной и начертила на лбу воображаемый круг. Ветер бросил песок в лицо, но смуглянка даже не моргнула, только опустила левую руку к ногам и зажала ладонь меж коленями, а правой рукой тронула кончик носа и принялась шептать слова молитвы. Замолчала, когда к ней на крышу поднялся темнокожий мужчина, одетый в доспех из ржавых металлических пластин. Сняв кожаный шлем с головы, он освободил множество тонких сальных кос, напоминающих земляных червей, а после опёрся о парапет, принявшись всматриваться в улицы города. На крышах сотен каменных домов расположились люди; все до единого склонили головы для молитвы в час поклонения.

Девушка мимолётно взглянула на варвара и тут же об этом пожалела; её силой ткнули лицом в песок, который попал в рот и в нос. Мужчина какое-то время держал её в таком положении, потом погладил свободной рукой по спине и опустил пальцы ниже копчика, влезая рукой глубоко под юбку, что-то проворчал под нос и отступил.

Началось. Сначала город охватила удивительная тишина, в которой различался только шелест песка, вечно гонимого горячим ветром. А потом улицы взорвались тысячью голосов, воспевающих песнь во славу единого, живого и поныне каменного божества – Горгола.

На балкон храма вышел человек в мантии цвета песчаника, простёр руки к небесам и закричал. Жители города подхватили этот крик; вместе с ними смуглая девушка вскинула голову и подала голос, замечая, как мужчина рядом хищно улыбается. Он тоже разинул рот и, насколько хватало дыхания, выкрикнул: Burkadash Gor-Go-Gol-Gor-Gol!!!

Но в мыслях у него было другое. Вернувшись к девушке, схватил её за волосы и вновь приложил лицом к раскалённой крыше. Мелкие камешки впились в лицо. Усилием юбка съехала с бёдер, а грязные пальцы погрузились в лоно.

– Gorgol! – кричала толпа, звучали барабаны, вторя голосам. – Gorgo-o-o-o-ol! – тянули жрецы, город взрывался от тысяч слов.

Имя бога звучало в завывании поднявшегося ветра. Песок гнало в глаза, мужчина прижимал девушку к земле и продолжал ощупывать её пыльными пальцами. Потом опустился на колени и хотел её взять прямо здесь, на вершине горячего дома, на глазах у всего мира, но остановился вместе с замолчавшими барабанами. Воцарилась тишина, вслед за которой улицы Бах-Хаша наполнили звуки обыденной суеты. Мужчина толкнул жертву ногой, оскалился и покинул крышу.

Стирая слёзы и натягивая юбку, девушка доковыляла до глиняной вазы и утолила жажду обжигающе горячей водой. Выждала, пока шаги приближённого к вождю воина замолкнут вдалеке, и вернулась на первый этаж, где достала из старого сундука пыльно-жёлтую накидку, набросила её на плечи и покинула дом. Всё внутри неё дрожало, эхмены повелителя ветра, песка и мира Деку совсем вышли из-под контроля. Брали что хотели, насиловали кого хотели и убивали всех неугодных. В Бах-Хаше больше не знали покоя, остались разбой и слепая вера в древнее божество, которому не было дела до обычных людей.

II

Тысячу лет назад варвар Гар-Руж, ныне известный как первый жрец Горгола, скитался по пустыне, разгадывал загадки тёмного песка и вёл отшельнический образ жизни. Гар-Руж был первым, кто увидел статую величайшего дракона размером с гору, распростёршего крылья на тысячи шагов; тело статуи покрывали огромные драгоценные камни разных цветов.

В тени крыльев Горгола, чьё имя переводилось с языка вурвов как Спящий под звёздами, росли плодовые деревья. Жрец созвал идолопоклонников со всех концов пустынного Юга. И дабы защитить Горгола от мародёров и воров, вместе они решили отстроить вокруг него стену. Так появилась одна из самых высоких стен в мире, созданная из камня с вкраплениями золота. А вокруг самой статуи Гар-Руж возвёл храм в виде полумесяца. Спустя несколько десятилетий в тени храма под защитой огромных стен вырос и город. Так появился Бах-Хаш, ставший столицей всех вурвов, наконец сплотившихся и получивших веру в каменного бога Горгола.

Бах-Хаш стал известен в мире как Тысячелетний город, или Золотой город. При своей относительно малой площади он был одним из самых крупных поселений Ануа – наряду с белокаменной Акрой, Ортиригом, Квальей и двойным Бакларом. Тысячелетний Бах-Хаш закрывал собой единственный проход через горную гряду Заргала, отделяющую Тёмную пустыню от берега мелководного и грязного Змеиного моря. На юге это море больше напоминало смесь из текучей глины и солевых отложений. Именно по этой причине у варваров не развилось рыбацкое ремесло. Зато народность вурвов прославилась на весь свет своим воинским искусством, которое в полной мере познали королевства на севере и востоке Ануа.

У вурвов не было рабства, пленённых врагов они обычно убивали на месте, но никогда не выменивали на ценимые блага северян. Дикарям была противна сама суть ограничения свободы, и, став чьим-то рабом, они предпочитали совершить ритуальное самоубийство. Некоторые вурвы были темнокожи и удивительно высокорослы. Они вели свой род от племён, пришедших из-за гор, с берега Грязевого моря. У этих темнокожих варваров не было принято прикрывать грудь и торс, неважно, о женщине шла речь или мужчине.

Впрочем, по приезде в Бах-Хаш королевского ловчего мало интересовала история Золотого города, которую пытался ему рассказать Валлес. Рогнар остановился в тени двухэтажного дома, на котором виднелась широкая табличка с каким-то странным текстом, не похожим на язык варваров. Скорее, какой-то древний диалект. Заметив отряд вурвов из шести воинов, ловчий сделал вид, что ищет что-то в седельной сумке. Варвары прошли мимо, что-то бормоча и раскачивая длинные копья, напоминающие гарпуны. При этом они не обратили особого внимания на пришлых людей, только демонстративно оскалились, как делали каждый раз, стоило их взгляду встретиться с чужаками.

Сова улыбнулся им в ответ, показывая редкие зубы, чем сильно рассмешил местных жителей. Валлес же стоял поодаль и приглядывал за лавочником, который зазывал покупателей свежими сдобными лепёшками. Торговец раздавал некоторым прохожим странные тканевые свёртки.

Чуть позже наблюдения принесли свои плоды: из подворотни показалась смуглая девушка в выгоревшей жёлтой накидке. Она долго озиралась, словно хотела удостовериться, что за ней нет хвоста. А когда убедилась, что всё безопасно, протянула лавочнику тряпичный свёрток, какое-то время постояла на месте, чего-то ожидая, и резко нырнула в лавку.

Рогнар не придал всему этому значения – он доверял охотнику и возложил на него обязанности по слежке за округой. Достав флягу с водой, ловчий сделал глоток, вылил немного на ладонь и умылся, после чего легонько ухмыльнулся, радуясь мимолётной прохладе. Но тут же ощутил едва различимый запах гноя, разнёсшийся от перчаток.

«Снова началось?» – родилась мрачная мысль в сознании, но негативные раздумья удалось отложить на потом.

– Что привлекло твоё внимание? – без всяких прелюдий спросил Рогнар у охотника.

Валлес обернулся к нему так, будто бы увидел ловчего впервые. Охотника что-то тревожило. Задумчивое выражение его лица весьма явственно отражало смурные мысли.

– В прежние времена я бывал в Бах-Хаше и знаю эту девушку, – он указал в сторону лавки. – Есть подозрение, что она сможет помочь.

Рогнар молчаливо кивнул, убрал флягу в седельную сумку и молча пересёк пыльную улицу. Взгляд лавочника непонимающе устремился на шрамированное лицо Рогнара. Торговец молча протянул лепёшку, воин принял её и бесцеремонно зашёл в магазин. На удивление, никто возмущаться не стал.

Перед глазами предстало небольшое, скудно обставленное помещение. Вдоль стен расположились каменные прилавки, заваленные выпечкой: рогаликами, кренделями, хлебом с кунжутом, маком, корицей, а под потолком были протянуты пушащиеся верёвки с сушками и мешочками развесных сухарей. Проход в соседнюю комнату перекрывали состоящие из длинных костяных бус шторы.

Не колеблясь, Рогнар прошёл сквозь них и очутился на кухне. Здесь почти ничего не было, кроме крупной почерневшей от копоти печи да стола, обильно присыпанного мукой. От печи разносился удушливый жар, который превращал и без того тяжёлый воздух в нечто почти осязаемое, угнетающее.

– Проваливайте! – раздался крик хозяина, проследовавшего за Рогнаром, как только стало понятно, что события развиваются нестандартно. – Bli borte!

Пока Рогнар был на кухне, возмущения лавочника внезапно стихли, когда в помещение с прилавком вошёл Валлес и почтительно поклонился.

– Только что к вам вошла смуглая девушка, – беря с прилавка булку, сообщил он. – Мы хотели бы её повидать.

Лавочник изобразил непонимание, отвёл взгляд в сторону и вырвал у Валлеса из рук булку, небрежно бросив её назад на прилавок.

– Девушек тут нет. Вы ошиблись, – скользя взглядом по помещению, ответил он.

Рогнар покачал головой, заметив небольшую нишу в стене, за которой начиналась узкая каменная лестница на второй этаж. Несмотря на возмущение владельца, воин направился наверх и оказался в тесной спальне, где не было ничего, кроме низкой, бережно застеленной мешковиной кровати. Окна здесь закрывала грубая выгоревшая на солнце ткань, которую покачивал горячий южный ветер.

– Никого! – крикнул ловчий.

Но Валлес не желал отступаться. Нагло заявился на кухню и ударил носком сапога горячую печь. Тут же услышал гулкий звук.

– Вон оно как, – охотник надавил на стену позади печи.

Та поддалась, обнажая взору маленькую кладовку. В полу виднелся железный люк.

– А тут у нас что?! Ну-ка рассказывай! – потребовал Валлес.