– Наверняка в машине есть телефон. И мы никуда не поедем, пока не выясним – или не догадаемся, – что нам делать. В одном я уверен: нужно оставаться в роли, пока Дэк или Родж не даст отбой. Кто-то должен побеседовать с репортерами и официально отбыть на борт «Тома Пейна». Вы твердо уверены, что мистер Бонфорт не справится сам?

– Нет-нет! Это невозможно! Вы его не видели.

– Не видел. Поверю вам на слово. Отлично, Пенни. Я вновь – мистер Бонфорт, а вы – мой секретарь. Так и держимся.

– Слушаю, мистер Бонфорт.

– Теперь, если вас не затруднит, свяжитесь с капитаном Бродбентом.

Справочника в машине не оказалось, пришлось запрашивать Информационную. Наконец Пенни дозвонилась в клуб «дальнобойщиков». Я мог слышать ответ:

– Клуб «Пилот». Миссис Келли у аппарата.

Пенни прикрыла микрофон:

– Мне представиться?

– Конечно, нам нечего скрывать.

– Говорит секретарь мистера Бонфорта, – уверенно ответила Пенни. – Его пилот капитан Бродбент у вас?

– А, знаю, знаю, дорогуша, – сказала миссис Келли и крикнула кому-то: – Эй, там, табакуры! Дэка не видали?

Через минуту она ответила:

– Он в номер свой пошел, милочка. Сейчас соединю.

Вскоре Пенни сказала:

– Капитан, шеф хочет с тобой говорить, – и передала микрофон мне.

– Дэк, это шеф.

– Слушаю, сэр. Где вы сейчас?

– Пока в машине. Пенни меня встретила. Скажите, Дэк, где именно Билл назначил пресс-конференцию?

Дэк явно колебался:

– Хорошо, что вы позвонили, сэр. Билл отменил пресс-конференцию. Ситуация несколько… поменялась.

– Да, Пенни мне сообщила. И знаете, капитан, я только рад. Честно говоря – устал сегодня, как пес. Не хотелось бы ночевать на планете, к тому же и нога расшалилась… Жду не дождусь невесомости – хоть отдохну как следует.

Сам я невесомости терпеть не мог, но Бонфорту нравилось.

– Так, может, вы или Родж извинитесь за меня перед комиссаром и уладите оставшиеся формальности?

– Хорошо, сэр, сделаем.

– И ладно. Катер для нас скоро будет готов?

– «Пикси» готова к старту в любую минуту, сэр. Подъезжайте к третьим воротам, я распоряжусь, чтобы вас встретила полевая машина.

– Прекрасно. У меня все.

– Счастливо, сэр!

Я вернул микрофон Пенни, она уложила его на место.

– Знаешь, Хохолок, вполне возможно, что эту частоту постоянно прослушивают. А может, и машина набита «жучками». Если хоть одно из двух верно, они имели возможность выяснить две вещи: где находится Дэк, а заодно и он, а во-вторых, что собираюсь делать я. Что скажешь?

Она задумалась, вынула свой блокнот и написала: «Нужно избавиться от машины».

Я кивнул и взял у Пенни блокнот: «Ворота № 3 далеко?»

Она ответила: «Дойдем».

Без единого слова мы вылезли из машины и пошли прочь. Перед началом разговора Пенни остановилась на стоянке для городских чиновников возле одного из складов. Можно было не сомневаться, что отсюда машину со временем вернут хозяину, – такие пустяки сейчас значения не имели.

Ярдов через пятьдесят я остановился. Что-то было не в порядке. Погода стояла чудесная, фиолетовое марсианское небо было чистым, приятно грело солнце… Прохожие и проезжие не обращали на нас никакого внимания – а если и обращали, то на молодую симпатичную девушку, но никак не на меня. И все же что-то было не так.

– Что случилось, шеф?

– А? А, так вот в чем дело!

– Сэр?..

– Я вышел из образа. Не в его характере пробираться тайком. Давай-ка, Пенни, вернемся.

Возражать она не стала. Мы снова уселись в машину, на этот раз я забрался на заднее сиденье, напустил на себя побольше важности и велел везти себя к воротам № 3.

Ворота оказались не теми, через которые мы выезжали. Наверное, Дэк выбрал их потому, что пассажиров тут почти не было – везли в основном груз. Пенни, не обращая внимания на запрещающий знак, остановила «роллс» у самых ворот. Дежурный пытался протестовать, но она холодно заявила:

– Машина мистера Бонфорта. Будьте любезны позвонить в канцелярию комиссар-резидента, пусть за ней пришлют.

Дежурный смешался. Заглянув на заднее сиденье, он узнал меня, вытянулся и отдал честь. Я приветственно помахал рукой; он распахнул передо мной дверцу.

– Лейтенант наш строг, – извиняющимся тоном сообщил он, – а по инструкции, мистер Бонфорт, нельзя проезд загромождать… Но насчет вас-то, наверно, все в порядке.

– Можете ее сразу и отогнать, – ответил я. – Мы с секретарем отбываем. Полевая машина за нами пришла?

– Сейчас посмотрю, сэр.

Дежурный удалился. По-моему, он был достаточным количеством публики, собственными глазами видевшей, что мистер Бонфорт подъехал на правительственной машине и проследовал на личную яхту. Я сунул Жезл Жизни под мышку, словно маршальский, и захромал за дежурным. Пенни поспешила следом. Дежурный спросил о чем-то у охранника и быстро вернулся, не снимая с физиономии улыбки:

– Полевая ждет, сэр!

– Благодарю вас.

Я было поздравил себя с тем, как точно все рассчитал…

– Э-э-э…

Дежурный заметно волновался. Понизив голос, он добавил:

– Я тоже экспансионист, сэр. Доброе дело вы сегодня провернули!

Он указал взглядом на Жезл Жизни. Глаза его светились благоговением.

Как поступил бы на моем месте Бонфорт, я знал точно.

– Сделал все, что мог. Спасибо вам! И еще – детишек вам побольше, мы должны иметь абсолютное большинство!

Дежурный заржал гораздо громче, чем заслуживала моя шутка.

– Крепко запущено! А ничего, если я ребятам расскажу?

– Ну какой может быть разговор!

Мы двинулись к воротам. Охранник вежливо придержал меня за локоть:

– Э… Ваш паспорт, мистер Бонфорт.

По-моему, я и глазом не моргнул:

– Пенни, наши паспорта.

Пенни держалась до отвращения официально:

– Капитан Бродбент уладит все формальности.

Охранник отвел взгляд:

– Я и не сомневаюсь, что все в порядке… Но я должен их проверить и записать номера.

– Да, конечно. Тогда, наверное, нужно позвонить капитану Бродбенту, пусть подъедет. Кстати, назначено нам время старта? Свяжитесь с диспетчерской, попросите немного задержать вылет.

Но Пенни пришла в ярость:

– Мистер Бонфорт, это же смешно! Мы никогда не подвергались подобным бюрократическим проверкам. Во всяком случае, на Марсе.

Дежурный торопливо вставил:

– Да конечно же все в порядке! Ганс, не видишь – это же мистер Бонфорт!

– Да, но…

Я, радостно улыбаясь, перебил его:

– Тогда сделаем проще. Если вы… Как вас зовут, сэр?

– Хаслвантер. Ганс Хаслвантер, – отвечал охранник неохотно.

– Так вот, мистер Хаслвантер, если вы свяжетесь с комиссаром Бутройдом, я с ним побеседую – и не придется отрывать от дел моего пилота. Заодно это сбережет мне кучу времени – час или около того.

– Ох не нравится мне это, сэр… Может, я лучше начальнику охраны позвоню? – предложил Хаслвантер с надеждой.

– Тогда дайте мне номер Бутройда. Я сам ему позвоню.

На сей раз тон был ледяным – только так, и никак иначе, солидный занятой человек, душу кладущий за демократию, ставит на место тех, кто подлой бюрократической волокитой сводит его дело на нет. Это подействовало. Охранник поспешно заговорил:

– Да я знаю, что все у вас как надо, мистер Бонфорт! Только – правила ведь у нас, понимаете…

– Понимаю. Благодарю вас.

Я направился в ворота.

– Погодите! Обернитесь, мистер Бонфорт!

Я обернулся. Этот служака-формалист задержал нас настолько, что нас нагнали репортеры. Один, припав на колено, уже навел стереокамеру:

– Жезл подержите на виду, пожалуйста!

Остальные, с ног до головы увешанные разными репортерскими причиндалами, брали нас с Пенни в кольцо. Кто-то карабкался на крышу «роллса». Кто-то тянул ко мне микрофон, а его напарник издали направлял другой – дистанционный, весьма похожий на винтовку.

Я разозлился, словно прима, чье имя набрали в афише мелкими буквами, однако помнил, что должен делать. Улыбаясь, я пошел медленнее: Бонфорт хорошо знал, что в записи любое движение выглядит быстрее. Я мог позволить себе провернуть все в полном соответствии.

– Мистер Бонфорт, почему вы отменили пресс-конференцию?

– Мистер Бонфорт, говорят, вы собираетесь потребовать у Великой Ассамблеи полного имперского гражданства для марсиан – ваши комментарии?

– Мистер Бонфорт, когда собираетесь вынести на голосование вопрос о доверии нынешнему правительству?

Я поднял руку с Жезлом и улыбнулся:

– Спрашивайте по очереди, пожалуйста! Слушаю – первый вопрос?

Они, конечно же, заговорили наперебой; во время шумного спора о приоритете я смог обдумать обстановку, выиграв несколько лишних минут. Тут подоспел Билл Корпсмен:

– Ребята, имейте совесть. У шефа был напряженный день, я сам вам все расскажу.

Я успокоил его:

– Ладно, Билл, у нас есть еще пара минут. Джентльмены, я скоро улетаю, но постараюсь в общих чертах удовлетворить ваше любопытство. Насколько мне известно, нынешнее правительство пока не собирается пересматривать отношений Империи с Марсом. Поскольку я в правительстве никакого поста не занимаю, мое мнение несущественно. Думаю, вам лучше спросить мистера Кирогу. Что касается вотума недоверия – оппозиция не собирается ставить его на голосование до тех пор, пока не будет полностью уверена в успехе, и вам по этому поводу известно столько же, сколько и мне.

Кто-то заметил:

– Не много-то вы этим сказали, вам не кажется?

– А я и не собирался говорить много, – ухмыльнулся я. – Задавайте вопросы, на которые я могу ответить, и я отвечу. Задавайте вопросы вроде: «Перестали ли вы бить вашу жену?» – и мои ответы будут им под стать.

Тут я засомневался: ведь Бонфорт известен своей честностью, особенно по отношению к прессе.

– Но я не собираюсь вас обманывать. Все вы знаете, зачем я сегодня здесь. Давайте я об этом и расскажу, и можете меня потом цитировать, если хотите.

Покопавшись в памяти, я наспех состряпал подходящий винегрет из знакомых мне выступлений Бонфорта.

– Подлинное значение сегодняшнего события не в том, что одному человеку оказана честь. Это, – я помахал марсианским Жезлом, – доказательство того, что две великие расы способны шагнуть через пропасть своей несхожести и понять друг друга. Мы, люди, стремимся к звездам. Однажды мы увидим – да и сейчас уже видим, – что мы далеко не в большинстве. И если хотим добиться успеха в освоении Галактики, то должны вести дела честно, смиренно и с открытой душой. Мне приходилось слышать: марсиане, мол, захватят Землю, дай им только шанс. Чепуха! Нашим марсианским соседям Земля не подходит. Защищайте свою территорию – да, но не позволяйте страху и ненависти толкать вас на глупые поступки. Звезды – не для ничтожеств; и величие человека должно выдержать сравнение с величием Вселенной!

Один из репортеров удивленно задрал бровь:

– Мистер Бонфорт! А вы не то же самое говорили в прошлом феврале?

– И в следующем скажу то же самое. И в январе, и в марте, и во все остальные месяцы. Истины слишком много не бывает! – Обернувшись к охраннику, я прибавил: – Извините, господа, нам пора, иначе опоздаем.

Мы с Пенни проследовали в ворота. Как только мы уселись в небольшую машину с защитным покрытием из свинца, дверцы с пневматическим вздохом захлопнулись, и машина тронулась. Вела ее автоматика, потому я смог наконец расслабиться и стать самим собой.

– Уф!

– По-моему, вы были неподражаемы, – серьезно объявила Пенни.

– А я было перепугался, когда меня поймали на повторе.

– Зато выкрутились отлично! На вас будто вдохновение снизошло – вы говорили точь-в-точь как он!

– А были там такие, кого следовало назвать по имени?

– Не важно. Один, может, два. Но вряд ли они этого ждали – в такой кутерьме.

– Да ну их… Как в мышеловку поймали. Этот охранник с маниакальной тягой к паспортам… Да, Пенни, я почему-то думал, документами занимаетесь вы, а не Дэк.

– Дэк ими не занимается. Каждый носит свои при себе.

Она полезла в сумку и извлекла маленькую книжечку:

– Мой – вот, но я решила его не показывать.

– Почему?

– Его паспорт был при нем, когда его похитили. И мы не решались запрашивать дубликат.

На меня вдруг навалилась усталость.

Не получив от Дэка с Роджем руководящих указаний, я продолжал представление и на катере, и при пересадке на борт «Тома Пейна». Сложности это никакой не представляло: я просто-напросто отправился прямиком в собственную каюту и провел долгие, отвратительные часы в невесомости, грызя ногти и гадая, что же творится теперь внизу, на Марсе. С помощью нескольких таблеток от тошноты даже заснуть ненадолго ухитрился – и зря. Тотчас же пошли вереницей какие-то невообразимые кошмары: репортеры тыкали в меня пальцами, фараоны хватали за плечо, а марсиане – целились Жезлами. Все они дружно обзывали меня самозванцем и оспаривали лишь привилегию, кому резать меня на ломти и отправлять в ублиетку.

Разбудил меня вой предстартовой сирены. Затем из динамиков загудел густой баритон Дэка:

– Первое и последнее предупреждение! Треть g! Одна минута!

Я подтянулся к своей койке и пристегнулся. Со стартом жить стало куда веселей: треть g – совсем ничего, почти как на поверхности Марса, однако достаточно, чтобы требуха не бунтовала, а пол был настоящим полом.

Минут через пять Дэк постучал и тут же вошел:

– Здрасте, шеф.

– Привет, Дэк. Рад, что ты здесь.

– А я-то как рад, – устало ответил он, окинув взглядом мое лежбище. – Можно я тут лягу?

– Конечно!

Дэк, кряхтя, улегся.

– Как же я вымотался! Неделю бы дрых. А может, и дольше.

– Я тоже. А… он на борту?

– Да. Ну это было и мероприятие!

– Догадываюсь. Но в таком маленьком порту подобный трюк проще провернуть, чем в Джефферсоне?

– Ну нет, здесь куда сложнее.

– Почему?

– Здесь все всех знают и языком чесать любят. – Дэк криво усмехнулся. – Мы выдали его за груз креветок из Канала, свежемороженых. Даже пошлину за вывоз заплатили.

– И как он?

– Ну, – Дэк сдвинул брови, – док Чапек сказал, придет в форму. Это только вопрос времени…

С яростью он добавил:

– Попадись они мне в руки! Просто выть хочется, когда видишь, что они с ним сделали! А мы – ради него же самого – вынуждены спустить им это с рук.

Дэк, похоже, и впрямь готов был взвыть. Я мягко сказал:

– Со слов Пенни, я понял, что с ним грубо обошлись. Сильно его отделали?