21 сентября. 19:00

– Ты пойдешь в этом? – слышу тонкий голос позади себя и закатываю глаза, как делаю это каждый раз при появлении матери в моей комнате.

Да, я полная противоположность ее мечте о милой принцессе, которая будет наряжаться в розовое и улыбаться. Но в этом ей стоит винить только себя. Какая мать отдаст своих детей на воспитание няням, гувернанткам и репетиторам, чтобы проводить время в обществе и озарять его своей лживой улыбкой, демонстрирующей оскал неестественно белых зубов? Теперь она получает то, чего добивалась двадцать два года.

– Что конкретно тебе не нравится в моем виде?

Я поправляю и без того отлично сидящее на мне короткое платье, открывающее край моей татуировки на бедре. Оно сильно напоминает ночное белье, и, если быть откровенной, еще пару лет назад я в нем и спала, но сейчас мне показалось, что оно как нельзя кстати.

На платье накинут пуловер крупной вязки, дополняющий образ отвязной девушки, а на самом деле соответствующий моему тайному желанию не показывать миру всю себя. Пока что не показывать. Вместо обожаемых моей матерью туфель на шпильке на мне обычные кеды. На шее длинная золотая подвеска, подаренная братом на восемнадцатилетие. В отличие от родителей, он преподнес подарок от чистого сердца, и сейчас она красуется на мне в виде кулона.

– Я думала, ты выберешь что-то более скромное для первого появления после долгого отсутствия. – Она решительно проходит в комнату с вешалкой в руках.

Я заставляю себя посмотреть на нее и это розовое нечто в ее руках и заставляю себя не скривиться от вида того, что она мне предлагает.

– Нет, в жизни не надену ничего подобного.

Я подвожу контур губ бордовым карандашом и закрашиваю их идентичной по цвету помадой.

– Ты за чем-то важным или просто решила наконец увидеться с дочерью? Если так, твой поезд ушел, меня ждет Дани, и я опаздываю.

Я наблюдаю за тем, как мама укладывает на мою постель это розовое облако, и понимаю, что это единственное, из-за чего она пришла в мою комнату. Радостная родительская встреча была чем-то невозможным в стенах этого дома.

– Раз уж ты вернулась, мы с отцом решили, что тебе пора принять правила этого дома и начать делать то, что от тебя хотят, а не то, что хочешь ты.

Мне хотелось бы уметь лучше скрывать свои эмоции, но я улыбаюсь, будто сумасшедшая, и издаю странный истерический смешок.

– Каролина, ты же не серьезно? Мы совершенно не в тех отношениях, чтобы ты сейчас говорила, что мне делать. Поезд ушел, а твои пожелания можешь оставить тут, прямо возле моей кровати. У тебя нет рычагов. А если будешь хмуриться, то появятся морщинки, тебе ведь это не нужно.

Я непозволительно ехидно улыбаюсь, заставляя мать нахмуриться сильнее, что вызывает во мне еще больше желания ее разозлить. Но честное слово, сейчас они решили учить меня поведению! Надо было об этом думать раньше.

– Ладно, поговорим позже. Чао! – Я отправляю ей воздушный поцелуй в дверях, выбегаю и спрыгиваю по ступеням вниз.

У дверей меня ждет Дани, поглядывая на часы на запястье. На нем рваные черные джинсы, кеды такие же, как и на мне, и черная футболка. Мой брат слишком любит классику, к тому же ему кажется, что так он выглядит старше. Но, признаться честно, ему не нужно выглядеть старше и круче, и так все девчонки в школе и за ее пределами мечтают о нем, а если пока не мечтают, то скоро начнут.

– Я видел, мама шла к тебе. Ты опять с ней поругалась? – обеспокоенно спрашивает брат и распахивает дверь, впуская свежий воздух, а вместе с ним и надежду, что этот вечер не будет испорчен неожиданным решением моей матери вести себя, как это ни странно, как мать.

– Нет, я пыталась быть милой. – Вижу скептический взгляд брата, да, ему я не умею врать. – Ладно, я пыталась быть стервой не на все сто процентов.

– Вот это уже похоже на правду. – Он усмехается и, как истинный джентльмен, позволяет мне сесть в свой BMW M5⁹ первой, придерживая для меня дверь.

– Я не виновата в том, что она решила потребовать от меня делать все, что они захотят. Это же бред какой-то.

Я разваливаюсь на пассажирском кресле, закидывая ноги на приборную панель. Достаю из сумки телефон, подключаю к блютусу машины и ищу музыку, которая сейчас как нельзя лучше поднимет мне настроение.

– Ты не можешь просто послушать их? Не хочу, чтобы ты снова оказалась на другом конце земли.

Дани водит очень внимательно и по всем правилам. Обе руки на руле, взгляд сосредоточен на дороге, он и расслаблен, и напряжен одновременно, и мне все время хочется его встряхнуть – невозможно же быть таким идеальным во всем.

– Не окажусь. Теперь все будет иначе, я изменилась и теперь знаю, как заставить их отстать навсегда. Мы будем вместе, – мой тон становится серьезным, а взгляд упирается в темноту за окном.

Наши родители не идеальны, во всяком случае для меня. Но для Дани они сделали все что могли, а главное – они подарили ему свободу от меня на, кажется, целую вечность. Да, сейчас уже сложно сказать, чья это была идея. Моя или их, но это точно позволило Дани вздохнуть полной грудью, почувствовать себя мужчиной, ответственным за собственную жизнь. И несмотря на то, что мне не хватало его каждую минуту в разлуке, сейчас я была рада видеть перед собой моего взрослого и самостоятельного брата.

– Ты, конечно, оделась не так, как обычно одеваются девчонки для такой вечеринки.

Я обернулась на него, затем осмотрела себя снизу вверх и, не заметив ничего плохого, снова повернулась к брату, заставляя его нервничать под действием моего взгляда.

– Почему это? Вроде как все школьницы, я так одевалась в школьные годы.

– Ну да, – рассмеялся он, – только сейчас никто не выставляет столько себя наружу. Девчонки типа хотят быть скромными, но развязными наедине. А ты транслируешь другой посыл своим видом.

– Ух, как мы заговорили! Еще скажи «в наше время», – рассмеялась я, но где-то внутри засела маленькая заноза: оказывается, мой брат считает, что я транслирую в мир не те ценности, которые, видимо, он считает нужным транслировать. – Да и вообще, я так оделась не для ваших школьниц, а для Ники.

– Кстати, об этом. – Дани снизил скорость перед поворотом, и я заметила, как между его бровей залегла небольшая морщинка. – Ты могла бы быть менее агрессивной? Девчонки на тренировке говорили о тебе не самые приятные вещи. Пришлось их заткнуть, но не хочу, чтобы о тебе так отзывались.

– Думаешь, меня интересует мнение семнадцатилетних девчонок? Свою оценку в отношении меня они могут оставить при себе. Я давно перестала хотеть казаться, а не быть, если ты понимаешь, о чем я. Твой друг попросил о помощи, и я сделаю все, чтобы он не пожалел о своей просьбе. Обещаю.

– Я тебе верю, Марианна.

– Хорошо, и позволь девчонкам посплетничать. Это и есть то, чего я хочу. – Я поигрываю бровями, но понимаю, что Дани не видит этого, и снова отворачиваюсь к окну.

Как вы себе представляете вечеринку по случаю начала учебного года в самой лучшей школе страны? Кучка школьников собирается в каком-нибудь лесу подальше от города и попивает втихаря пиво, пока взрослые не видят? А может, устраивают вечеринку дома у одной из самых популярных девчонок, пока ее родители любезно освободили свою тысячу квадратных метров и бассейн с подогревом, чтобы детишки порезвились?

Нет, все это слишком скучно и нормально для этого учебного заведения. Здесь не позволяют своим студентам просто веселиться, даже вечеринки проходят под тотальным контролем и только так, как должны проходить, с точки зрения родителей. А самое интересное в этой истории, что еще ни разу ни один студент не взбунтовался и не пошел против правил, устроив свое веселье в традициях американских комедий типа «Американский пирог»¹⁰. Здесь все свято верят в то, что если подчиняться правилам, то ты будешь тем человеком, о котором в худшем случае будет знать вся страна, а в лучшем (как бывает в девяноста процентах случаев) о тебе узнает весь мир. И если ради этого нужно всего лишь не нарушать правила, то каждый в этой школе готов пойти на такую жертву.

Но стоит отдать должное школе и родителям, еще ни одна вечеринка не вызывала во мне отвращение, а зачастую я развлекалась так же, как и все, не видя ничего плохого в том, чтобы по периметру стояли охранники.

Вот и сейчас мы подъезжаем к закрытому пляжу. Я вижу на входе охранников в костюмах и солнцезащитных очках, хотя близится закат и опускающееся солнце светит не слишком ярко. Видимо, такой странный стиль.

Пока мы выбираемся из машины, я осматриваю арендованную для сегодняшнего дня территорию. Пляж пару километров длиной, несколько шатров, видимо, с едой и напитками, установленная по центру танцевальная площадка, где уже разыгрывает свой сет знаменитый (ну а как иначе!) диджей. Я замечаю еще несколько охранников по периметру. Сюда нет доступа родителям и преподавателям, но всегда рады выпускникам, даже таким непутевым, как я.

– В этом году даже слишком круто. Вы какие-то особенные? – Я захлопываю дверь машины и подхожу к Дани, чтобы взглянуть на него и убедиться, что он выглядит идеально, как и всегда.

– Конечно. – Он усмехается и, нажав клавишу на брелоке, закрывает машину, отчего она издает пискливый звук и дважды мигает фарами. – В этом выпуске слишком много надежд. Как минимум двое. – Дани улыбается так широко, что не будь я его сестрой, тут же бы ударила по лицу, чтобы убрать эту улыбку самодовольства.

– Естественно, кто, если не ты.

Мы медленно двигаемся, вливаясь в поток подтягивающихся ко входу учеников. Дани здоровается с парой ребят и девчонок, но старается не выпускать меня из виду. И я думаю, он делает это из любви или боясь, что я тут же найду себе проблемы. Впрочем, одно совсем не отменяет другого.

– Тебе что-нибудь принести выпить? – вырывает меня Дани из размышлений, когда мы уже подходим к танцполу.

– Да, но не знаю, что у вас теперь подают. Пойдет пиво. Спасибо.

– Вернусь через минуту, постарайся не пропасть с радаров, – чуть серьезнее, чем того требует случай, говорит мой младший брат и скрывается в толпе.

Мне остается только рассматривать нынешнюю молодежь, надежду Лиссабона и Португалии в целом.

Девчонки ничем не отличаются от нас в выпускном классе, они точно так же танцуют, двигая бедрами, и не замечают жаждущие взгляды стоящих в стороне парней. Все как в обычной школе, разве что алкоголь здесь лимитированный и только из самых лучших магазинов и виноделен, еда не какие-то там чипсы и орешки, а дорогостоящий кейтеринг, конечно, с морепродуктами и изысканными сортами мяса и сыра. Все точно так же, как и пять лет назад. Те же наряды и драгоценности, та же роскошь и похотливые взгляды, и кто-то обязательно лишится невинности на первой вечеринке выпускного года. Им едва восемнадцать, и это только самое начало веселья. Впереди целый год вечеринок, встреч, матчей.

Честно сказать, я скучаю по ощущению себя в выпускном классе. Может, я и не была самой лучшей ученицей, и, наверное, многие выдохнули с облегчением, когда я покинула стены школы, но мне нравилась свобода, которую подарил последний учебный год. Я с радостью целовалась с футболистом на футбольном матче, с баскетболистом на баскетбольном, ну и так можно сказать про каждый вид спорта.

– Марианна, – окликает меня знакомый голос, и я оборачиваюсь на пытающегося пройти сквозь танцующих девчонок Ники.

Они стараются его увлечь в танец и трутся всем, чем могут, лишь бы привлечь его внимание к себе. Вот только для него все это лишь жалкие попытки сбить его с намеченного пути. Я вижу в его глазах эту решительность и не могу не восхититься тем, что он действительно не хочет отвлекаться ни на какие отношения, пока строит карьеру. Он полная противоположность мне в выпускном классе.

– Малыш, ты нашел меня. – Я привстаю на носочки, чтобы поцеловать Ники в уголок губ, как только он подходит достаточно близко ко мне.

– Да, – сухо отвечает он и убирает руки в карманы.

Все это со стороны выглядит достаточно подозрительно, и мне приходится заставить себя не закатить глаза, а выдавить влюбленную улыбку, пытаясь убедить окружающих в глубине нашей привязанности.

– Ты никогда не притворялся? Если тебе так сложно, может, стоит притормозить?

– Нет, прости. Просто… – он обрывает себя на полуслове и устремляет взгляд куда-то вдаль. – Прости.

Ники пытается сделать шаг в сторону, но останавливается и становится белым. Его реакция на вечеринку совершенно ненормальная, и я уже хочу заставить его обратить внимание на меня, как перед нами будто из ниоткуда вырастает фигура молодого мужчины.

Я застываю с неозвученными вопросами на языке, и единственное, что могу, – это просто рассматривать незнакомца.

Он выше меня на голову или даже чуть больше. Короткостриженые светлые волосы, так несвойственные португальцам, они и не рыжие, но и не коричневые. Цвета загустевшего меда. У него, кажется, карие глаза с примесью серого, в них будто какая-то тайна, когда он смотрит вот так на меня. Сверху вниз. На нем простая черная майка и джинсы, предоставляющие мне возможность включить воображение, потому что они возмутительно обтягивают его в тех самых местах. Я рассматриваю накачанные руки и бедра, замечаю цепочку на шее и то, как бьется жилка, а капелька пота стекает по лицу, хотя на улице абсолютно не жарко. Его кроссовки потертые, и это единственное, что кричит о том, что ему тут совсем не место. Он походил на бунтаря из нашей школы, вот только его взгляд и внешний вид говорили о том, что этот бунтарь из другого мира.

Я читала сотни раз о состоянии, которое возникает, когда ты видишь мужчину и понимаешь, что хочешь его. И вот оно, внутри моего живота, растекается ниже, даря странное ощущение покалывания там, где я не собиралась сегодня ничего ощущать. Я чувствую на своих щеках румянец.

– Сам, – жестко говорит Ники, чем отвлекает меня от поглощения образа этого мачо.

– Николауш, – серьезно говорит парень, хотя его взгляд и устремлен на меня.

– Марианна, – остается сказать мне, хоть я и понимаю, что, возможно, лучше было бы промолчать.

– Прости, – Ники переводит взгляд на меня, и я вижу странную смесь из стыда, жалости и обиды в его глазах, – это мой брат Самаэль.

– Сводный брат, – поправляет его мужчина и протягивает мне свою большую ладонь.

Мне не остается ничего, кроме как вложить в нее свою кажущуюся на его фоне миниатюрной ладошку и ощутить эти искры, что появились мгновение назад, когда я увидела его перед собой. И вот они снова здесь, прямо между нашими пальцами, нашими глазами. Я ощущаю покалывание там, где он меня касается, и отдергиваю руку. Мне слишком хорошо знакомы эти ощущения, и я знакома с такими парнями, как он. Лучше держаться подальше, ведь подобные типы способны выбить меня из равновесия, заставить чувствовать, поверить в любовь и забыть о своих планах на жизнь ради того, чтобы провести два месяца на берегу океана, наблюдая за тем, как он плавает и улыбается мне, отбрасывая назад мокрые волосы.

– Если бы я знал, что здесь такие красотки, то подвез бы братишку пораньше. – Он улыбается самой дьявольской из улыбок, и я была готова поклясться, у всех присутствующих девушек тут же намокли трусики от этого взгляда и улыбки на миллион евро.

– Подвез? – усмехается Ники, чем обращает на себя мое внимание. – Твой старый Chevrolet на машину-то едва похож. Подвез он. – Николауш качает недовольно головой и складывает руки на груди, отгораживаясь от брата.

Я хотела бы встать на сторону Ники, но мои отношения с братом совсем не похожи на то, что происходит в эту минуту между этими двумя. И я не могу поддерживать тех людей, которые не понимают, как важно сохранять братскую любовь.

– На Chevrolet? Надеюсь, Impala¹¹? – улыбаюсь я Ники, но он лишь сводит брови на переносице, не понимая, о чем я говорю.

– Конечно, ведь я извращениями не страдаю, я ими занимаюсь¹², – произносит самые возбуждающие слова парень с самыми сексуальными губами во всей вселенной.

Мое сердце начинает биться быстрее, и уголки губ приподнимаются в одобрительной улыбке.

– Надеюсь однажды прокатиться. – Я не могу перестать быть той, кем не хотела бы быть, но его голос, глаза и губы заставляют всего на мгновение забыться.

– Однажды.

Я чувствую, что он хочет сделать шаг ко мне, но видит неодобрительный взгляд Ники и останавливается, так и не решившись. Может, не все потеряно между этими братьями.

– Ладно, младший, я поехал. Доберешься до дома сам?

– Я его подвезу, – вставляю я, не дожидаясь ответа Ники.

– Вот и славненько.

Самаэль разворачивается и, не попрощавшись, уходит так, что невозможно оторвать взгляд от его походки. Энергия уверенности, что он излучает, способна заставить любую тут же скинуть трусики перед ним. Я непроизвольно закусываю губу, наслаждаясь видом его задницы, но вовремя возвращаю себя в реальность, слыша негромкое покашливание Ники рядом.