Человек без свойств. Том 1

Каждая встреча уникальна. Любая книга неповторима. Думаешь, что раскусил автора, раз тебе так понравились его предыдущие творения. Без подготовки ныряешь в очередной текст творца и попадаешь в абсолютно незнакомое место, будто бы ошибся дверью и зашел нечаянно к другому автору. Декорации, стилистика, атмосфера - все здесь другое. Из знакомого и родного только великолепный слог, что полюбился с прежних книг.

Они были прекрасно известны мне еще с той самой, первой музилевской книги "Человека без свойств" (хитрые издатели разделили роман на два тома - как чувствовали) - Ульрих, Диотима, генерал Штумм, Вальтер, Кларисса и другие, - но казались иностранцами, вдруг заговорившими со мной разом на чужом непонятном языке. В итоге я знакомилась с ними заново, я узнавала их всех с совершенно иной стороны.

Мастерство настоящего творца, наверное, и должно состоять в том, чтобы не повторяться. Роберту Музилю удалось это даже в рамках одной и той же книги! Моя осень 24-го началась с "Человека без свойств". Им же она и заканчивается - прекрасным, тонко духовным, многоплановым, полнокровным, насыщенным увлекательными философскими размышлениями и сложными моральными дилеммами, встающими перед персонажами книги.

С удовольствием погрузилась я в это классическое полотно от австрийского классика, хотя и получила в итоге несколько не то, что ожидала и заказывала.

Первая книга (первый том) запомнилась мне прежде всего противостоянием двух диаметрально противоположных типов людей (прагматика-дельца и мечтателя-философа) и панорамным взглядом героев на судьбу своей страны.

Эта же, вторая часть истории получилась более личной и лиричной, индивидуальной. Масштабное, историческое уступило место чему-то штучному. Вместе с героями мы в прошлой книге, напомню, переживали за будущее Австрии. Здесь же мы переживаем отношения Ульриха с собственной сестрой. Нет, не двоюродной Диотимой - та останется большей частью в памяти, не забредая на страницы музилевского романа без особой на то надобности. Агата - вот кто завладеет нашим вниманием (и вниманием Ульриха, естественно). Разлученные в детстве и встретившиеся сейчас, не по своей воле, они привыкают к тому, что у них, оказывается, есть брат и сестра. Тема братско-сестринских отношений, особенно во взрослом возрасте, - одна из моих любимых, что в кино, что в литературе. Здесь она тоже исполнена филигранно, с легким флором загадочно-запретного (будто бы "Цветы на чердаке" - вот только страсть застигла не в юности, а гораздо позднее). Прочитанное вызывает противоречивые чувства, но читается увлекательно - на грани и до мурашек.

Мы переживаем смерть отца Ульриха (он не показывает чувств на камеру, но такое скрыть невозможно), нездоровое влечение героя, мы тоже начинаем сомневаться во всех и во всем, даже в морали - казалось бы, давно устоявшейся, понятной, незыблемой, да. для всех, но только не для героев. Приготовьтесь к тому, что почти каждый выскажет вам свой уникальный взгляд на эту субстанцию.

Мы забываем напрочь о всяких параллельных акциях во славу австрийского императора, о прагматике-дельце Пауле Арнгейме, который вызывает или восторг, или жгучую ненависть - среднего не дано, полутона давно закончились. Мы утрачиваем эту связь и с салоном Диотимы, когда-то влиявшим на политическую обстановку в стране. Автор закрывает все это от нас глухой стеной, даруя нам глубоко личное его героя - мятежное, запретное, непонятное на первый взгляд. Ульрих ведь казался по первому тому абсолютно уверенным в себе человеком, а тут выясняется, что обычный, такой, как и мы...

Все чтение, не скрою, мне были интересны его умозаключения обо всем на свете. С чем-то даже соглашалась, чаще, правд, спорила. Мораль, вопросы веры, искусство , отношения мужчины и женщины - он по-хорошему провоцирует на собственные размышления. Вот если обращаться к этому тому, то вот в первую очередь именно за этим - за километровыми нескончаемыми раздумьями-откровениями персонажей. Они здесь это любят - любопытные монологи, не менее увлекательные диалоги и споры затянут с головой, если, конечно, вы любитель чего-то подобного в литературе.

Особого сюжета - предупреждаю сразу - вы в романе Музиля не найдете, какой бы то ни было динамики - тоже. Уж на что первый том был неспешным, этот же в несколько еще замедленнее. Однако иногда хочется и таких книг, хочется никуда не торопиться, погружаясь с головой в чьи-то мысли - автора и его доверенных лиц (героев). А вообще, мне кажется, это счастье любого вдумчивого читателя. Где бы вы еще настолько глубоко погрузились во внутренний мир другого человека, пусть и вымышленного, - мир запретных желаний/мыслей/ идей.

Именно трагическое событие - смерть близкого человека - запускает в Ульрихе, в этом фантазере, мечтателе бурлящий поток саморефлексии.

Да, местами это читалось сложновато, скрывать не буду. И вместе с тем это огромное наслаждение - по капле впитывать мудрость, учиться мыслить самостоятельно.

Огорчило меня, и изрядно, лишь то, что полюбившиеся мне в первом томе сюжетные линии были брошены здесь на произвол, оборваны и забыты. Не вина автора - в литературу вмешалась жизнь, не всегда справедливая.

Книга не для развлечения, не для праздного досуга. Возможно, от Музиля она вас отвернет, а возможно, влюбит еще больше. Наглядно покажет, что думать - это интересно, и научит как.

Затем фон Штумм обнаружил висевший на спинке стула дамский чулок и неодобрительно сказал:
— Ну, ясное дело, эти молодые кавалеры!
— Моя сестра, — объяснил Ульрих.
— Ах, оставь! У тебя же нет сестры! — поправил его генерал. — Мы бьемся над такими важными задачами, а ты прячешься с какой-то девицей!

Музиль прекрасен, особенно если отпустить в себе все вредное и придирчивое и просто получать удовольствие от чтения, когда строки так переплетаются в плотный, не всегда и не везде понятный узор эпитетов и аллегорий, что хочется или восхищенно присвистнуть, или отложить книгу на лучшие века, или просто читать дальше, посмотрев пару секунд в стену. Постигая главу за главой "Человека без свойств", я так и представляла себе, как Томас Манн и Милорад Павич сидят в обнимку и умиляются, а рядом прыгает дядюшка Фрейд и требует дать ему слово, потому что тут такое царство подсознательного, да еще братья-сестры-девы-мужья.

В единой композиции хаоса, фарса, иронии, реального и мысленного мозгу очень сложно зацепиться за все то безумное количество идей и размышлений, которое прогоняет через свое детище автор. Где-то они завуалированы так, что не докопаться, а где-то концентрация доходит до критической массы, и тогда, как при чтении "Капитала" Маркса, голова просто не успевает уместить всё это на меру пространства. Тут тебе и про религию, и про величие народов, и про то, как важно все-таки понимать, что творится в твоей душе. Тонны размышлений о личности, восприятии эмоций и чувств, усталости и воспоминаниях, семье и браке, убийцах и политиках. Что такое хорошо и что такое плохо, почему библиотекарям нельзя читать подведомственные книги, а девушкам совершать опрометчивые поступки. О темноте души и попытке спастись, о сумасшествии и романтике, которая не ладится. Мои два тома так и остались испещренными кучей закладок.

Сюжет замысловат, не отнять. Тем не менее, в композиции можно выделить три четких линии: политическая, личностно-человеческая и юриспруденция о психологически неуравновешенных. Но с учетом того, что роман так и остался в статусе "в процессе", довольно сложно нынче понять, куда бы вся эта история привела и к чему шла. Мое личное мнение, что изначально задумка была томов на пять, и чтобы в конце все закончилось на ноте "все плохо", но кто знает. А так только оставалось удивляться, насколько бестолковеньким получился второй том на фоне величественного масштаба и идеи первого, несмотря на более бодрое повествование. Словно он был задуман именно как перемычка между первым и третьим томами, но в связи с отсутствием последнего (и нехваткой части второго тома) функция перемычки просто потерялась в бездне приключений и фантасмагории мыслей и слов главных и не только героев. Хотя и сам переход получился не очень, словно где-то там должна была быть табличка "прошло три года", настолько резко для меня Музиль прыгает от политики к быту. В отрыве от всей истории недописанного произведения и так далее я бы даже сказала, что на первом томе вообще стоило бы закончить, открытый финал так открытый финал, в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов, все дела.

Персонажи в "Человеке без свойств" - отдельная песня, которая постоянно говорит. Или думает. Иногда эта песня даже одновременно думает и говорит. А ты словно заперт в замкнутом пространстве с этой ватагой довольно картонных и по умолчанию опасных для психики персонажей, где уравновешенных и обычных раз, два и обчелся. И тихо под нос думаешь: "Мама, спаси меня". Отдельная тема - присвоение имен и прочие приемы, дабы завуалировать действительность, чтобы никто не догадался. Музиль словно хитро тебе улыбается и так, подмигивая, спрашивает, мол, как я круто все придумал, да? А потом удивляется еще, что тебе потребовалось время, чтобы все расставить по местам. Удивительное дело, наибольшую симпатию в "Человеке без свойств" вызывают второстепенные персонажи, особенно Вальтер и генерал фон Штумм, который воистину прекрасен. Женские образы у Музиля более чем похожи друг на друга, если не считать трупного вида Герды и Агаты. Что до апогея образа и лица, а именно товарища Ульриха, Печорина от слова и мысли, то не могу сказать, что это антипатия с первого взгляда, но. Не сложилось. Это персонаж, который за все время повествования сделал менее всех остальных, вместе взятых. Он постоянно говорит (Каин, как много он говорит!), он устает и улыбается, крутится среди своих женщин и неприкаянности в мире и карьере, но ничего не делает. В свои тридцать три Ульрих настоящий ариец мог бы носить гордое звание философа, если бы не эта так знакомая по Лермонтову мантия циника и улыбка прожженного неприкаянного гения-дьявола, который может многое, но зачем? Зачем пытаться быть лучше, если можно оставаться понравившейся тебе версией себя и крутиться в ней, даже если она не приносит ничего, кроме разрушения и тревоги. Зачем становиться милее и пытаться пойти навстречу, если можно играть в опасного зверя и того, кто стоит выше. При всей своей внешней привлекательности Ульрих - персонаж, внутри самоуверенности которого совсем не тянет копаться, еще дегтем испачкаешься. Как образ он силен, он выделяется и центрирует на себе не только взгляд читателя, но и мысли автора, словно выступая его рупором. Но, в отличие от Печорина, невольно все время хочется убежать от Ульриха как персонажа, мужчины и оболочки личности. Человек без свойств он такой, даже если 50% этого образа он придумал сам. Бог, который лжет, чтобы его не узнали. (с)

Как итог - непростое, но интересное по настроению и начинке чтение. Здесь есть своя тонкая романтика общения с автором с присущим порой непониманием образов и идей, но этим "Человек без свойств" и ценен. Можно поймать настроение и ощутить, как выстраивается беседа с автором, который где-то молодец, где-то не герой, где-то вообще с тобой на разных полюсах, но все равно хочется дослушать до конца. А конца-то вот и фиг.

p.s.

Была асфальтовая весна, был один из тех не относящихся ни к одному времени года весенних дней осени, какие выколдовывают города.

Можно вытащить человека из психолога, но психолога из человека – никогда.

Особенно психолога на рубеже зарождения психологии. Этак в конце 18-го или в начале 19-го века. Вы знаете, на мой скромный взгляд, некоторые из них писали отвратно (Да что там – все они писали отвратно, взять хотя бы всемирно известного Фрейда, у которого в начале предложения одна мысль, а в конце – уже совсем иная, что уж говорить про абзацы и главы).
Так, например, функционалисты – я до сих пор весьма смутно и интуитивно понимаю их взгляды и теорию (если глубже поверхности), потому что я не могу их читать, не засыпая.

Итак, здравствуйте, господин Музиль, я знаю, что вы – психолог. Вы можете называть себя писателем – да что там, весь мир может называть вас писателем – но я то узнала вас с первых страниц. То, что вы задолго до написания романа «Человек без свойств» защитили кандидатскую по психологии, да и ещё принадлежали к функционалистам (будь они неладны) – сквозит просто таки.
И знаете, господин Музиль, ну и оставались бы вы психологом – ведь написали вы по сути своей монографию по ней родимой, болезненную, резонёрскую, шизофреническую – но у нас то других и не пишут. Но вы зачем то ввели в свой труд персонажей (которые, к слову, вас сильно ограничивают, потому что один на другого похож и сам себе постоянно противоречит, и в результате смешиваются в массу; хотя, может, это потому что я продолжаю засыпать, читая функционалистов). Ввели – и не знаете, что с ними делать. И конца и края не видно. Потому что сюжет нелогичен, не строен, не ясен и не понятен. Спроси меня, о чём книга – я не смогу пересказать, а лишь сказать пару событий. А вот рассказать, какую психологическую теорию исповедовал Музилль – пожалуй, хоть коллоквиум защищай.
Кроме того, хочу сказать, что в тексте явно содержится критика других психологов (и знаете, кажется не зря там одного из героев Зигмундом зовут, хотя вот этот момент я не до конца поняла – правда ли это такое мнение о Фрейде или что, характер то не фрейдовский уж очень местами, а местами – что-то есть). Но вот психологи, думаю, согласятся со мной, что Джеймс Гибсон местами там просматривается очень ясно – а уж размышления о восприятии так дословны. (ну и не даром Гибсон тоже из функционалистов).

Лично у меня сложилось впечатление, что книгу можно было читать с любого места – с любой главы, с любого абзаца, с любого слова, с любой буквы; книгу можно было читать через главу, через абзацы, через строчки – да что там, даже через букву; книгу можно было читать даже задом наперёд – ничего бы не изменилось в моей жизни.
Сделаю уточнение, что именно в моей.

А ещё знаете, чем писатель отличается от психолога? Писатель говорит с читателем – или, на крайний случай, говорит читателю, психолог же в книгах говорит сам с собой (ну а что с интересным человеком то и не поговорить) и говорит, прежде всего, о себе и для себя. Потому что во всех этих скрупулёзных размышлениях я бы не потерялась, будь мысль автора мне интересной, любопытной или хотя бы понятной, но нет. Мне искренне казалось, что она – мысль – исходит из сознания автора как константа, как что-то непоколебимое и крепкое, пусть и не логичное, зачастую обильно смазанное «потому что я так хочу». При этом мысль ну откровенно мне не симпатичная, и даже слабая.
Давайте хотя бы разберём, почему же Ульрих – человек без свойств? Автор пишет об этом целые главы, но я упорно вижу у Ульриха свойства. Я упорно вижу Ульриха весьма обычным человеком – особенно для его времени.
Увы, господин Музиль.

К слову, у меня твёрдое ощущение, что не приключись с автором смерть – «Человек без свойств» стал бы бесконечным произведением. И что двадцать лет работы над романом – это годы не работы над романом, это двадцать лет письма.
Правда, хочу сказать, что второй том мне показался занятнее и чуть-чуть интереснее первого.
И ещё мне иногда кажется, что это бред пожилого человека – умного, думающего, но больного старостью.

В общем, я не смогла отнестись к произведение «Человек без свойств» как к литературному, а как научное – оно устаревшее, слабое и слишком резонёрское. Поэтому, кстати, я не могу согласиться со словами, что Музиля надо смаковать и обдумывать каждую главу – да что вы, если бы оно так и было, то студенты-психологи не смогли бы сдавать десяток монографий за сессию.